Вероника Кузнецова - Дневник штурмана

Хотелось бы знать, как сейчас чувствует себя мистер Бойтано. Как воспринял его легион бесов вынужденное убийство? Всё-таки очень страшно сознавать себя убийцей, даже если это действие оправдано и необходимо. Прежде, чем человек смирится с сознанием, что он своими руками отнял жизнь у другого, пройдёт мучительно долгое время. Но я рассуждаю, ставя на место мистера Бойтано себя. А как подействует этот случай на него? Может, человеку, подвергнувшемуся действию планеты, понравится убивать?

Да, преступления всегда страшны, но я знаю, что Стефан Кондор и Мигель Агирре погибли не по моей вине. А как быть с Евой Яниковской? Кто и как убил эту рыжеволосую женщину? Нет ничего страшнее мук совести.

Я услышала шорох, подняла глаза и вцепилась в ручки кресла, чтобы не вскочить и не закричать: в рубку вошёл мистер Уэнрайт. Он вёл себя естественно и глаза его были привычного цвета, однако я выжидала, как он поведёт себя дальше. К счастью, следом за ним появились первый штурман и бортинженер.

— Что произошло, сэр? — спросила я, избегая глядеть на командира.

— Убита мисс Яниковская, — отчётливо проговорил мистер Уэнрайт. — Страшно убита.

— Орудие убийства? — спросила я, холодея.

Мистер Гюнтер нерешительно посмотрел на командира.

— Скорее всего зубы, — проговорил тот.

Всякий другой на моём месте ужаснулся бы, но я прежде всего подумала, что женщина убита не ножом, а значит, убийца — не мистер Уэнрайт.

— Известно, кто убийца, сэр?

— Нет.

Теперь надо было выяснить ещё один вопрос.

— Мисс Хаббард убита этим же человеком?

Командир промолчал, предоставив своему помощнику отвечать на мой вопрос.

— Нет, мисс. Судя по характеру ран, её убил тот же человек, который убил и мистера Конрада, то есть сеньор Агирре.

Нет, только не он! Я не могла смириться с мыслью, что это сделал он. Моя теория, оправдывающая этого человека, рушилась, всё моё существо сопротивлялось жестокому приговору.

— Неужели приборы не зафиксировали это убийство? — спросила я.

— Изучали состояние психики спящих людей, — объяснил первый штурман. — Дежурили пять человек, так что никакой трагедии не должно было произойти. Всё это случилось, когда мистер Лейн и мисс Нгуен вышли в соседнее помещение, чтобы поправить датчики.

— Значит, свидетель только один, и он же участник драмы, — отметила я. — А его самого не подвергли тщательному исследованию?

— Подвергают, мисс, — ответил первый штурман.

Меня удивляло, что командир предоставил говорить своему помощнику, а сам молчит и с холодным спокойствием смотрит на нас. От этого наблюдения мне было не по себе.

— Как мисс Яниковская оказалась около столовой, сэр? — спросила я, хотя и знала, как.

— Вероятно, под действием гипноза, мисс Павлова, — проговорил мистер Уэнрайт. Не просто сказал, а как-то по-особенному, отчего мне стало очень неприятно.

Время завтрака надвигалось неотвратимо. Когда мы с бортинженером подошли к повороту, мне стало жутко. Здесь ещё вчера могли найти и меня, если бы я поддалась властной силе, толкнувшей мисс Яниковскую на гибель. И сегодня могли бы найти моё разодранное тело, если бы влияние силы не ослабло.

— Она умерла мучительной смертью? — спросила я, посмотрев на вычищенный пол.

— Нет, не думаю, мисс, — рассудительно ответил немец. — зрелище страшное, но всё совершилось очень быстро.

Повар и горничная были подавлены случившимся, и на военные действия их уже не хватало. А я с новым чувством смотрела на тот участок пола в столовой, где Серафима Андреевна увидела что-то страшное. Неужели и здесь будет лежать окровавленное человеческое тело? Не моё ли? Сбылись уже три пророчества Сергеевой. Она сама, мисс Хаббард и сеньор Агирре уже мертвы. Можно ли сомневаться в правдивости других её видений?

Когда мы вернулись в рубку, командир оповестил нас своим ровным голосом:

— Звонил мистер Шнайдер. Возникли сомнения в правдивости показаний мистера Бойтано. Есть подозрение, что он совершил оба убийства, а ранее убил мисс Хаббард. Его изолировали.

Значит, несчастная негритянка погибла не от руки любимого человека.

— Как чувствует себя мисс Босева, сэр? — спросила я.

Такого отчуждённого взгляда, какой бросил на меня мистер Уэнрайт, мне за всю жизнь не приходилось видеть.

— Она при смерти, мисс, — сухо сообщил он.

Эта женщина, бившаяся в неослабеваемом паническом страхе, умерла через два часа.

К счастью, больше в этот день не произошло никаких событий. Достойно упоминания лишь одно: я чувствую, что командир относится ко мне с сильной неприязнью. Он не выражает её словами, но она прорывается в сухом тоне, когда он вынужден говорить, в ледяном молчании, во взгляде. Когда я шла с ним рядом обедать, то помимо страха перед его внезапным перевоплощением я испытывала ужаснейшую скованность, словно мы серьёзно поссорились и отныне стали врагами, лишь вынужденными мириться с обществом друг друга.

15 февраля

Не знаю, как и приступать к описанию сегодняшнего дня. До сих пор руки дрожат от волнения, а уж о том, чтобы помнить, что я всегда считалась человеком мужественным (не даром меня включили в эту экспедицию), и речи нет.

Вчера я оборвала записи очень быстро, а сегодня прежде всего упомяну о том, что вечером кто-то вновь подходил к моей двери. Нет, я не спала и прежние мои наблюдения меня не обманывали. Но кто мог подходить к моей двери поздно вечером, когда все уже давно разошлись по своим каютам? Непостижимо и тревожно. Вновь мне представляется нечеловеческая фигура, склонившаяся над книгой с белыми и очень блестящими страницами, а потом я думаю о командире-убийце, сбросившем маску. Какое преступление он задумал, преступление, осознанно рождённое на Земле?

Ночью никакая таинственная сила не тянула меня в коридор, но чем это объяснить, я не знаю. Может, моя воля настолько окрепла, что существо, зовущее меня, уже окончательно потеряло надо мной власть? Так я думала ночью, а утром узнала, что на этот раз оно выбрало себе другую жертву.

Утром, выйдя из каюты, я посмотрела в ту сторону, куда две ночи меня тянула неведомая сила. Пустынно и ничто не предвещает несчастья, однако вчера там лежала мёртвая женщина, а никакие подозрения у меня тогда не зашевелились. Как мне хотелось пройти до угла и заглянуть за него, чтобы убедиться, что ничего не произошло!

Бортинженер проследил за моим взглядом и сказал:

— Нам пора в рубку, мисс.

Уходя, я увидела, что дверь каюты мисс Фелисити открылась и её хозяйка вышла в коридор.

— Мистер Джордж! — донеслось до меня.

Её голос звучал очень нежно. А Реваза Георгадзе, чтобы не мучиться, окрестили в мистера Джорджа. Удивительная вещь — языковый барьер. Почему же мы, русские, умудряемся произносить наимудрённейшие имена, правда, со своим произношением, не исключающим ни букву «р» ни другие буквы, которых лишены иностранные языки?