Стивен Бакстер - Корабли времени

«Польщен», – подумал я, кивнув. «Он не отказывает мне в начатках научных знаний».

Моисей тем временем обернулся к скамье:

– Вот устройство для демонстрации необычных оптических свойств платтнерита.

Далее следовало объяснение. В тесте было задействовано всего три предмета. Небольшая электрическая лампа с изогнутым зеркалом отражателем и на расстоянии ярда от нее белый экран на штативе. Между ними еще один штатив с картонкой, на которой были тонко разградуированы деления. Под лавку уходили провода к динамо машине, от которой питалась лампочка.

Подобное устройство можно было демонстрировать даже ученикам начальных классов – я всегда стремился к простоте и наглядности эксперимента. Внимание должно быть приковано к феномену, а не к сложности конструкции. К опыту, а не к приборам. Чем, кстати, часто пользуются шарлатаны от науки.

Моисей щелкнул выключателем – и лампочка загорелась, точно маленькая желтая звезда в комнате, обставленной свечами. Картонка защищала экран от света – за исключением смутного сияния в центре, в котором просматривались деления.

– Натриевая лампа, – пояснил Моисей. – Дает чистый свет без спектра, в отличие от солнечных лучей. Параболическое зеркало фокусирует его на картонку.

Движением руки он указал, как именно распространяется свет.

– В картонке проделаны две щели со шкалой. Лучи, проходящие сквозь них, пересекаются и интерферируются – думаю, вам понятно значение этого термина.

Он вопросительно поднял на меня глаза.

– Вам понятен принцип? Это все равно что вы бросаете два камня в воду, и расходящиеся от них круги «гасят» друг друга.

Я утвердительно кивнул.

– Результат подобной интерференции на экране, расположенном за картонкой. Видите? Тут, конечно, нужна лупа.

Моисей выпрямился.

Интерференция – давно изученное явление . В результате такого эксперимента можно определить длину световой волны, испускаемой натриевой лампой – она составляет одну пятидесятитысячную часть дюйма, если вам интересно.

– А как же платтнерит? – подал голос Нево.

Моисей вздрогнул, услышав водянистый булькающий голос морлока, но тут же пришел в себя. И выдвинул стекло в рамке, шести дюймов площадью, вымазанное чем-то зеленым. С зелеными пятнами.

– Это платтнерит, помещенный между стекол. Теперь посмотрим, что произойдет, если я помещу его между картонкой и экраном.

На экране осталась только одна яркая щель света. Поток света из второй щели в картонке, экрана не достигал.

При этом световая щель окрасилась в зеленоватый цвет, сместилась и изменила конфигурации.

– Луч натриевой лампы, проходя сквозь платтнерит, обретает зеленую часть спектра. Но как объяснить остальное?

Нево склонился над демонстрационным прибором: свет натриевой лампы сверкал в его очках.

– Казалось бы, ничего особенного – для непосвященного в тайны оптики. Но при ближайшем рассмотрении получается непостижимый феномен, способный произвести переворот в науке. Я могу доказать это математически. – Он показал на груду черновиков с формулами на полу. – Лучи света, проходя сквозь платтнерит, искажаются не в пространстве, а во времени. Темпоральная дисторция. Эффект трудно наблюдаемый, но явный, и даже измеримый. И доказывает его прежде всего исчезновение интерференции двух световых потоков. Что вы и видите наглядно перед собой.

– Искажение во времени? – пробормотал Нево. – Вы хотите сказать…

– Да, – Лицо Моисея мертвенно блеснуло в свете натриевой лампы. – Я убежден в том, что световые лучи, проходя сквозь платтнерит, трансформируются во времени.

И снова, как и тогда впервые, этот простенький эксперимент с лампой, картонкой и экраном, привел меня в восхищение. Это было только начало – из этого почти наивного эксперимента в процессе долгих и трудных поисков, экспериментов и теоретических рассуждений родилась конструкция Машины Времени!

Решив не раскрываться до поры, я изобразил на лице восторг и несказанное удивление.

– Да, это воистину великое открытие.

Однако он недовольно посмотрел на меня и во взгляде я прочитал его сомнение в моих умственных способностях. После чего он отвернулся и стал возиться с «аппаратурой».

Я воспользовался этим. Чтобы перетащить на свою сторону морлока.

– Ну, что скажете, Нево? Превосходная демонстрация.

– Да, – откликнулся он. – Но я удивлен, как он мог не обратить внимания на радиоактивность этой загадочной субстанции, платтнерита. Сквозь очки ясно видно…

– Радиоактивность?

Он удивленно посмотрел на меня.

– Вам что, незнаком этот термин? – И он коротко изложил мне теорию этого явления, рассказав о веществах, вместе с испусканием света теряющих свою массу. По мнению Нево все известные в природе элементы обладали этим свойством – в большей или меньшей степени. Некоторые, как, например, радий, делали это настолько интенсивно, что результаты поддавались измерениям.

Этот рассказ всколыхнул воспоминания:

– Помню была такая игрушка, называлась «спинтарископ» [3]– сказал я Нево. – Там радий размещался рядом с экраном, покрытым сульфидом цинка.

– И экран при этом фосфоресцировал.

– Совершенно верно. Это вызвано тем, что атомы радия бомбардировали его.

– Но ведь атом невидим, он…

– Модель атома была продемонстрирована Томсоном [4]в Кебриджском университете, всего через несколько лет после вашего перелета в будущее.

– Модель атома? Томсон? Да я сам встречался несколько раз с Джозефом Томсоном – мы с ним почти одного возраста. И вы хотите сказать, что этот выскочка и неуч…

И тут я впервые раскаялся в своем преждевременном шаге. Так просто расстаться со своим временем, выключить себя из него – и броситься путешествовать во времени, оставив настоящую жизнь – и настоящие открытия там – в моем не прожитом будущем. Ведь даже без модели машины времени я мог не раз скрестить шпаги не только со стариной Томсоном, но и со многими другими учеными моего времени. Нам было о чем поспорить. Впервые оставленная мной жизнь мне показалась мне более интересной и захватывающей, чем любые путешествия во времени.

Моисей к этому времени закончил возиться с прибором и уже потянулся к выключателю натриевой лампы – но тут же с криком одернул руку.

– Простите, сказал Нево. Поспешно убирая пальцы, встретившиеся Моисею на пути.

– Что это было? – Моисей тер ладонь так, словно пытался вывести с нее пятно. – Ваши пальцы… Отчего они такие холодные? – Он уставился на Нево, словно бы видел его впервые.

Нево вновь извинился:

– Я не хотел вас напугать. Но…

– Да? – тут же поспешил я.

Морлок вытянул длинный палец к рамке с платтнеритом: