Святослав Логинов - Фантастика, 2005 год

«Мы воздаём должное вашему остроумию, дин Сорог. Но лишены возможности в полной мере испытать то удовольствие, какое оно доставило бы нам в более спокойной обстановке. С другой стороны, вы пока не дали нам повода оценить ваш здравый смысл и сообразительность. Похоже, вы ещё не поняли, как обстоят дела в действительности. Так вот…»

Женский плач. Эти ужасные хлюпающие звуки!.. О, Всевышний!..

— Попросите даму прекратить это… извержение звуков!

«Только в случае, если вы…»

Вот упрямые скоты! Но становится интересным: чего ради они устраивают такой вот детский крик на лужайке?

— Ну ладно, ладно. Считайте, что вы меня уговорили. Сейчас посмотрю, когда я смогу…

«Нас порадовало бы, если бы вы смогли принять обращающуюся к вам даму в течение ближайших тридцати минут. Потому что в деле, с которым она вас ознакомит, время является решающим фактором».

Иными словами, меня просто берут за горло. Ну, что делать: раньше начнёшь — раньше и закончишь.

— Хорошо, пусть будет полчаса. Через полчаса жду вас обоих. Пока!

— Я Лига Гвин, — сказала она. — И меня хотят убить.

Кажется, ей показалось, что сказанного недостаточно, и она добавила:

— Очень хотят. Вы, наверное, понимаете — почему.

Я не претендую на знание всего на свете. И поэтому не испытывал никакого неудобства, отвечая:

— Честное слово, не имею ни малейшего представления.

Похоже, что такой ответ её удивил. И она сказала:

— Но вы ведь знаете — кто я. Не можете не знать!

— Могу, — ответил я, — отчего же нет? Вообще я могу многое, иначе вы ко мне и не обратились бы. Значит — могу и ничего не знать о вас. Поверьте, это совсем не трудно. Вы кто — артистка? Но не театральная — иначе я бы видал вас на сцене. Или чья-то супруга? Может быть, дочь?

— Боже мой, — сказала она. — В каком же мире вы живёте?

Я усмехнулся, отвечая:

— Вы ведь знаете, кто я. Не можете не знать. Не так ли?

— Я думала, что знаю, — ответила Лига Гвин. — Но похоже, что ошибалась. Хотя люди уверяют, что никто лучше вас не сможет помочь мне.

— Люди? — невольно у дивился я (или сделал вид, что удивлён). — Какие это люди и что они обо мне вам сказали?

— О, — сказала возможная клиентка, — это был мой отец — он мне все уши прожужжал о ваших способностях — с тех пор, как вам удалось воскресить его из мёртвых. Иначе он это не называл…

— Простите, — сказал я, — как, вы сказали, ваша фамилия? Да, Гвин. Постойте. Это «Эштор Гвин АО»? Да, помню, то был интересный случай. Но вы же не больны, насколько я могу судить. Вы сказали что-то об убийстве. А я не сыщик, как вы должны бы знать. Кстати, как сейчас чувствует себя ваш батюшка?

Я вовремя заметил, как в её глазах — красивых, надо сказать, глазах — возник подозрительный блеск (похоже, за слезами ей не приходится ходить далеко), и постарался предотвратить наводнение.

— Он, увы…

— Я вспомнил: это было в информациях, — невежливо прервал я её. — Напрасно не вызвали меня снова: может быть, снова удалось бы… Примите мои соболезнования. Однако… Раз уж вы принудили меня выслушать вас, предоставьте мне выбирать — что я хочу от вас услышать и чего сейчас не желаю.

