Алексей Ефимов - На землях рассвета

Когда Аннит пришел в себя, они перебрались через парапет. Если бы их вынесло в реку, Лэйми уже не сумел бы выплыть — холод выпил почти все его силы.

Площадь тоже была залита водой глубиной по колено, — но, по крайней мере, тут не было течения. Кое в чем им, все же, не повезло: они оказались на другой стороне от дворца. Вообще-то тут был мостик, но сейчас от него остались только торчащие зубья тонкой арки — вероятно, вздувшийся от непрерывного дождя поток принес что-то столь большое, что оно сокрушило хрупкую кладку. Или кого-то.

Лэйми побрел к одному из примыкавших к отвесной стене котловины зданий — их плоские крыши находились на одном уровне с ее краем и по внутренним лестницам можно было подняться в небольшой сквер. За ним начинался широкий проспект Председателя, — он пересекал по мосту реку и уходил в глубь города. Где-то через полмили был мост через овраг. Это значило, что они могли оказаться возле дворца уже минут через двадцать. К тому же, двигаясь по самой середине проспекта, можно было не опасаться возможной засады…

Краем глаза он заметил движение и лишь спустя мгновение услышал плеск — несколько черно-зеленых тварей, похожих на гротескных волков размером со стол, пугающе быстро кинулись наперерез. Если бы им не мешала глубокая вода, они настигли бы его раньше, чем он успел опомниться.

Лэйми поднял излучатель, прицелился… На открытом воздухе звук выстрела был совсем иным — глухим, но резким. Вокруг одной из тварей вспыхнуло синее сияние, совсем неяркое в свете дня, — но она тотчас перевернулась через голову, подняв огромный, как при взрыве, фонтан брызг и больше не двигалась. Почти в одно мгновение Лэйми застрелил еще троих, потом совсем рядом с ним раздалось еще два выстрела. Последние твари тупо врезались в воду, широкие веера взметенных ими брызг попали на лицо юноши — так они были близко. Он оглянулся на друга, потом с облегчением перевел дух. Охэйо тоже как-то ухитрился сохранить свое оружие. Было просто удивительно, как эти электрические устройства (на них было по два ярких индикатора — красный и синий) не испортились от пребывания в воде. Батарейки в плотно застегнутых карманах тоже не потерялись.

— Сейчас нам повезло, их было немного, — сказал Аннит, отдышавшись. — Но может быть и иначе. Давай так — я смотрю вправо, ты влево. Ясно?

— Да.

Осматриваясь, они пересекли площадь, приблизившись к подъезду одного из домов. Толстая деревянная дверь была разбита в щепки, свет внутри не горел. Лэйми прислушался. Из сумрачной утробы здания не доносилось ни звука.

— Похоже, там совсем пусто, — сказал Охэйо. — Пошли.

Внутри действительно никого не было — уже нет. Двери квартир зияли разбитыми проемами, в них виднелась разломанная, поваленная мебель. Лестница была усыпана мусором и осколками, однако нигде не оказалось ни людей, ни даже их останков. Лэйми, впрочем, счел за благо не заглядывать внутрь жилых комнат.

— Наверное, их всех… забрали, — предположил Охэйо. — Эти твари убивают только в крайних случаях. Мроо нужны тела, в которых они смогут… жить.

Лэйми повернулся к другу.

— Будь добр, заткнись.

Они поднялись этажей на двадцать, потом путь им преградили груды бетонного крошева и скрученной арматуры. Здесь произошел мощный взрыв и четыре пролета лестницы обрушились вместе с площадками. Подняться по этому развороченному колодцу было невозможно — а лифт, конечно же, не действовал.

Лэйми с досадой хватил кулаком по стене. Возможно, там, наверху, еще оставались выжившие, но сил возвращаться назад и лезть на новые двадцать пять этажей уже не было.

Не глядя друг на друга, они опустились на пол. Их затрясло от холода, буквально останавливающего кровь. Они торопливо разделись, прижавшись друг к другу обнаженными спинами — даже нагишом не было так холодно, как в промокшей насквозь одежде.

Понемногу Лэйми опомнился — какие-то крохи живого тепла, перепадавшие ему от дрожащего Охэйо, хотя бы частично привели его в чувство. Он осмотрелся, выглянув в разбитое окно.

По обе стороны площади высились массивные, угрюмые строения. Они казались совершенно пустыми, выбитые кое-где стекла придавали им вид мрачный и зловещий. Из низко нависших туч сеялся мелкий дождь. Тварей нигде видно не было. Не было видно и людей. Город — по крайней мере, эта его часть — казался вымершим. Лишь в той стороне, где был дворец, поднимались жирные клубы черного дыма, да из-за реки доносилась редкая, далекая стрельба. Где-то еще держались…

— И чего это тебе в голову пришло — за мной бросаться? — спросил Лэйми, едва его зубы перестали выбивать дробь.

— А как же? — Аннит был непритворно удивлен. — Ты же мне жизнь спас! Этим… палачам, шеи свернул. Да и вообще… знаешь, у меня приказ защищать тебя любой ценой.

— Какой приказ? От кого?

— От наместника Хониара. Ты что, действительно ничего не помнишь?

— А что я должен помнить?

Аннит замысловато выругался.

— Хотя бы то, зачем ты отправился сюда.

— Зачем? И, главное, откуда?

— Из будущего. Как и я. Это тебя устроит?

— И что там, в будущем?

Охэйо посмотрел на него. Его зеленые глаза были сейчас совершенно непроницаемы — и холоднее льда.

— Там победили Мроо. Это вторжение люди кое-как отобьют, но последуют новые. Снова и снова. В моем настоящем люди сохранят только один Хониар — да и то потому, что он окажется вне времени, — там, куда жителям мрака не попасть никогда.

— Но если вы можете путешествовать во времени, вы могли бы предотвратить…

Охэйо зло засмеялся.

— Прошлое можно изменить. Только тогда мы — такие, как сейчас — просто исчезнем. Умрем. Вся реальность станет совершенно иной. Может быть, ТАМ у людей уже не будет возможности найти убежище вне нее. Эта вот реальность как бы спрессована: ее можно изменить, потому что она помнит все, что с ней было раньше. Если она утратит это свойство, станут невозможны сами путешествия во времени, вне времени. В таких вещах, как эта, не следует рисковать.

— Так значит, вы не хотите ничего изменять?

— Нет.

— Зачем же ты послал меня к Панету? И почему ты сам не можешь летать?

— У всего на свете есть цена, Лэйми. Обладать Внутренней Энергией, конечно, очень приятно, но нервная система человека не может долго выдерживать такое напряжение. Если бы ты не утратил Дар Полета, через пару недель у тебя начались бы судороги и голова стала бы трястись, как у козла. Если Дар не погашен к этому моменту, то процесс становится необратимым. Нервная система разрушается, человек не может есть, пить, дышать — и, естественно, умирает. Это, впрочем, и к лучшему, так как к этому времени он становится абсолютным идиотом. Побыть несколько дней Летящим — величайшее удовольствие из всех, доступных человеку. Но возможно это только один-единственный раз в жизни. Я тоже умел летать, Лэйми.