Айзек Азимов - Установление – 1

– В самом деле?

– Его милость, – вмешался Пиренн, – весьма глубокий знаток этих вопросов.

– Возможно, возможно, – сказал самодовольно его милость. – В науке я проделал огломный объем лаботы. В самом деле, я пледельно начитанный человек. Я плолаботал все твуды Джаудуна, Обиджаси, Квомвилла… э, всех их, знаете ли.

– Я, конечно, слышал о них, – сказал Хардин, – но никогда не читал их работ.

– Как-нибудь прочтите обязательно, довогой мой. И вы будете вознаглаждены вполне. Я, к плимелу, считаю, что стоило лететь сюда, на Певифелию, чтобы увидеть этот экземплях Ламета. Вы не повелите, но в моей библиотеке нет ни единого. Кстати, доктах Пивенн, вы не забыли свое обещание тланскопиловать его для меня до моего отбытия?

– Я буду только рад.

– Ламет, вы должны знать, – продолжал величественно канцлер, – пледставляет собой новое и очень интелесное дополнение к моим уже имеющимся познаниям о "Воплосе Пвоисхождения".

– Каком вопросе? – не понял Хардин.

– "Воплос Пвоисхождения". Место пвоисхождения человеческого лода, понимаете. Навевное, вы знаете совлеменное мнение, будто вначале человеческий лод занимал только одну планетную систему.

– А, ну да, мне это известно.

– Конечно, никто точно не знает, какая это была система – она утеляна в тумане двевности. Однако имеются теолии. Кое-кто говолит – Сивиус. Дхугие настаивают на Альфе Центавва, или на Соль, или 61 Лебедя – и все в сектоле Сивиуса, понимаете ли.

– А что же говорит Ламет?

– А он напхавляет по совевшенно новому следу. Он сталается показать, что аххеологические находки на тхетьей планете Ахктувианской системы говолят о существовании там человечества еще до того, как стали известны космические полеты.

– И это означает, что это и есть родная планета человечества?

– Возможно. Я должен внимательно плочитать его и взвесить все авгументы, плежде чем смогу сказать увеленно. Надо выяснить, насколько надежны его наблюдения.

Хардин немного помолчал. Затем он спросил:

– Когда же Ламет написал свою книгу?

– О, лет восемьсот назад. Конечно, в значительной степени он ее основывает на пведыдущих лаботах Глина.

– Так зачем же опираться на него? Почему бы вам не отправиться на Арктур и не изучить эти находки самостоятельно?

Лорд Дорвин поднял брови и поспешно схватил щепотку табаку.

– Да лади чего, довогой мой?

– Естественно, чтобы получить информацию собственноручно.

– Но лазве это необходимо? Это неудобный, окольный и вздовный способ добиваться чего-либо. Посмотлите, у меня есть лаботы всех сталых мастелов – великих аххеологов плошлого. Я могу их сопоставить, взвесить ласхождения, пвоанализиловать плотивовечия, лешить, кто, вевоятно, плав – и сделать заключение. Вот это – научный метод. По квайней меле, – добавил он покровительственно, – так я это пледставляю. Как невыносимо гвубо было бы отпхавляться на Ахктув или, к плимелу, на Соль, и там ковывяться, когда сталые мастела так тщательно во всем лазобвались. Мы не можем даже надеяться сделать то же.

– Я понимаю, – вежливо пробормотал Хардин.

– Пойдемте, ваша милость, – сказал Пиренн, – думаю, нам лучше вернуться.

– Ах да. Навевное, лучше.

Когда они выходили из помещения, Хардин внезапно произнес:

– Ваша милость, могу ли я задать вопрос?

Лорд Дорвин кротко улыбнулся и сопроводил ответ грациозным мановением руки.

– Ну конечно, довогой мой. Буду лад услужить вам. Если я могу помочь вам любой частью моих сквомных познаний…

– Это не совсем касается археологии, ваша милость.

– Не совсем?

– Нет. Речь вот о чем: в прошлом году мы здесь, на Терминусе, получили известие о расплавлении энергостанции на пятой планете Гаммы Андромеды. Но это было простое упоминание о происшествии, без всяких подробностей. Я подумал, не можете ли вы рассказать мне, что же именно случилось.

Рот Пиренна скривился.

– Думаю, что вы беспокоите его милость вопросами на совершенно посторонние темы.

– Вовсе нет, доктах Пивенн, – заступился канцлер. – Все в полядке. Во всяком случае, об этом мало что можно сказать. Эневгостанция хасплавилась, и это была, знаете ли, настоящая катаствофа. Полагаю, имело место вадиационное залажение. Действительно, пхавительство севьезно лассматхивает введение жестких огваничений на неумелое использование атомной эневгии – хотя это, конечно, не для шилокого васплостханения, понимаете.

– Я понимаю, – сказал Хардин. – Но что же случилось со станцией?

– Да ну, – безразлично ответил лорд Дорвин, – кто знает? Несколько лет назад она сломалась, и полагают, что лемонтные лаботы были пвоведены некачественно. В эти дни так твудно найти людей, котовые на самом деле понимают технические тонкости наших эневгосистем.

И он горестно взялся за очередную понюшку.

– А вы знаете, – сказал Хардин, – что все независимые королевства Периферии утеряли атомную энергетику?

– В самом деле? Я совсем не удивлен. Валвалские планеты… но, довогой мой, не называйте их независимыми. Они не являются таковыми, понимаете. Это доказывается договолами, котовые мы с ними заключили. Они плизнают сувевенитет Импевии. Они, конечно, вынуждены это делать, а то мы с ними лазбелемся.

– Может и так, но у них значительная свобода действий.

– Да, навелное, так. Значительная. Но это неважно. Импевии гохаздо лучше, когда Певифелия пледоставлена своим собственным весухсам и существует более или менее сама по себе. Для нас в них нет пхоку, понимаете. Совевшенно валвалские планеты. Едва цивилизованные.

– Они были цивилизованными в прошлом. Анакреон был одной из богатейших внешних провинций. Он с успехом мог сравниться с самой Уэгой.

– О, Хахдин, но это же было века назад. Из этого вляд ли стоит делать выводы. В сталые великие вхемена дела шли по-двугому. Мы не те люди, котолыми должны были быть, понимаете. Но, Хахдин, послушайте, какой вы настойчивый малый. Я же гововил вам, что сегодня я не занимаюсь делами. Доктах Пивенн пледупледил меня насчет вас. Он сказал, что вы будете сталаться надоесть мне, но я слишком стах, чтобы с вами сплавляться. Давайте оставим это назавтла.

И это было все.

5.

Это было второе заседание Коллегии, на котором присутствовал Хардин, если не считать неформальных бесед членов Коллегии с уже отбывшим лордом Дорвином. Тем не менее мэр был определенно уверен в том, что состоялось еще одно, а может быть, и два-три заседания, на которые его почему-то не пригласили.

Да и насчет этого заседания, как ему казалось, он не получил бы уведомления, если бы не ультиматум.

По своей сути это был именно ультиматум, хотя при поверхностном чтении этого визиграфированного документа можно было бы подумать, что речь идет о дружественном обмене поздравлениями между двумя властителями.