Вообще-то меня, конечно, не пугала, а скорее привлекала перспектива поболтать, расслабившись, с женщиной, производившей (если отвлечься от конкретных обстоятельств) самое приятное впечатление. Такая, гм, склонность мне свойственна. Если бы мы с Лигой Гвин (о которой я и сейчас почти ничего не знал, хотя, по её мнению, был просто обязан) сидели за чашкой чего-нибудь, я бы не стал препятствовать её излияниям. Но она оказалась здесь не со светским, а с деловым визитом, а я ещё до её появления тут успел войти в то рабочее состояние, в каком всякие личные мотивы отправляются на отдых до лучших времен. К тому же женщин надо останавливать своевременно — иначе они возьмут всё в свои руки. И я повторил:

— Я буду спрашивать, вы — отвечать. Другого порядка тут быть не может. Вы сказали, что вам угрожают убийством. Предотвращение убийств — не моя профессия, и отказ с моей стороны был бы вполне оправдан. Однако скажу откровенно: вы мне нравитесь, и не хочется оставлять вас ни с чем. Поэтому обещаю вам мою помощь — если только ваш случай хоть каким-то боком подпадает под мои возможности. Если нет — не взыщите, но… И поэтому вы сейчас обстоятельно мне представитесь — хотя бы для того, чтобы я смог сделать собственные выводы относительно того — стоит ли вас по каким-то причинам убивать, и так ли эти причины серьёзны, чтобы вовлекать в это дело меня, хотя, возможно, тут достаточно было бы сил полицейского патруля.

Дама вздохнула. Но мне показалось, что рассказывать о себе было занятием, вовсе не вызывавшим у неё неудовольствия. Хотя она попыталась было увильнуть от ответа, проговорив:

— Может быть, я дам вам наш проспект — там всё изложено в подробностях, включая моё жизнеописание, сделанное лучшими специалистами по общественным отношениям. У меня как раз есть с собой кристалл…

— Приму с благодарностью, — ответил я. — Потому что обожаю получать в подарок всякие безделушки, от которых нет никакого практического прока. Но, знаете ли, я консерватор и люблю, например, театр, где играют живые люди, а не записи на кристалле, пусть они и куда богаче всякими трюками. Поэтому одолейте вашу лень и сэкономьте моё время и ваши расходы, потому что оплату я получаю повременную, и счётчик тикает уже двенадцать минут. Ну-с?

Этот последний аргумент, похоже, подействовал на неё сильнее, чем всё прочее, что я мог бы ей сказать.

— Люблю настойчивых мужчин, — сказала она, — хотя уступаю им очень редко — можете воспринять это как предупреждение. Итак, я…

Собственно, большой нужды ни в её рассказе, ни в проспекте у меня не было. Пока дама со своим конвоем (что сейчас просто-таки оцепил мой дом) добиралась до моего жилья и затем поднималась ко мне, я успел, внимательно изучая картинку на экране, прочитать её персональную карточку, запросить базу данных и получить исчерпывающий ответ. Так что я несколько кривил душой, заявляя, что понятия не имею об её личности и месте в нашем насквозь просматриваемом и регистрируемом мире. И сейчас мне было важно не то, что она расскажет, а то, о чём умолчит, а также — как, в каком стиле она расскажет и насколько искусно будет заштуковывать те дырки в повествовании, сиречь лакуны, какие неизбежно возникнут после умолчаний. Запись нашего диалога исправно работала с того мига, когда Лига Гвин появилась на пороге, тем не менее я слушал её очень внимательно, насыщая своё первое, беглое представление о ней живыми деталями и оттенками. Картина получалась достаточно интересная.

Лига Гвин на самом деле была и дочерью, и женой, и даже артисткой — хотя в очень своеобразном жанре. Отец её, Эштор Гвин, был одним из двух самых богатых людей в нашем вовсе не бедном мире; точнее, двух легально богатых — поскольку существует ещё некоторое количество людей, стоящих даже больше, чем эти двое, но не отчитывающихся в своих прибылях ни перед кем. Муж дамы по имени Лимер принадлежал — ну, не к этим нескольким, но к тем, кто составляет их тесное окружение и тоже не ходит для заработка на паперть или в переходы.