Леонид Панасенко - Небесная лыжница

— Успокойтесь, — буркнул Роберт, останавливаясь и осматриваясь по сторонам. — Благодарите бога, что вам дали респиратор. Руки можете вытереть об одежду. Все равно после дезактивации защитные костюмы сожжем.

Они шли по узкой просеке.

По обе ее стороны вставала буро-зеленая стена деревьев, кустов и лиан, заполученных сюда, казалось, со съемок фантастического фильма. Даже безразличного ко всему Роберта поразил их вид и размеры. Все живое утратило здесь чувство меры и пропорции: папоротник уходил в поднебесье, будто кипарис, а тростник в болотце — тростник ли? — разбросал в разные стороны толстенные колченогие стволы. Кожистые листья-свитки, которые росли прямо из земли, чередовались с бурыми горообразными наростами, ядовито-зелеными космами слизи, которая на всех «этажах» опутывала этот странный лес.

— Я так понимаю, — брезгливо сказал Роберт, — вы сейчас занимаетесь идентификацией: что из чего получилось после взрыва генной бомбы.

Оливер, проследив его взгляд, отрицательно покачал головой:

— Нет, это не тростник. Это скорее всего хвощ. Или какая-нибудь поганая водоросль, покинувшая естественную среду обитания. Здесь все перепуталось, доктор. Ни о какой идентификации не может быть и речи. Кстати, вся эта сельва — мутанты на уровне травы. Наросло... после взрыва. Мы же вам докладывали, показывали фото...

— Плевал я на ваши фото, — доверительно заявил Роберт, всматриваясь в хмурые лица попутчиков. — Что же вы мне все толковали: «вторичные эффекты», «вторичные эффекты». Бомба — я вижу — не выполнила свою сверхзадачу.

Хьюз насторожился, а толстяк, наоборот, сник.

— Поэтому я и просил вас, — пробормотал Оливер. — Так сказать, коллегиально, сообща... Лично я уже давно сложил оружие. Это непосильная загадка. Мы не ждали...

— Какая загадка?! — рявкнул Роберт. Ему ужасно захотелось глотнуть разок-другой из армейской фляжки, с которой не расставался, но не станешь же пить на глазах у этих болванов. — Нет загадки, нет никакой Опухоли. Есть элементарная неудача. Ваша «добрая бомба», Оливер, должна подавлять жизнеспособность генов, примитизировать их. Это аксиоматично. Но где здесь признаки регресса, где? Уродцы, мутанты, трава, превратившаяся в джунгли, — вся эта пляска обезумевшей жизни годится-для эксперимента, но не для вашей «гуманной» бомбы.

— Мы и есть экспериментаторы, — окрысился вдруг Оливер. — Вы ведете себя так, шеф, будто мы фабриканты оружия, а вы — прогрессивный профсоюзный деятель...

— Лучше помалкивайте, — посоветовал ему Роберт, пытаясь на ходу сковырнуть ботинком какое-то низкорослое растеньице с удивительно мощными стеблями. — Не знаете кто мы такие — спросите у полковника.

Они как раз вышли на скальную террасу, несколько возвышавшуюся над унылой местностью Зоны. Хотя подъем был весьма непродолжителен, лица за прозрачными щитками респираторов посерели, в шлемофонах слышалось прерывистое дыхание.

— Мы тщательно охраняем зону Опухоли, — не без гордости заявил Хьюз. — Обратите внимание, доктор, вон на те сторожевые вышки. Кроме электронных систем, задействованы и старые добрые методы: круглосуточное патрулирование, тройное ограждение, естественно, ток.

Роберт хмуро кивнул. Пред его взором открылась почти вся Опухоль. В огромной массе зелени — гипертрофированной, уродливой — чувствовалось нечто грозное и нездоровое. Жизнь действительно здесь вспухла, размножилась вне всяких пределов. По краю сельвы, где над обезумевшей биомассой вытыкались сторожевые вышки, шла черная полоса. Такой же выглядела с высоты и просека, по которой они сюда пришли.

— Выжигаем огнеметами, — пояснил Хьюз, угадав невысказанный вопрос Роберта. — Каждое утро. И просеку тоже. Эту зеленую заразу иначе не остановишь.

— Вот именно, — подтвердил Роберт. — Ваша генная бомба, Оливер, не подавила, а разбудила ген. Признаки распада и разложения — это всего лишь результат непомерной жизнедеятельности растений.

Все еще обиженный биохимик буркнул:

— Еще неизвестно что лучше: превратиться в бессловесную скотину, деградировать или помереть от того, что жизненные системы пойдут после облучения вразнос, сожгут самое себя.

— Что там? — вдруг испуганно прошептал Ральф. Его маленькая ручка указывала в сторону океана, берег которого скрывала распухшая зелень псевдосельвы.

— Где? — спросил Роберт.

— Там, там, там...

Золотистые лучи заходящето солнца выхватили в дальней «проплешине» несколько тростниковых крыш.

— Покинутые бунгало, — с готовностью объяснил Хьюз. — Использовались для съемок какого-то фильма. Кинокомпания имущественных претензий не имеет.

— Все-то вы знаете, полковник, — поморщился Роберт.

Оливер вдруг побледнел, а Стивен, который всю дорогу беззаботно насвистывал, зачем-то поправил кобуру пистолета.

Быстро темнело.

Уже не только крыши, но и сама «проплешина» растворилась в болезненном теле Опухоли. Из болот поползли смрадные туманы, а над Фиолетовой пустошью, куда пришелся эпицентр взрыва генной бомбы, зашевелилось призрачное, беспокойное свечение.

Затем просека сузилась, нырнула в долину, и маленький отряд, спешно возвращавшийся к вертолету, инстинктивно сгруппировался вокруг Роберта.

В зарослях, чернеющих по обе стороны просеки, творилась непонятная людям ночная жизнь: вскрикивали птицы, что-то шипело и ухало, а на болоте неизвестная тварь методично и оглушительно скрежетала зубами.

— Хищники здесь раньше были? . — спросил Роберт.

Ральф хихикнул, а Стивен на всякий случай расстегнул кобуру.

— Что вы. Насекомые, птицы, грызуны. Правда, — Оливер замялся, — они тоже частично... изменились. Кто есть кто — не понять! Но, к счастью, вся эта живность держится зоны Опухоли. К примеру...

— Вот вам пример! — взвизгнул Хыоз. Затем грянуло два выстрела. На Роберта вдруг надвинулось из мрака нечто черное и лохматое. На уровне его лица нежданно-негаданно оказалась оскаленная в злом рычании морда собаки. Роберт шарахнулся в сторону, выстрелил. Собака тут же исчезла во тьме.

— Улетела... — выдохнул изумленный Стивен.

— Не мелите чепухи! — вспылил Хьюз. — Она прыгнула на меня.

— Полно вам, — заявил обстоятельный Ральф. — Полковник явно ошибается: для прыжка собака двигалась чересчур медленно. Она действительно... как бы это сказать... плыла в воздухе.

— А глаза, глаза, — все еще удивлялся Стивен. — Глаза-то у нее горели. Желтые такие. И светятся...

Какое-то жуткое ощущение, будто они находятся не на Земле, а идут по незнакомой и опасной планете, заставило Роберта поежиться. Он грубовато приказал:

— Прекратите разговоры. К вертолету, за мной!

Оливер весь вечер помалкивал и много пил.