Леонид Панасенко - Небесная лыжница

«Роберт, — Эвелина первой тогда приняла правила игры. — Не будьте жадиной, дайте почитать...»

Вечер выдался бессонным, бесконечным.

Роберт лежал на кушетке, курил и поглядывал на звезды. Через распахнутое окно в комнату потихоньку текла прохлада. В парке то вспыхивал, то гас женский смех.

«Что-то я сегодня распсиховался, — думал он. — Придираюсь ко всем, брюзжу. К чему бы такие страсти? Кажется, все в порядке. Жив, здоров, богат, успехи множатся. Змея хоть сейчас выпускай на полигон... Стычка с Хьюзом? Чепуха! Полковник, может, и обиделся чуть-чуть, но за что обижаться? Подумаешь, взял его голос... А Змей у меня молодец. Как он свое „голоден!“ вопил. Я, кстати, тоже...»

Он даже присел, повинуясь еще не вполне осознанному движению мысли.

«Да, да. Я тоже... голоден. Отчаянно голоден душой! Мне все осточертело — и Центр, и вечно жующий толстяк Оливер, и эта продувная бестия — Ральф. А Змей?.. Другие электростанции проектируют, новые источники энергии ищут, а я... Выплодил чудо техники. Змей от Змея!»

Роберт беспокойно завозился — пепел сигареты упал на кушетку.

Мысль ходила по кругу, уже сформулированная и понятная, но ощущение тоски имело еще какой-то подтекст.

И тут Роберт вспомнил утреннее наваждение.

«Лыжница! Вот что мучило меня! — Перед его мысленным взором опять возникло смуглое лицо, дрожащие губы. Черный свитер, тонкий стан, испуганные глаза... — Что же это было? Что?»

В который раз он допрашивал собственный мозг, будто от ответа зависело нечто очень важное для него.

«Наваждение, мираж, фантом? Отпадает. Слишком уж реальное видение. К тому же; столько подробностей, да и бинокль для разглядывания призраков не приспособлен. Значит, Лыжница — факт. Но что стоит за ним? Новый вид спорта? Тоже отпадает. Ни крыльев, ни винта, ни реактивных двигателей... Уж в Пента-клубе технические новинки знают. Левитация? Да-а, это уже из области фантастики. Однако, факт, будем считать, установлен. И имя ему — смуглянка в черном свитере. Но, господи, прохмели меня, наконец: с каких пор хорошенькие девушки разгуливают в небесах, будто в собственном саду? Левитация, галлюцинация... Я, кажется, потихоньку схожу с ума. Надо взять себя в руки. Себя или... Эвелину».

Что-то испортило Оливеру аппетит. За завтраком он по обыкновению заказал двойную ветчину — розовую, со слезой, — но ковырял ее вилкой без всякого вдохновения. Это был тревожный симптом.

— В чем дело, старина? — поинтересовался Роберт, подсаживаясь к толстяку.

— А, это вы, шеф, — биохимик оживился. — Помогите мне. Я окончательно запутался. Эта Опухоль ни на что не похожа. Лавина вторичных эффектов и все разные... А тут еще Хьюз зудит и принюхивается, будто я нарочно путаю карты.

— Погоди, а как же Ральф? — Роберт поискал глазами своего маленького помощника.

— Зачем вы, шеф? — Оливер отодвинул прибор. — Вы не хуже меня знаете цену показухи. У русских, заметьте, это нечто вроде ругательства.

— Короче, что вы от меня хотите?

— Самую малость. — Толстяк развел руками, будто собирался или обнять своего руководителя, или вцепиться в него мертвой хваткой. — Давайте слетаем в Зону. Прихватим с собой Хьюза. Полковник давно рвется к Опухоли, да побаивается, как бы там не заразиться. А за компанию...

Роберт откинулся в кресле, насмешливо посмотрел на биохимика.

— Я ведь не специалист по опухолям, старина. Я энергетик! Понимаешь, светлая твоя голова? Вы уж лучше Эвелину с собой прихватите. Она — врач, ей это ближе. Да и попутчик из нее куда более приятный, чем я.

— Вам виднее, — Оливер пожал плечами. — Но вскоре от нас потребуют отчет, я честно сложу оружие — для меня, поверьте, это лучший выход, — а Ральф...

Дверь распахнулась, и в столовую вошел Ральф. Он даже жевал со значением. Так, будто с минуты на минуту ожидал прихода какой-то гениальной мысли, но праздное шевеление челюстями портило всю торжественность момента.

— Так вот, — завидев помощника Роберта, Оливер заговорил уже зло и нарочито громко. — Я капитулирую и меня простят. А Ральф тотчас объявит: расследование, мол, велось неорганизованно, методику не разработали, научный руководитель не вник...

— Исследование, — поправил его Роберт.

Толстяк побагровел.

— Не учите меня жить, доктор. Я знаю цену словам так же хорошо, как и некоторым своим коллегам. Опухоль — это уже расследование.

— Вы его не слушайте, Ральф. — Роберт посмотрел на часы. — Оливер — известный завистник. И что вы думаете его раздражает? Тайна Опухоли и ваше наплевательское отношение к этому небезынтересному факту? Ничуть не бывало...

Ральф тускло улыбнулся.

— Его бесит ваша конституция, мистер Ральф, — продолжал паясничать Роберт, взвешивая в уме аргументы биохимика. — Толстяки всегда завидовали изящным мужчинам.

В столовой послышался смех.

— Но он мудр, — задумчиво покачал головой Роберт. — Когда придет время разбрасывать камни, их в самом деле высыпят на мою бедную голову. Ты мудр, Оливер, как мой ненаглядный Змей. А посему я готов лететь.

Он острил, все время, пока шли сборы, по поводу и без повода, но как только взревел двигатель, и струя воздуха примяла вокруг машины траву, умолк, отключился от разговора.

Вертолет мягко, будто кошка, прыгнул в небо.

В считанные секунды ушли вниз приземистые здания лабораторного и административного корпусов, куб энергоблока, незатейливые аллейки парка. Слева качнулась и пропала громада холма, верхушку которого утыкали антенны из хозяйства профессора Доуэна.

Незаметно пролетело что-то около часа.

— Похвалы маленьких людей редко кого трогают, — напыщенно произнес Хьюз, — но все надежды теперь на вас, доктор. На вашу интуицию. Это неизвестное излучение натворило там та-ко-го...

Роберт хмыкнул:

— Полковник, зачем льстить? Я могу поверить, что у вас повышенное давление, но — повышенная скромность?.. Нет, ни за что.

— Хьюз думает, что у вас, Роберт, карманы набиты генеральскими звездами, — без тени улыбки, не скрывай ненависти, заметил Оливер. — Или же хочет подсластить пилюлю по имени Опухоль.

Полковник, не поворачивая головы, небрежно бросил:

— Я не так глуп, как вы полагаете, Оливер. Я хоть делаю свое дело. Исправно делаю. А вы только обжираетесь за счет налогоплательщиков и долдоните о «вторичных эффектах»... Условия вам для опытов создали, механизм действия генной бомбы на клетку в принципе известен. Так чего вам еще надо? Была б моя воля...

— Подлетаем, — прервал их ссору Стивен, выглянув из пилотской кабины. — Прошу всех надеть защитные костюмы.

— Какая гадость! — Ральф, поскользнувшись, упал, поспешно поднялся и теперь не знал, о что бы вытереть руки — бурая слизь выпачкала ему перчатки, клейкими лохмотьями повисла на коленях. — Здесь невозможно идти: все расползается под ногами, всюду разложение и смрад. Здесь нечем дышать, доктор.