Василий Гунько - Богатым быть не вредно

- Это-как же? - испугался Кукушкин.

- Очень просто: поставить штамп "прибыл" и "убыл", и будь здоров! пошутил сержант и вернул ему документы.

Вася быстро схватил паспорт и, открыв его, заглянул в командировочное удостоверение. Затем, спрятав документы в карман, с улыбкой сказал:

- А ты юморист, сержант.

- Ничего не поделаешь, служба такая.

- Эх, сержант, сержант, а знаешь, почему ты не старший сержант?

- По возрасту еще не положено.

- Да нет. Службу еще не понял. А ведь в святом писании сказано: "Просящему у тебя дай, стучащему открой, да не лишен будешь царства небесного!" - обиженно сказал Кукушкин и медленно направился к выходу.

- Слушай, - настороженно обратился сержант к разводящему, - а мы его не рано выпустили? Может, вернем, пока не поздно?

Услышав эти слова, Вася Кукушкин остановился только за третьим поворотом...

Услышав Васин рассказ, Оля долго смеялась. Отсмеявшись, она с сожалением сказала:

- Красивый ты внешне, Вася, но внутри...

- А что внутри, внутри ничего не видно! - Кукушкин не любил критики. Хотя каждый любит заглянуть в запрещенное место.

- А это еще как сказать. Ну да ладно, - Оля не стала больше сердить гостя, - каждый сходит с ума по0своему. Только я тебя попрошу: никогда не рассказывай подобных историй моим родителям. Они у меня слишком правильные...

- Правильные - это как? Не надевают брюки через голову?!

- Примерно так.

- Для этого много ума не надо.

- А для чего, по-твоему, нужно, много ума? - Оля немного обиделась.

- Чтобы от одного поцелуя рождались дети.

- Ну, детей, которые родились от одного поцелуя, у нас хватает. Кстати, Василечек, кто твои родители?

- Я инкубаторский!

- И вылупился ты, судя по твоим габаритам, из яйца страуса?

- Нет, меня моя бабка нашла возле вытрезвителя. Меня там кто-то потерял, поэтому я до сих пор потерянный...

У Васи действительно не было родителей. Не знал он даже, как они выглядят. Взяла его на воспитание из детского дома одна пожилая одинокая женщина. Но вскоре она умерла, и у Кукушкина от нее осталась только одна небольшая посеревшая фотография. Детские и юношеские годы его прошли в интернате. Когда поступил в университет, жил в общежитии.

Но об этом Оле он не скажет. Уж больно не любил Вася, когда его жалеют или сочувствуют ему.

- Василечек, а у тебя есть цель?

- Прожить без цели - это тоже цель. Чем меньше хочешь, тем больше получаешь. У меня, Олечка, не цель, а мишень. Для меня жизнь - это веселая прогулка по королевскому лесу, где зайцы жрут волков, слоны боятся мышей, а змеи выплескивают свой яд друг на друга. И все они для меня мишени...

- Значит, я для тебя тоже мишень?! - встрепенулась она.

- Да какая ты мишень, - в словах Васи проскользнула надменность. - Ты просто маленькая эпизодическая героиня в моей жизненной комедии.

- Ах, даже так! - Оля вскочила и раз за разом начала затягиваться сигаретой. - Так ты еще и драматург.

Прослушав ее мысли, Вася понял, что она не на шутку рассердилась. Этого он совсем не хотел. А насторожило его то, что у нее рождался какой-то замысел. Какой именно, он еще не мог понять.

Их разговор, который мог бы дойти до ссоры, прервал звонок в квартиру. Они даже не заметили, что было уже утро.

- Пожалуйста, драматург, пойди открой, - попросила она его. - У меня после такой брачной ночи, наверное, ужасный вид.

Родителей Оли в это время дома не было: по утрам они занимались бегом в ближайшем сквере. Вася открыл дверь и, увидев перед собой белобрысого мужчину лет тридцати пяти, спросил:

- Вы кто? Как доложить?

Мужчина поставил свой чемодан и протянул руку для знакомства:

- Я Курочкин Василий Васильевич! - у него был робкий голос. - А вы?

- Я - тоже Василий Васильевич, только Кукушкин, - ответил недоброжелательно "жених" и пригласил гостя в коридор.

Курочкин был немного ниже ростом. Он вздрогнул, когда за ним громко захлопнулась дверь. Они оба услышали, как в гостиной зазвенела хрустальная люстра.

- Что это? - спросил Курочкин, оглянувшись и прислушавшись.

- Проверка слуха, - ответил Кукушкин.

- Правильно, ля мажор, - приезжий заволок в гостиную тяжелый чемодан. Я закончил музыкальную школу у себя на мясокомбинате. Пригодилось.

- А вы, случайно, не привезли с собой мяса?

- Ну как же, как же, за кого вы меня принимаете, - Курочкин, кряхтя, поставил чемодан на диван и, открыв его, начал выкладывать подарки: балыки, копченые колбасы, окороки. - Пожалуйста, все, что хотите, все, что ваша душа пожелает. Я мог бы привезти и больше, но, увы, у меня только две руки. И, вы знаете, я за это не дал ни копейки.

Он настолько увлекся, что даже не заметил появления Оли. Она некоторое время понаблюдала за ним, затем иронично спросила:

- Василечек, ты, случайно, живых поросят не привез с собой?

- Поросят?! - обернувшись, машинально переспросил Курочкин. - Нет, Оля, не привез. Скотовоза не было... Здравствуй, Оля!

- Здравствуй, здравствуй, - холодно ответила она, оглядывая подарки. А живую свинью мог бы привезти и в чемодане. Чтобы не задохнулась, дырочку прорезал бы. А этого зачем столько?

- Как зачем, Оленька! На нашу свадьбу. Тратиться меньше...

- Так ты опоздал, Курочкин, свадьба уже состоялась. - В глазах Оли настоящий жених выглядел почти чучелом. Она снисходительно усмехнулась, сравнивая красивое лицо Кукушкина с серой физиономией своего настоящего жениха.

- Как состоялась? Когда? С кем?.. - растерянный жених сел на диван и распустил галстук.

- Вот мой муж, с которым я вчера расписалась! - Оля подошла к Кукушкину и, будто желая вызвать ревность у Курочкина, прижалась к его плечу.

- А что же мне делать? - на Курочкина жалко было смотреть. - Я уволился с работы, выписался из общежития. Оля, побойся Бога...

После долгого тягостного молчания наконец заговорил Кукушкин:

- Послушай, друг, ты не расстраивайся. На потерянную жену я тебе выдам справку. Законную - с подписями и печатью. Конечно, взамен брачного свидетельства. Но это еще не все. До сегодняшнего дня ты был домашней птицей, а я тебе предлагаю стать свободной. Пожил ты Курочкиным, теперь поживешь Кукушкиным. Для этого нам нужно обменяться только паспортами. Кое-какое портретное сходство имеется, хотя я, безусловно, намного симпатичнее. Правда, Оля?

Вася Курочкин с горечью смотрел на своего соперника и завидовал ему. Бывают же на свете такие красивые люди! Но Олю он ни в чем не обвинял:

- Оля, за год нашей переписки ты мне написала сто восемьдесят два письма. Я тебе - ровно триста. Можно, я твои письма оставлю себе, а ты мои верни. Зачем они тебе?

- Хорошо, Вася, - сочувственно вздохнула она. - Только у меня, наверное, не все письма сохранились...

- Ничего, сколько есть. Вам же, Василий, вот что я скажу: вы счастливец, но и от счастья люди устают. А издеваться над другим человеком негоже...