Айзек Азимов - Второе Установление

Он также говорил, что ничто не обязано быть правдой, но все должно звучать правдиво. А когда вы

лезете в окно, то это – ложь, которая стыдится самой себя и не звучит правдиво.

– Так что же сделали бы вы?

– Если бы я захотела увидеть своего папу по совершенно секретному делу, я бы открыто

познакомилась с ним и встречалась по вполне обыденным поводам. А когда все знали бы о вас все, и

ваши контакты с моим отцом сделались бы самым обычным делом, вы могли бы перейти к каким

угодно секретным делам. И никто не подумал бы вас расспрашивать о чем бы то ни было.

Антор как-то странно посмотрел на девочку, потом на доктора Дарелла и сказал:

– Пойдемте. У меня есть с собой портфель, который нужно подобрать в саду. Погодите! Еще

последний вопрос. Аркадия, у тебя под кроватью в самом деле есть бейсбольная бита?

– Конечно, нет.

– Гм. Я в этом не уверен.

В дверях доктор Дарелл остановился.

– Аркадия, – сказал он, – когда ты начнешь переписывать свое сочинение о Селдоновском

Плане, учти, что не надо напускать излишней таинственности в связи с твоей бабушкой. И вообще о

ней не стоило бы упоминать.

Он молча спустился по лестнице с Пеллеасом. Внизу гость спросил напряженным тоном:

– Простите меня, сударь – сколько ей лет?

– Позавчера исполнилось четырнадцать.

– Четырнадцать? Великая Галактика… Скажите, говорила ли она, что когда-нибудь

намеревается выйти замуж?

– Нет, не говорила. Во всяком случае, мне.

– Что ж, если она возымеет такое намерение, пристрелите его. Я имею в виду того человека, за

которого она соберется выйти, – он искренне посмотрел доктору в глаза и добавил: – Я говорю

серьезно. Самое страшное, что может случиться с мужчиной – это жить бок о бок с таким существом,

в которое она превратится по достижении двадцати лет. Разумеется, я не хочу оскорбить вас.

– Вы меня не оскорбляете. Я думаю, что понял смысл ваших слов.

Наверху нежный объект их критики, объятый навалившимся чувством усталости, обратился к

транскриберу и уныло произнес:

– Будущееселдоновскогоплана.

С бесконечным апломбом транскрибер обратил это в элегантное, витое рукописное заглавие:

"Будущее Селдоновского Плана".

8. Селдоновский План.

МАТЕМАТИКА – Синтез исчисления n переменных с n-мерной геометрией является основой

того, что Селдон как-то назвал "моей маленькой алгеброй человечества".

ENCYCLOPEDIA GALACTICA

Представьте себе комнату!

Местоположение комнаты в данный момент несущественно. Достаточно пояснить, что именно

у данной комнаты, больше, чем у какого-либо иного помещения, есть основание считаться

местопребыванием Второго Установления.

На протяжении веков в этой комнате обреталась чистая наука – и все же комната не

располагала ни одним из устройств, с которыми тысячелетиями ассоциируется наука. В данном

случае наука имела дело только с математическими концепциями, в том стиле, который был сходен с

размышлениями людей, живших в стародавние, доисторические времена, до появления технологии,

до того, как Человек покинул свой единственный, ныне позабытый мир.

Защищенный ментальной наукой, недосягаемый для объединенной физической мощи

остальной Галактики, здесь находился Первичный Радиант, заключавший в своем нутре План

Селдона – в полном виде. Это с одной стороны.

С другой стороны, здесь же находился человек – Первый Спикер.

В череде главных хранителей Плана он был двадцатым, и его титул значил лишь одно: на

собраниях руководителей Второго Установления он высказывался первым.

Его предшественник победил Мула, но обломки этой гигантской борьбы все еще усеивали

тропу Плана… В течение двадцати пяти лет он и его администрация пытались силой вернуть

Галактику упрямых и тупых человеческих существ обратно на эту тропу… Это была тяжелейшая

задача.

Первый Спикер глянул на открывающуюся дверь. До этого момента, сидя в одиночестве, он

раздумывал над четвертьвековыми усилиями, которые теперь медленно и неотвратимо близились к

кульминации; но несмотря на полную погруженность в эти мысли, сознание его обратилось к

новоприбывшему со спокойным вниманием. Это был юноша, ученик, один из тех, которые в конце

концов сменят его.

Молодой человек в нерешительности стоял у двери, так что Первый Спикер вынужден был

подойти к нему и пригласить в комнату, дружески положив руку на плечо.

Ученик смущенно улыбнулся, и Первый Спикер, отвечая на эту улыбку, произнес:

– Во-первых, я должен рассказать, почему вы здесь.

Теперь они смотрели друг на друга через стол. Любой человек в Галактике, не будучи сам

членом Второго Установления, вряд ли признал бы за разговор их манеру объясняться.

Речь изначально была инструментом, посредством которого Человек пытался передать

содержимое своего сознания. Произвольно связывая звуки друг с другом и, таким образом, выражая

определенные оттенки мысли, он развил метод общения – но этот неуклюжий и нескладный метод не

соответствовал степени изощренности разума, поскольку сводил все его богатство к грубым

гортанным сигналам.

Это привело к далеко идущим следствиям. Все страдания, постигшие человечество, были в

конечном счете результатом того, что никто в истории Галактики, исключая Хари Селдона и очень

немногих людей после него, не был в состоянии по-настоящему понять другого. Каждое человеческое

существо обитало за непроницаемой стеной плотного тумана, внутри которого находилось только оно

само. Изредка из глубин соседней пещеры, где помещался другой человек, доходили расплывчатые

сигналы – и тогда сознания могли попытаться соприкоснуться. Но поскольку люди не знали друг

друга, не могли понять друг друга, не дерзали довериться друг другу и с детства ощущали опасность

этой предельной изоляции, их вечно разделяли чувства страха, загнанности, недоброжелательности и

жестокости.

В течение многих сотен веков ноги вязли в глине и месили ее, удерживая сознания, которые

уже тогда были готовы сдружиться со звездами.

Угрюмый человек инстинктивно искал способ вырваться из пут, налагаемых на него

обыкновенной речью. Семантика, символическая логика, психоанализ – все это были орудия, с

помощью которых можно было отточить речь, а то и вообще обойтись без нее.

Психоистория развилась, таким образом, из науки о разуме. В итоге к успеху привела ее

полная математизация. По-настоящему развить психологию удалось благодаря успехам математики,

обеспечившим понимание фактических данных нейрофизиологии и электрохимии нервной системы,

которые должны были, обязаны были быть прослежены вплоть до атомных сил. А после