Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы

— Оно открыло люк, — тихо сказал юноша. — Но эта дверь словно специально…

Непонимающе переглянувшись, они пошли вниз, от лампы к лампе, чувствуя как кристаллики впиваются в подошвы. Лестница делала три спиральных витка, и гул в её колодце усиливался, как в цилиндрическом резонаторе барабана. Она упиралась в большие, тяжелые двери из стали, покрытой гладкой белой эмалью, к их облегчению, незапертые. Бхута с усилием повернул массивное запорное колесо, — и, миновав дверь, они вышли во мрак подземелья. Только сложная сеть фиолетовых линий слабо светилась впереди, как бы плавая в темноте.

— Энти-Мелара, — сказал Бхута странным, торжествующим шепотом. — Мы возле силового блока. Всё оборудование закупалось в Манне, но если коды не сменили, мы сможем войти.

Он взял юношу за руку. Подойдя к тонкой квадратной колонне, Бхута нашел в ней маленький стальной люк, открыл его и пробежался по рядкам едва светящихся прозрачных кнопок внутри.

Призрачная сеть погасла. Вместо неё загорелись бледные серебристые лампы, освещая большой зал, оказавшийся, впрочем, лишь лишь верхом огромной, уходящей куда-то в темноту шахты. На её стенах блестели дырчатые зеркальные многогранники защитных установок.

Паутина стальных лестниц вела вниз, на глубину восьмидесяти метров. Сбежав по ним, Бхута подошел к панели управления, вмонтированной в серо-коричневую металлокерамическую броню стены, отпер треугольным ключом другой люк. Когда тяжелая плита отошла, он открыл блок доступа и набрал код. Загудели мощные моторы; в тот же миг, мягко зашипев, разъехались створы почти невидимых до этого ворот и жаркий, резко пахнущий озоном воздух ударил Явауна по лицу. Едва они вошли внутрь, щелкнуло реле и вспыхнули мощные лампы, врезанные в потолок громадного зала, обшитого белоснежными плитами изоляции — его стены были все в квадратах тяжелых жалюзи из темной стали. Гул здесь был сильнее и выше, забиваясь в уши и переходя в ультразвук — его издавали ребристые кубы каких-то больших механизмов, назначение которых Яваун не мог представить даже приблизительно.

Бхута сразу же отыскал маленький компьютерный терминал, втиснутый между машинами, и замер у него. Через минуту ворота с грохотом и лязгом сошлись, и он облегченно вздохнул, поманив юношу. Они вдвоем встали на серо-коричневый квадрат пола у самой стены, — такой же, как все остальные, — но, едва Бхута нажал несколько кнопок на своем телефоне, плавно соскользнул на четыре метра вниз, к толстой бронированной двери. Он открыл её другим длинным треугольным ключом и Яваун удивленно прищурился, очутившись в облицованном плиткой очень высоком туннеле, сужавшемся книзу узкими, неогражденными уступами. Двойные лестницы разбивали их на длинные отрезки, соединенные напротив прорезанных в стенах арок плоскими плитами-мостами. Длинные лампы на своде бросали вниз холодный голубоватый свет. В узком глубоком канале на дне текла прозрачная вода, а чуткие уши Явауна сразу же уловили гул множества далеких голосов.

Перейдя мост, они углубились в сумрачный поперечный проход. Тот вывел их в обширную оранжерею, где работало множество гибких юношей и девушек. Здесь было очень влажно, душно и жарко, и всю их одежду составляли куски пёстрого шелка, повязанные вокруг бедер.

Вокруг них мгновенно собралась небольшая толпа. Их повели куда-то, то ли показывая их, то ли показывая им город. Поначалу у Явауна от суеты и шума кружилась голова — казалось, он попал на гигантский птичий базар — но постепенно он начал понимать, что представляет собой это место. В Энти-Меларе не было ни взрослых, ни детей, только молодые люди от пятнадцати до двадцати лет. Правители Республики старались спасти свою молодежь, — но жилище для них, в силу ограниченности средств, получилось весьма странным. Оно состояло из шестисот башен-цилиндров, около двадцати метров в диаметре и тридцати в высоту, перекрытых многогранными куполами из толстых стальных балок и листов скрывающего мощные лампы матового стекла. Вокруг круглых ступенчатых бассейнов на дне их полых сердцевин зияло несколько узких, облицованных плиткой колодцев глубиной в несколько человеческих ростов. Они вели в низкие круглые залы, где тоже были бассейны, но только предназначенные для стоков.

Каждая башня имела восемьсот обитых изнутри мягкой кожей ячеек, расположенных наподобии пчелиных сот — достаточно просторных, чтобы вместить сразу несколько человек, спавших в ней, но слишком низких, чтобы в них можно было стоять. Их обитатели взбирались в них по веревочным сеткам. Они свисали вдоль всей внутренней стены каждой башни, разделенные пятью ярусами террас с радиальными проходами; те вели в просторные клиновидные камеры, залитые искусственным светом. Большую их часть заполняла плотная зелень различных культурных растений, дно других занимали пруды с водорослями и рыбой, так что обитатели Энти-Мелары не нуждались не только в еде из внешнего мира, но даже в его воздухе. Все, кого Яваун здесь увидел, были заняты уходом за этими плантациями и он не нашел здесь никаких признаков духовной жизни. Впрочем, возможно, ей было отведено другое время в здешнем распорядке дня.

Когда им отвели место в одной из последних пустых ячеек, он с облегчением перевел дух. Всё более или менее устроилось. Вот только по спине его бродили мурашки — сквозь толщу стены она чувствовала бесконечное темное пространство, наполненное мягкой глиной, чувствовала бушевавшее за ним ледяное ядовитое море — и склон берега, уходивший в неведомую, ненасытную глубину.

Лэйми спал так долго, что вся его жизнь, казалось, распалась на две части — до и после. Проснувшись, наконец, он ещё пару минут бездельничал, глядя в потолок. Кровати в Инициативе оказались отменные — большущие (вытягивайся, как хочешь — ни руки, ни ноги не свисали), с мягчайшими матрацами и обшитыми шелком толстыми ватными одеялами, — ласкающим кожу, тяжелыми и мягкими. Спалось под ними замечательно — он, как говорил Охэйо, просто «отпал». Ему даже ничего не приснилось — что было, несомненно, только к лучшему.

Сам Охэйо до сих пор бессовестно дрых, засунув голову под подушку — из-под одеяла виднелись лишь его босые ноги. Лэйми не хотел его будить, но заслышав его возню Аннит проснулся — груда одеял зашевелилась и из-под них показалось заспанное лицо, скрытое падающими на него лохмами. Он отвел их пятерней назад и удивленно посмотрел на Лэйми, словно не узнавая его — да и тот чувствовал себя выпавшим из времени… но уже давно он так не высыпался — казалось, что на целый год вперед.

За окном сияла бездонная небесная синева — утро тут и впрямь оказалось ясное, как им обещали. Лэйми уже отвык от солнца и решил немедленно отправиться на Стену — чтобы посмотреть на свой новый дом. По пути он заглянул в комнату Лэйит. Её дверь была предусмотрительно заперта и пара появилась лишь минут через пять энергичного стука. Они тоже зевали и выглядели так невинно, словно всю ночь только и делали, что видели сны. Предложение Лэйми им понравилось и через полчаса все четверо поднимались по широкой лестнице, вырубленной в камне с внутренней стороны Стены. Лестница была засыпана снегом, ноги скользили, так что приходилось больше подтягиваться руками, но промерзшие железные перила обжигали ладони даже сквозь рукавицы, а разгулявшийся на высоте ветер швырял им в лицо колючий снег.