Джейн Йолен - Книги Великой Альты

- Нашла чему верить - песням, - бросила жрица. Она оставила кольцо и стала играть тяжелым ожерельем из металлических полумесяцев и лунных камней вокруг шеи. - Этак ты скоро уверуешь в болтовню деревенских священников и в бредни бродячих рифмоплетов.

- Во что же мне тогда верить? - спросила Дженна. - И кому?

- Верь мне. Верь Книге Света. Скоро ты познакомишься с ней. Верь также в то, что Великая Альта все слышит. - Палец с длинным блестящим ногтем для пущей убедительности устремился в потолок.

- Слышала ли она, что мою мать убила кошка? - Дженна сама поразилась тому, как быстро ее язык произнес это, не дав ей поразмыслить.

- Ступай прочь, дитя, ты утомляешь меня, - сказала жрица и махнула рукой на Дженну. Дженна с большим облегчением вышла за дверь.

Дождавшись этого, Мать Альта встала, отодвинула свой тяжелый станок и подошла к большому отполированному зеркалу в резной деревянной раме. Она часто говорила с ним, как будто со своей темной сестрой, когда нуждалась в совете днем, и не видела особой разницы - ее отражение отличалось от сестры только цветом волос и кожи да тем, что не могло ей ответить. "Порой, - устало подумала Мать Альта, - я даже предпочитаю молчание зеркала ответам, которые получаю от моего темного двойника".

- Помнишь того мужчину из города, - прошептала она, - слипскинского землепашца? Руки у него были грубые, а язык еще грубее. Мы с тобой тогда были моложе на семь лет, но куда старше его. Но он этого так и не понял - да и как он мог, он, привыкший к неотесанным бабам своего селеньица? - Жрица криво улыбнулась при этом воспоминании, и зеркало улыбнулось ей в ответ. - Мы поразили его как громом, сестра, когда сняли свои одежды. Пораженный видом нашей шелковистой кожи, он выболтал всю правду о своем единственном дитяти, которое, само того не ведая, убило свою мать, и о повитухе, которая ушла с малюткой в горы и больше не вернулась. Потом наша встреча, наверное, вспоминалась ему как сон, ибо мы пришли к нему тайно, в полночь. Все же прочие, кого мы расспрашивали, знали только одну из нас - они видели ее днем, да и то в виде дряхлой старухи. - На сей раз, жрица не улыбнулась, и отражение молча взирало на нее из зеркала. - Он, конечно же, рассказал нам правду. Ни один мужчина не станет плакать в объятиях женщины, если говорит неправду. Мы были первыми, кто согрел его постель после смерти жены. С тех пор прошло уже девять месяцев, но его раны еще не зажили. Итак, их и, правда, было трое: родная мать, повитуха и охотница. Три, как одна. И они умерли, умерли все до одной. - Жрица закусила губу, глядя в зеленые глаза своего отражения. - О Великая Альта, поговори со мной. Тебя молит об этом одна из твоих жриц. - Она воздела руки, и голубые знаки Альты стали видны на ее ладонях. - Вот она я, мать твоих детей, направляющая их твоим именем в этом маленьком хейме. Нет у меня ни помощницы, ни дочери, есть только темная сестра, и не с кем мне поговорить, кроме тебя. О Великая Альта, сеятельница и жница, та, в ком начало и конец, услышь меня. - Жрица коснулась лба, левой груди, пупка и лона. Правильно ли я поступила, о Великая, или я заблуждаюсь? Это дитя осиротело трижды, так, как это сказано в пророчестве. Но до нее были и другие. Один слух пришел из хейма близ Калласфорда, другую не так давно удочерили в Ниллском хейме. Но потом эти девочки оказались самыми обыкновенными.

Что же тогда это дитя, Аннуанна? Она отмечена волосами цвета свежего снега, о которых сказано в пророчестве, но она смеется и плачет, как всякое другое дитя. Она быстра и на язык, и на ногу, но в играх порой уступает своей названой сестре Марге. Много раз я наводила ее на свой путь, путь твоей служительницы, но она выбрала лес, охоту и тому подобные глупости. Как может она быть той, кого мы ждем?

О Великая Альта, я знаю, что ты говоришь со мной лучами солнца и луны, что обновляется каждый месяц. Я знаю, что твой голос звучит в струях дождя и в каплях росы. Так написано, и я верю писанию. Но мне нужен более явный знак, чтобы я смогла открыть это чудо всем и каждой. Не просто едкие речи завистливых женщин, не просто покаянные, слезливые признания злосчастного мужчины, и не одно мое трепещущее сердце. Истинный знак.

Ноша моя тяжела, о Великая. Я так одинока. Эта тайна состарила меня до срока. Взгляни сюда и сюда. - Жрица распахнула платье, показав свои увядшие груди, и коснулась обвисшей кожи у подбородка. Глаза ее наполнились слезами, и она со вздохом опустилась перед зеркалом на колени.

- И еще одно. Великая Альта, хотя ты и без меня это знаешь. Но я должна покаяться перед тобой вслух. Рассказать тебе о самом большом моем страхе. Без моего сана я ничто. В нем вся моя жизнь. Обещай мне, Великая Альта, обещай, что если она - Аннуанна, Джо-ан-энна, Дженна - и вправду та, о ком сказано, светлая сестра, трижды рожденная и трижды осиротевшая, та, что станет владычицей над всеми и изменит наш мир, - так вот, обещай, что я и тогда буду служить тебе, как прежде. Что место во главе стола останется за мной. Что я буду сидеть на своем троне при луне и призывать твое имя, чтобы сестры слышали меня и творили молитву. Обещай мне это, Великая Альта, и я все открою.

Лицо в зеркале внезапно вспыхнуло, и жрица поднесла руки к своим пылающим щекам. Но иного знака ей не было послано. Жрица тяжело поднялась с колен.

- Я должна подумать еще. - И она вышла в другую дверь, потайную, завешенную старым чиненым гобеленом, на котором темные и светлые сестры играли в прутья.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

До наших дней не дошло ни одного экземпляра Книги Света, знаменитого текста, посвященного лунной Матери-Богине, хотя, как полагают, в каждом хейме, или сообществе альтианок, имелась своя, рукописная и раскрашенная Книга. Все эти фолианты исчезли во время Межполовых войн. Либо они - если верить выводам Зигеля и Залмона - были спрятаны в подземных хранилищах, специально созданных для этой цели, либо, если полагаться на расшифровку жреческой тайнописи, сделанную Варго, сгорели на ритуальных кострах.

Однако суть Книги и ее афористические учения все еще сохраняются в богатом фольклоре поселений, по-прежнему здравствующих близ древних хеймов. В монументальном труде Блисса и Би "Так говорит народ" находит сильную поддержку теория о том, что альтийские хеймы (или альтийские вертепы, как все еще именуют их священники Нижних Долин) были всего лишь продолжением граничивших с ними городов и селений, собственно пригородами, по крайней мере, в отношении языка и народных верований.

Альтийская религия, разумеется, становится понятной лишь в свете раннегарунийской истории. Г'руны, старинный, разветвленный род с Континента, вторгся на острова в 800-е годы. Почитатели мужского троебожия - Харго, бога огня, Вендре, бога воды, и Креса, мрачного владыки царства мертвых, они осели вдоль побережья. Постепенно они начали просачиваться в верховные органы полуматриархальной цивилизации, существовавшей на Островах. Пытаясь поначалу подорвать древние устои, они впоследствии пошли на компромисс и приняли наследование по материнской линии - и это после того, как опустошительные Межполовые войны уничтожили и древние хеймы, и знаменитый дворец Г'руна Дальнострела.