Николай Симонов - Солнцеворот

Корабельные орудия Павлов приказал снять с поворотных станков и вместе с порохом и боезарядами перегрузить на шлюпки. Этот приказ выполнялся без Виктора Дорохова, который самовольно покинул "Клементину" на мысе Турали буквально за час до отплытия. Причиной, побудившей его к этому поступку, стало известие о Насте, которое он получил от Марины — бывшей супруги управляющего Казимир-хана. Настя, по ее словам, благополучно разродилась двойней (мальчиками) и пока остается в своих покоях, но уже не в качестве почетной гостьи, а непонятно кого: то ли рабыни, то ли заложницы.

Павлов Виктора не осуждал, полагая, что на его месте, наверное, сделал бы то же самое. Только, вот, ни ему, ни его советникам (Толемей-хану и Урхану), было совершенно непонятно, каким образом Виктор-хан собирается вызволить свою жену и детей из летнего дворца, новым хозяином которого, скорее всего, станет Банзай-хан. Он, что, предаст своих друзей и перейдет к наследнику императора на службу?

Рано утром Павлов отправил Урхана и часть своих людей через Тулукский перевал. В полдень Урхан вернулся и с удовлетворением доложил ему о том, что две речные галеры, построенные по заказу их высочества на Тулукской верфи, готовы отправиться в поход и ожидают его у причала. Еще три судна — вместительные плоскодонные ладьи, построенные по заказу его купцов-компаньонов, Урхан обменял на "Медузу" и "Дельфина" с небольшой доплатой, причем, в свою пользу. Таким образом, в распоряжении Тезей-хана и его людей было пять кораблей, способных перевезти не менее 350 человек и достаточное количество грузов. Выслушав его доклад, Павлов приказал своим людям готовиться к переходу через перевал, а сам вместе с Толемей-ханом отправился на шлюпке на "Клементину".

Бросать жребий среди добровольцев не пришлось. Только 50 членов экипажа, в основном молодые люди и бобыли согласились на то, чтобы разделить с ним тяготы изгнания. Состоялось короткое, но очень трогательное прощание, после чего с "Клементины" несколькими рейсами на берег шлюпками были доставлены различные грузы. После завершения разгрузки "Клементина" снялась с якоря, весельным ходом вышла в открытое море, а затем под парусами отправилась курсом на Айхеной.

Прощаясь с Павловым, капитан Крусахан рыдал, как ребенок. Тяжело, очень тяжело было на душе у Павлова, и предчувствие его не обмануло. На подходе к гавани города Айхеной "Клементину" встретили военные корабли императорского флота. Несмотря на подаваемые с "Клементины" сигналы, на нее обрушились горючие снаряды из 12-ти катапульт. Вскоре корабль вспыхнул, как вязанка хвороста. Люди стали выбрасываться за борт. Не дожидаясь, когда "Клементина" сгорит, капитан Крусахан пробрался в трюм, прорубил топором днище и утонул вместе со своим любимым кораблем, унеся с собой секрет гафельных парусов и мечту о кругосветном путешествии.

Незавидная участь ожидала тех, кто смог выплыть, так как они считались не военнослужащими, а "наемниками государственного преступника Тезей-хана". По приказу губернатора провинции, руководившего операцией по уничтожению "Клементины", всех спасшихся в назидание и устрашение повесили на реях, без суда и следствия, на виду столпившихся на набережной Айхеноя горожан. Лишь через несколько дней власти выяснили, что Тезей-хан на "Клементине" отсутствовал, высадившись с освобожденными им из пиратского плена людьми в Тулукском заливе. За ним с большим опозданием снарядили погоню, однако никто из отряда в количестве 150 человек, отправленного по его следам, назад в Айхеной не вернулся. Что с ними произошло, долгие годы осталось загадкой.

VIII

Путешествие вниз по реке Елене, от озера Тулук до места будущего поселения, заняло двадцать дней. За это время будущие колонисты преодолели опасные пороги, научились спасаться от кровососущих насекомых и отразили нападение полудикого и негостеприимного племени халдеев. Условия быта были непритязательные, питание — скудное: рыба и мучная похлебка с фасолью. Несмотря на это настроение у людей было приподнятое.

Речные галеры, построенные по чертежам капитана Крусахана, показали превосходные плавучие качества, одинаково легко шли под вёслами и парусами. (7)

При необходимости с каждого борта можно было выставить до 15 весел: коротких (3,5 м) — для одного гребца, и длинных (6 м) — для двух гребцов. Плоскодонные купеческие ладьи шли гораздо медленнее, но зато легко преодолевали мелководья.

Уже в походе колонисты дали речным галерам названия, в честь имен родившихся у жены шеф-повара Рутения дочерей-близнецов: "Эсмеральда" и "Лимузина". Так звали дочерей мифического илинойского бога северного ветра Борея, означавшие в переводе на язык джурджени "изморозь" и "пурга".

………………………………………………………………………………………………………

Без эксцессов прошла встреча с кочующим по обоим берегам реки Елены племенем южных тунгусов. Павлов и вождь племени Бильдыев, который называл себя князем, обменялись щедрыми подарками, попили олений кумыс из одной чашки и поклялись в вечном мире и гостеприимстве. Самое интересное, что для общения с Бильдыевым Павлову даже переводчик не понадобился. Старик откуда-то знал русский язык и мог на нем изъясняться. На резонный вопрос о том, откуда ему известен "великий и могучий", Бильдыев, блеснув золотыми коронками, сказал буквально следующее:

— Це притворяеся? Будто сам не знаес…

Хорошо, что их разговор проходил в отсутствии Толемей-хана, который в это время оказывал кому-то из членов семьи "знатного оленевода" срочную медицинскую помощь, иначе не миновать бы Павлову неприятных расспросов.

………………………………………………………………………………………………………

Изучив карты северных земель, и, опираясь на обширные географические и этнографические познания, Толемей-хан предложил Павлову несколько вариантов места будущего поселения. Обсудив все за и против, они выбрали середину русла извилистой реки Шакти, впадающей в Елену в пятидесяти стадиях (около 45 км) от места ее слияния с рекой Ипуть. По сведениям Толемей-хана, это была нейтральная территория, разделяющая охотничьи угодья орландов и северных тунгусов. С орландами Толемей-хан полагал возможным договориться, используя старые связи, а северных тунгусов в случае, если они, вдруг, заявят о своих правах, можно было и припугнуть, показав им в действии "шайтан агни кирдык".

Второй советник Павлова, Урхан, перебрался в Айхеной и поселился у своего друга и компаньона под видом мелкого торговца из Сиракуз. Ему удалось связаться с Клементиной и со своими сыновьями. Убедившись в том, что его детям ничего не угрожает, Урхан успокоился и стал жить надеждой на то, что граждане империи, рано или поздно, вспомнят про Тезей-хана, оболганного и несправедливо обиженного, и призовут его стать их императором.