Том Холланд - Раб своей жажды

- Да, - кивнула я. - Уверена, что вы правы.

Он с интересом взглянул на меня:

- Так у вас есть какие-либо добавления к этому?

Я проглотила комок в горле:

- Вы ищете то, что связывает этих двух мужчин. Что ж, доктор Элиот, связь есть. Относится ли это к работе Джорджа, я не знаю. Сам Джордж предполагал, что относится, но думаю, для него это было такой же великой тайной, как и для меня сейчас.

- Ага, - сказал доктор Элиот с некоторой сдержанностью. Он откинулся в кресле и лениво махнул рукой. - Продолжайте, леди Моуберли.

Я снова проглотила комок в горле. Будьте готовы, Люси, ибо то, что вы сейчас прочтете, вам будет нелегко воспринять.

- Это случилось чуть больше года тому назад, - медленно проговорила я, - Артур приехал к нам на ужин...

И затем я описала доктору Элиоту то, что мы обсуждали в тот вечер: в основном, дорогая Люси, речь шла о вас и вашем намерении играть на сцене. Вспомните, как противился этому ваш брат, но все же к концу вечера он с восхищением смеялся над вашим энтузиазмом и говорил так, словно собирался поддержать вас. "Вижу, Люси настроена стать Новой Женщиной, - сказал тогда Артур, - и не свернет с пути. Ибо всякая одержимость нерациональна, почти демонична, и мы заблуждаемся, если думаем, что ею болеют лишь молодые".

- Действительно, - проговорил доктор Элиот, который во время моего рассказа как будто дремал. - Помню, в колледже у Рутвена была своя всем памятная одержимость.

- И в чем она заключалась? - поинтересовалась я.

- Он был величайшим коллекционером древнегреческих монет.

- Он еще собирал их, когда мы познакомились. Действительно, он часто заявлял в моем присутствии, что его коллекция непревзойдена.

- Занимательно, - еле пробормотал доктор Элиот.

- Да. Мы тоже так подумали. Артур с готовностью признавал, что в его энтузиазме присутствует нечто абсурдное, особенно если учесть, что в остальном он такой здравомыслящий и сдержанный.

"Но я ничего не могу с собой поделать, - поведал он нам в тот вечер, когда гоняюсь за монетой древнегреческих времен. Мне нужно поддерживать честь моей коллекции. И я, видимо, стал скандально известен, поскольку, он пошарил у себя в сумке, - сегодня мне был брошен вызов".

"Вызов? - помнится, воскликнул Джордж. - Какого черта вы имеете в виду?"

Артур слегка улыбнулся, но не ответил. Вместо ответа он положил на стол красную деревянную шкатулку. Он открыл ее, и мы увидели, что внутри находится кусочек картона, на котором что-то написано.

"Что это?" - удивленно спросила я.

"Посмотрите сами", - предложил Артур, передавая мне карточку.

Я взяла ее. Карточка была из картона высочайшего качества, но почерк на ней был неряшливый, чернила какие-то странные - темно-пурпурные, осыпающиеся хлопьями, когда до них дотронешься. Сама же записка показалась мне еще более странной, настолько странной, что я до сих пор отлично помню ее содержание.

"Сэр, вы дурак, - гласила записка. - Ваша коллекция ничего не стоит. Вы допустили, что величайший из призов проскользнул у вас между пальцев". Подпись была проста - "Соперник".

Джордж взял записку у меня из рук и прочел ее, потом расхохотался, и вскоре мы присоединились к нему. Артур смеялся громче всех, хотя, думаю, гордость его была сильно задета. Мы спросили его, как он намерен ответить наглому сопернику. Артур покачал головой и вновь рассмеялся, но я была уверена, что он намерен распутать эту тайну. И за его смехом я почувствовала воинственность и решимость.

Через неделю я спросила Артура, узнал ли он, кто его соперник Он не ответил на вопрос, а как всегда сдержанно улыбнулся, но было видно, что тайна не дает ему покоя. И через две недели после этого Артур Рутвен исчез. Неделей позже труп, нагой и совершенно обескровленный, нашли плавающим в Темзе у Ротерхита. Вид Артура, как рассказал мне Джордж, был непередаваемо ужасен.

Я перевела дух. Не открывая глаз, доктор Элиот сплел пальцы как будто в молитве.

- Из вашего рассказа, - произнес он наконец, - следует, что между исчезновением Артура и получением им накануне странной шкатулки существует какая-то связь.

- Да, - сказала я, прокашлявшись. - Когда Артура вытащили из реки, рука его была плотно сжата. Пальцы разжали, и на ладони у него оказалась монета... греческая монета.

- Предположение, - заметил доктор Элиот, - но не доказательство.

- Монету оценили очень дорого.

- Вы сообщили полиции?

- Да.

- И что они?

- Они были очень вежливы, но...

- А, - слегка улыбнулся доктор Элиот. - Так у вас не осталось шкатулки?

- Ее так и не нашли.

- Понятно, - кивнул доктор Элиот. - Жаль. - Его глаза сузились. - Но раз уж вы, леди Моуберли, полагаете, что вам стоит тратить на меня время, может, вы еще что-нибудь расскажете?

Я опустила глаза.

- Расскажу, - прошептала я.

И вновь, дорогая Люси, мне пришлось собраться с духом.

- Несколько месяцев тому назад, - неспешно проговорила я, - на наш адрес пришла посылка. Внутри оказалась шкатулка...

- Такая же, как та, что получил Артур?

- Почти.

- Примечательно, - заявил доктор Элиот, потирая руки. - И там тоже была карточка, но теперь уже адресованная Джорджу?

- Нет, сэр. Карточка была адресована мне.

- Что ж, интригующе. И что же было в записке, леди Моуберли?

- Записка была оскорбительная.

- Ну разумеется!

- Почему разумеется?

- Потому что Артур тоже получил оскорбительную записку. А что было в вашей, леди Моуберли?

- Мне не хотелось бы об этом говорить.

- Давайте, давайте. Я должен знать все факты.

- Что ж... - Я вздохнула и повторила записку по памяти: - "Мадам, вы слепы. Ваш муж вас не любит. Женщин у него хватает и без вас".

Я поперхнулась и замолчала.

- Вы совершенно правы, - мягко сказал доктор Элиот, - действительно оскорбительно... У вас с собой эта записка и шкатулка?

Я кивнула, достав шкатулку и передавая ему. Он осторожно взял ее, подошел к свету и внимательно осмотрел.

- Не ахти какая работа, - заключил он. - Явно для пересылки товаров... да... взгляните сюда... тут, под краской, что-то написано по-китайски... Думаю, это из доков, из порта...

Я покачала головой:

- Какое отношение кто-то из доков имеет к Джорджу или ко мне?

- Что ж, в этом и состоит тайна, не так ли?

Слегка улыбнувшись, он открыл шкатулку и вынул карточку. Но улыбка его быстро увяла, и он посерьезнел.

- Кто бы ни написал это, - промолвил он, - лучше владеет пером, чем хочет показать. Ибо буквы слишком уж небрежны. А писала это женщина, женский стиль письма. Чернила же, как вы могли догадаться, - смесь воды и крови.

- Крови? - воскликнула я.

- Несомненно!

- Но... Вы уверены?.. Ну да, конечно, вы уверены...

Доктор Элиот нахмурил брови:

- Здесь ясно проступает намерение не только оскорбить, но и напугать вас.