Джейн Йолен - Книги Великой Альты

- Сада и Лина воткнут это в свои ковры.

Девочки принялись лазить по деревьям, собирая беличью шерсть. Дженна нашла царапины поглубже и спросила:

- Белка?

Амальда погладила ее по голове.

- Молодец, что заметила, но это не белка.

Пинта потрясла своими черными кудряшками и важно сказала:

- Слишком большие следы. Слишком глубокие.

- Лиса? - прошептали вместе Пинта и Дженна, а Дженна добавила: - Енот?

- Горная кошка, - улыбнулась Амальда.

На этом урок закончился - все понимали, как это опасно. Амальда не видела свежего помета и сомневалась, что кошка находится где-то поблизости, но решила, что научить девочек предосторожности будет полезно, и увела их домой.

За обеденным столом, уставленным витыми булками и дымящимися мисками с беличьим жарким, Амальда не могла не похвастаться своими ученицами.

- Расскажите сестрам о том, что узнали сегодня, - велела она.

- Мы узнали, что наперстянка может приносить пользу, - сказала Пинта.

- И вред тоже, - добавила Дженна.

- Она помогает от сердца и... - Пинта умолкла, забыв, от чего же еще.

- И от воды, - подхватила Дженна, удивившись смешку, пробежавшему вокруг стола.

- А белки цокают вот так. - Пинта показала как и была вознаграждена рукоплесканиями. Она радостно заулыбалась - не зря они с Дженной упражнялись в этом искусстве всю дорогу до дома.

Дженна тоже похлопала подружке, а когда шум утих, выпалила, стремясь получить свою долю похвал:

- Мы нашли следы от кошачьих когтей. - Рукоплесканий не последовало, и она добавила: - Горная кошка убила мою первую мать.

За столом внезапно воцарилась тишина. Жрица окинула Амальду взглядом с ног до головы.

- Кто рассказал девочке эту... эту басню?

- Не я, Мать, - поспешно молвила Амальда.

- И не я. И не я, - понеслось вокруг стола.

Жрица, встав, сказала властно и гневно:

- Это дитя - наша общая дочь. Не было никакой первой матери, да и второй тоже. Все поняли? - Приняв всеобщее молчание за знак согласия, она повернулась и вышла.

Тишина затянулась еще на несколько минут, только дети продолжали есть, громко стуча ложками.

- Что тут у вас такое? - осведомилась Дония, выглянув из кухни.

- То, что она начинает выживать из ума, - буркнула Катрона, утирая влажный от вина рот тыльной стороной ладони. - Ей жарко даже в самые холодные дни. Она смотрит в зеркало и видит лицо своей матери.

- Она никого из детей не может склонить на свой путь, - добавила Домина, как ни старается каждую весну. Придется нам посылать в другой хейм, когда ее не станет.

Из девочек одна только Дженна не ела - она смотрела в свою миску, чувствуя, как ее бросает то в жар, то в холод. Своими словами она и правда хотела привлечь к себе внимание, но не такого рода. Она водила подошвой сандалии о ножку стула, и этот шорох, слышный только ей, успокаивал ее.

- Тише ты! - сказала Амальда, для пущей убедительности положив ладонь на руку Домины.

- Верно, Домина, помолчи лучше, и ты тоже, Катрона, - сказала Кадрин в своей ровной, неулыбчивой манере и кивнула на тот конец стола, где сидели садовницы. Все прекрасно поняли, что она хочет сказать: то, что здесь говорится, не замедлит дойти до ушей Матери Альты. Работницы всегда стоят за ту, что благословляет их урожай, и преданы ей безоговорочно. Самой Кадрин до жрицы дела нет: она знай лечит переломы да зашивает раны, но не упустит случая предостеречь других. - А ты, Катрона, помни, что говорят в селениях: "От ненависти лекарства нет". И это правда. Я уже остерегала тебя против этого чувства. Не прошло и месяца с тех пор, как твой желудок опять занемог и ты слегла с кровавым поносом. Пей козье молоко, как я тебе велела, вместо этих плодовых выжимок, и применяй дыхание "латани", чтобы успокоиться. Я не хочу возиться с тобой опять.

Катрона фыркнула и снова принялась за еду, всем напоказ отодвинув от себя жаркое и вино и налегая на хлеб, который щедро сдабривала медом из горшка.

Дженна, набравшись духу, пропищала тонким голоском:

- Да что я такого сказала? Почему все так разозлились?

Амальда легонько стукнула ее по макушке палочками для еды.

- Ты не виновата, дитя. Просто взрослые сестры иногда говорят, не подумав.

- Говори за себя, Амальда, - проворчала Катрона. Она перестала жевать, отодвинула стул и встала. - Я сказала именно то, что думала. Кроме того, дитя имеет право знать...

- Нечего тут знать, - перебила Кадрин.

Катрона снова фыркнула и вышла вон.

- О чем это вы? - выскочила Пинта, и ей досталось палочками чуть покрепче, чем Дженне.

Дженна молча встала из-за стола и, даже не спросив позволения, направилась к двери. На пороге она обернулась и сказала:

- Я все равно узнаю. И если никто из вас не скажет мне, я спрошу у самой Матери Альты.

- Ну, уж эта, - сказала Дония своим девушкам на кухне, - и самой Великой Богини не побоится, помяните мое слово. - Но никто не запомнил этого, потому что Дония изрекала нечто подобное, то и дело.

* * *

Дженна направилась прямиком в покои жрицы, но чем ближе она к ним подходила, тем сильнее стучало у нее сердце. Кадрин, наверное, дала бы ей настой из наперстянки - и если бы настой оказался слишком крепок, она, Дженна, умерла бы. Умереть сразу после того, как избрала свой путь, было бы ужасно грустно. Эти мысли заставляли ноги ступать еще быстрей, и она пришла к жрице даже скорее, чем намеревалась.

Дверь была открыта. Мать Альта сидела за своим громадным станком и ткала гобелен для хейма, совершая один из бесконечных трудов своего сана, которые Дженна находила такими нудными. Клик-клак - щелкали ее ногти о челнок; щелк-щелк - ходил челнок между нитями основы. Мать Альта, должно быть, заметила девочку краем глаза и сказала:

- Входи, Джо-ан-энна.

Делать было нечего, и Дженна вошла.

- Ты пришла попросить у меня прощения? - Жрица улыбнулась, но не глазами, одними губами.

- Я пришла спросить, почему ты говоришь, будто кошка не убивала мою первую мать, когда все другие говорят иначе. - При этом Дженна невольно теребила свою правую косичку, завязанную кожаной тесемкой. - Все говорят, что моя мать погибла, пытаясь спасти меня.

- Кто это - все? - спросила жрица тихим, нарочито ровным голосом. Правая ее рука при этом вертела большой агатовый перстень на пальце левой. Дженна не могла отвести глаз от этого перстня. - Кто все, Джо-ан-энна? - снова спросила Мать Альта.

Дженна подняла глаза, пытаясь выдавить из себя улыбку.

- Я это слышу с тех пор, как себя помню. Но не странно ли, Матушка, - я не могу вспомнить, кто первый сказал об этом. - Дженна перевела дух. Это была не совсем ложь. Она помнила, как об этом говорила Амальда, и Домина, и даже Катрона, а девочки повторяли за ними. Но Дженна не хотела вредить им особенно Амальде, матери Пинты, которую часто и себе желала в матери. Ночью Дженна тайно, в подушку, шептала ее ласкательное имя - Ама. - Об этом даже песня есть, - сказала девочка.