Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

Но поскольку голос ее опять звучал с просительной ласковостью, Юра отказался: решил, видимо, что можно все начать сначала.

– Нет уж! Нашла из-за чего расходиться! Перекинулись несколькими искренними словами - и сразу расходиться?

Молча пошли дальше.

… Дальневосточный университет дружбы народов к началу нашего повествования существовал уже лет десять. Располагался он в центре Приморского края. В нескольких километрах на запад - город Нижнегорск, столь же юный, как и университет.

В нескольких километрах на восток - Японское море, часть великого Тихого океана. А вокруг - великолепный парк, постепенно переходящий в первозданный лес с озером.

Лену, приехавшую сюда из Кургана, поселили в одном “блоке” (так здесь называли двухкомнатный студенческий номер) с третьекурсницей Светланой Строгановой: прежняя соседка, француженка, закончила учебу и уехала на родину. Друзья Светланы, часто бывавшие у нее, постепенно стали и друзьями Лены.

Университет создавался специально как восточный - прежде всего ради изучения истории и философии Востока. Преподаватели здесь были и из Китая, и из Индии, и из Кореи, и из Японии… Изучалась, естественно, и “западная” история и философия (да и множество других дисциплин, как в любом университете). В результате студенты отличались “не чистотой закрытых глаз, неведеньем детей”, а осмысленным выбором своей позиции. Правда, поначалу диалоги между ними, съехавшимися со всех концов света, происходили просто детские. Например: - Мне смешна страна, в которой киношный герой-любовник играет роль президента. Такие игры дорого обходятся человечеству.

– Не дешевле обходятся человечеству президенты, обеими руками поддерживающие свои вставные челюсти.

Реплика “со стороны”: -J Разница между ними - только в качестве вставных челюстей.

Или: - Мне не нравятся ваши мещане - агрессивные, самодовольные.

– А мне ваши - покорненькйе, аккуратненькие.

Но такой уровень “диспутов” вскоре оставался лишь как воспоминание о взаимной невоспитанности.

Лена после особенно горячих споров порой видела сон, проясняющий для нее запутанную “пикейными жителями” ситуацию. Такую вот, например, симпатичную картинку: длинный стол, накрытый обеденной скатертью, в огромном зале “восточного” дворца (внешней логики она от своих снов не ждала - логика обычно была в них лишь внутренняя; вот и здесь: стол был чисто российский, а дворец-”шамаханский”). За столом сидят толстые, роскошно одетые люди - типичные бояре: с цепями на шеях, в бархатных шубах нараспашку. Они уже наелись: остатки яств - перед ними, но не в грязном беспорядке, а красиво разбросанные по столу: тут - почти целая кисть винограда, там - узкогорлый сосуд с рубиновым вином, там - белый каравай, разломанный пополам и еще более красивый, живописный оттого, что любовно разломан, а не грубо разрезан ножом…

От стола вниз ведут несколько ступеней, за ними - люди, еще не обедавшие: смотрят на пиршество злыми, ненавидящими обладателей шуб глазами. И голос над всей этой динамичной картинкой: “Нужна ли смена власти? Думайте, думайте, думайте…” Лена начинает думать - в полудреме, еще не окончательно проснувшись. Вопрос этот звучал вчера на очередном их “митинге”: “Нужна ли смена власти, если власть себя не оправдала? Или лучше обойтись компромиссом - критикой, выправлением крена в ее курсе всем обществом?” И вот сейчас Лена думает не просто над теоретическим вопросом, а над картинкой: одни уже наелись и способны позаботиться о том, чтобы накормить остальных; у них, наевшихся, даже и взгляд благожелательный.

А если их заменить ненаевшимися?… У-у, пока еще они наедятся и станут способны заботиться о том, как накормить других! Нет, уж лучше пусть эти остаются у власти.

По дороге в школу девочки обсудили сон, потом рассказали родителям, а вечером отец подружки пошел к соседу дяде Васе (“взрослому прохиндею” из сна) выяснять отношения. Как он их там выяснял, девочки не узнали, но звонки с того вечера прекратились…

Вот такие у Лены бывали сны в детстве. Бабушка не удивлялась - она и сама обладала даром “вещих снов”. А мама даже научную базу подвела: “Ничего странного - вы читаете информацию из ноосферы. Мне не дано, что поделаешь! Может, и лучше: зато я менее чувствительна к грубым прикосновениям среды”.

А теперь Лена чаще видела во сне Землю, Венеру, Космический Магнит с его лучами, чем какого-нибудь вредного соседа или милую приятельницу. Наверно, этому способствовала атмосфера в университете, более близкая к звездам, чем к земному быту.

… Второй зал камеры хранения уже функционировал.

– Что ж, пойду упаковывать свою компьютерную технику.

– А я? - растерянно спросил Юра.

– Не понимаю. Ты ради кого остался - ради Хишама или ради меня?

– Хочешь правду? Или рассчитываешь на светскую сдержанность?

Она рассмеялась:

– Нет, Юр, на светскую сдержанность не рассчитываю. Потому как не знаю, что это такое. Да и правды не хочу,- закончила серьезно.- Я устала, как крестьянка за сохой. “Мой мозг высох”. Давай разбежимся?

– Все бы тебе разбегаться! Друг, называется. Я надеялся, что мы с тобой поедем в Курган вместе. Хишам был только предлогом. Вот тебе правда, хоть ты ее и не хотела.

– Опять не понимаю. Ты рассказывал, что у тебя в Кургане невеста. Зачем тебе я?

– Что ж, если есть невеста, так и дружить ни с кем нельзя?

– Да можно, Юрка. Только я не хочу так сразу - с экзамена и домой. Хочу побродить тут по лесу: когда мы его видим, летний? Позагорать на озере, собраться с силами. И хочется мне пока только одиночества - не сердись.

– Ладно, назойливым не был и не буду. Пойду, пожалуй, к Маргарите.

– Ну-ну… Денег дать?

– Ты что, обалдела?

– Но Маргарита ведь не принимает гостей с пустыми руками.

– Какое тебе дело?! А еще говоришь о моей невоспитанности! Уж воспитаннее тебя!… Мои отношения с Маргаритой - это мое личное, мужское дело.

– Добавь: и не лезь со свиным рылом в калашный ряд. Столь привычное для тебя изречение очень украсит речь лорда.

“Грешу против логики”,- подумала она, уходя от него. Но оказалось, что еще не исчерпала запас ответной язвительности, и она бросила на ходу:

– Кланяйся Маргарите. А я между тем подумаю, не сообщить ли об этой нежной дружбе твоим родителям.

– Убью! - парировал Юра, но почему-то без свирепости в голосе.

Знает, что не расскажу, вот и не может разозлиться… И зачем мне эта пытка - общение с ним? Что я ему - мать, сестра, племянница? Или телефонная служба утешения?… Еще никто не умирал от общения с Маргаритами, так что пусть действительно сам разбирается”.

Вернувшись в их со Светой опустевшую студенческую квартирку, она присела к приемнику: ну-ка, что скажет своим радиослушателям приморская сплетница - частная радиостанция “Кипарис”? Как раз должна начаться очередная серия ее передач.