Андрей Карелин - Альсара

Такой стремительной карьерой мог похвастать не каждый. Но это правда. Уже через год у Зэна Шейдэна будет свой комбинат и тогда останется только управлять кадрами из своего пентхауза. Он больше не видел преград к своей мечте.

Только подумать, вчера он потерял средства к существованию и ему предложили самую грязную работу на самой грязной планете. А теперь он миллионер.

Для нормальной работы комбината нужны: геолог-инструктор, боевик-инструктор и начальник комбината. Работа тяжёлая, текучка огромная, но перспектива бешенная. Шейдэн не успевал подружиться с людьми, они уходили и приходили новые. Лишь начальство беспокоилось за результаты его работы.

Поначалу было тяжело, в группе геологов. Но Шейдэн быстро выбился в группу боевиков. То есть, сначала он ресурсы искал и добывал, а потом стал защищать комбинат и продолжать уходить в забой, правда, искать уже ничего не надо было.

Быстро проявив себя на этих должностях, Шейдэн стал геологом-инструктором, воспитал себе двух замов и перешёл в боевики-инструктора.

И вот, наконец — он руководит комбинатом, но не своим. На свой пока не заработал, но всё впереди.

Зэн Шейдэн и не заметил, как стал относиться к Альсаре потребительски, а к поселениям на территории планеты как к досадным проблемам. Даже говоря с людьми в городе, он не понимал их проблемы. А какие могут быть проблемы кроме финансовых? И уж он теперь точно знал, как их решать. У него было всё, чего он хотел и не мог позволить себе раньше. Главное теперь любую ситуацию он продумывал с позиции выгоды, совершенно не думая о других аспектах. И был в этом счастлив.

Если для разработки жилы нужно согнать с места городок на сотню жителей и разрушить их дома — то это их вопросы. Разве они могут понять, что все их пожитки не стоят и доли процента разрабатываемой им жилы урана, например. И вообще, сигнал о необходимой эвакуации он посылал им только потому, что инструкция обязывала. Если бы этого не прописали, он бы просто забывал, давя десятки человек своим перелетающим грибовидным комбинатом.

Зэну так нравилось управлять комбинатом, что он не брал выходных. Лишь тогда, когда было вынужденное затишье, он возвращался в свой пентхаус и прожигал огромные деньги в казино и на развлечения. До следующей крупной жилы.

Те показатели в работе, которые казались недостижимыми для большинства, были для него лишь условными. Шейдэн делал огромные ставки на тотализаторе, соревнуясь с другими комбинатами по добыче. Ему было всё равно, кому нужны эти минералы в таком количестве. Важно было ставить рекорды.

"Так и не заметишь, как свихнешься", — думал Шейдэн, а сам молился, чтоб подольше так поработать. Ведь скоро ему придется отвечать за свой комбинат, за заработанные очки, закупать оборудование и собирать команду. Всё сначала, всё с нуля.

"Да! Бизнес — это моё". — Всё время повторял себе Зэн Шейдэн.

Надо сказать, что их никто не бросал один на один с их проблемами, два дня в неделю были полностью посвящены обучению георазведке и добыче. А каждое утро была обязательная зарядка. Но скорее психологическая. Нужно было быть лучшим и становится лучшим прямо здесь, прямо сейчас. Комбинат — это орудие обогащения, которого ещё свет не видывал.

Снова в лабиринтах Альсары.

Азия приходила в себя достаточно долго, учитываю свою патологическую любовь к развлечениям. Начали давать меньше серебряной смазки, и девочка начала болеть. У неё ухудшалось зрение, аппетит, мучило не проходящее чувство томительной скуки, так называемая ломка. Вообще ощутить что-то подобное Азия не пожелала бы никому. Но она верила Рону и надеялась, что всё обойдётся, всё закончится хорошо.

— Азия при твоей фигуре, нужно набирать вес целенаправленно, — говорил ей Рон.

— Да уж кто бы говорил, ты ведь тоже худой. — Отвечала девочка.

— Мне не рожать детей, мне уже много лет, я не капризничаю как некоторые. Твоё здоровье меня волнует куда больше. Ну, поешь, ну пожалуйста. — Уговаривал её Рон.

— Что мне делать, я не хочу есть. Я ничего не могу с собой поделать, ну, не заставлять же себя. — Азия хотела, чтоб её пожалели.

— Ну ладно, поплачь, но есть всё равно надо. Постарайся. — Рон сидел над Азией, чтоб она съела каждую ложку тёплого супа. Он даже нашёл её любимые яблоки. Но ничто не радовало девочку. Процесс отвыкания шёл тяжело у всех. Она даже скрипела зубами по ночам.

Шарон часами проводил в качалке, пытаясь приглушить боль от потери наркотика. Сантана сорвалась на другие, лёгкие наркотики.

— Всё становится на круги своя, — говорил Рон.

Азия просто не могла дождаться, когда она сможет выспаться. Скучать за своим внутренним миром она не будет, ведь теперь она сможет туда возвращаться, если захочет. Но для этого придётся снова принимать этот вяжущий наркотик, а после этого также тяжело отходить. Нет, надо было забывать об астрале. Не зря мудрецы Ксива и Матра рекомендуют только короткий курс обучения.

Интересная мысль пришла Азии. Если её посадят в тюрьму — она просто проспит весь срок, находясь при этом там, где ей хочется. Единственная причина выходить — это еда, которой ей так не хочется и серебряная смазка — наркотик, без которого она больше не сможет жить.

— Сейчас ты принимаешь две дозы в неделю — а тогда когда станет две дозы в месяц — ты сможешь покинуть своё гнёздышко, и отправится туда, куда пожелаешь, — говорил Рон. И у Азии теперь была цель.

Мало кто смог побороть зависимость от серебряной смазки вообще. Разве только критически снизить потребление. Но Рон это сделал. Правда, похоже, он преодолел зависимость и от еды, и от воды, и от воздуха. Шарон же поклялся, что и он сможет, чего бы это ему не стоило. Азия никогда в жизни бы на такой стресс для своего организма не пошла. Ей ведь ещё детей рожать. Азия всегда это вспоминала, когда ей это было выгодно.

Из-за повального синдрома отмены никаких виртуальных сражений больше не проводили. Находится в астрале было очень болезненно. Картинки превращались в уродливые отражения боли. А самочувствие было смесью не проходящей жажды и зуда.

Азия уже так отвыкла от своих рук и всего тела. В астрале всё было таким другим, таким идеальным, что возвращение в реальный мир, где её тело оставляло желать лучшего, было ещё и психологически сложно.

Шарон не покладая рук тренировался. Он соревновался уже не с кем-то, а сам с собой. Равных ему, конечно, не было и теперь оставалось бить свои собственные рекорды. Он начинал со спичек и уже мог спокойно зажечь факел. Одним щелчком пальцев. Он мог притянуть огонь к своей руке и потом отбросить. Для него теперь не были странными тренировки с огнём. Правда, довольно часто это заканчивалось ожогами. Шарон не вылезал из госпиталя, но никогда не пропускал тренировки.