Герберт Циргибель - Иной мир

— Вы это слышите? — воскликнула она в порыве радости. — Это первый раз, когда он дает о себе знать. И он выкрикнул мое имя, значит он в сознании!

Она быстро вылезла из кабины.

— Кажется, сегодня действительно день сюрпризов, — сказал я.

— Хоть бы мы действительно приближались к Земле. — Гиула неуверенно посмотрел на меня. — Хоть бы это было правдой…

— Только живые могут найти правду, Гиула.

Я не знаю, знал ли Чи что-нибудь о моем разговоре с Гиулой — пожалуй, он догадывался — потому что он добавил: «Проигрываешь только тогда, когда сдаешься сам. Мы сейчас должны сделать единственную вещь. Необходимо проверить шлюз, Мише нельзя долго оставаться на борту. Двое из нас выйдут в открытый космос и закрепят его снаружи. Мы должны также кое-что отремонтировать там. Пластины не двигаются. В настоящее время они не отражают солнечный свет — из-за этого такая парилка. Возможно, мы найдем снаружи и причину поломки наших передатчиков».

— Да, это было бы очень важно, — сказал Гиула.

— Но у нас на борту есть три функционирующих передатчика, — продолжил Чи. — Вы разве забыли о том, что у нас есть три зонд для передачи информации? Они оснащены химическими батареями. Их передатчики работают — не так сильно, но если нам немного повезет, их сигналы услышат.

Он произнес это с обезоруженным спокойствием, которое пристыдило не только Гиулу, но и меня. Чи был единственным среди нас, кто не сдавался и целеустремленно работал над спасением — даже если эта цель отстояла необозримо далеко во времени. В Гиуле начали происходить перемены.

— Три передатчика, — лепетал он, — ты слышал, Стюарт? Мы можем передавать, мы можем дать о себе знать.

— Да, совершенно безнадежным наше положение назвать нельзя.

— Мы будем не слишком надеться на эти передатчики, — сказал Чи, — они предусмотрены для радиосвязи вблизи Земли.

Гиула был у телескопа и поворачивал прибор. Прошло немного времени, пока он на секунду поймал в поле зрения Землю.

— Она не больше теннисного мяча, а Луна похожа на серебристый лесной орешек. Мы должны поторопиться, чему мы еще ждем? Давайте сходим за зондами, с каждой секундой мы все больше удаляемся от Земли.

Соня вернулась. У нее был довольный вид.

— Он поел и попил. Я дала ему глоток красного вина.

— Значит он, идет на поправку? — спросил я.

— Похоже на то. Я только надеюсь, что в его мозг не попали осколки костей.

— Возможно его скоро прооперируют по-настоящему, Соня, — сказал Гиула. — Если они услышали наши сигналы, через пару недель мы будем на Земле.

Он взял Чи за руку.

— Спасибо, Чи, я был в полном замешательстве, но теперь у меня снова есть надежда. Мы все вернемся обратно, а Паганини снова будет сочинять музыку. Когда мы вернемся обратно, мы будем слушать его музыку. Стюарт, как называлась музыка, которую мы вместе слушали перед стартом?

— Ах, Гиула, — сказал я, — это же сейчас не важно.

— Это был концерт цембало, — сказала Соня.

Пятнадцатое ноября

Порой у меня возникает такое ощущение, что наши часы идут неправильно. Чи и Гиула тоже не уверены: прошло еще только пятнадцать дней? За нашими плечами проделанная работа, которую я никогда не хотел бы выполнить повторно.

Мы освободили Ковтуна из его тюрьмы. Чи и я сделали это. Эта транспортировка не была опасной. Я надел поверх своей одежды противоатомный защитный комбинезон, затем мы осторожны занесли мертвого товарища в шлюз.

Я впервые снова находился в открытом космосе. Несмотря на то, что мне уже были знакомы такие выходы, они все же постоянно были для меня потрясающим переживанием. Несмотря на большую скорость, с которой мы двигались сквозь Вселенную, корабль, казалось, стоял неподвижно на одном месте. Конечно, я знал, из-за чего складывалось этот впечатление. У меня каждую долю секунды была такая же скорость, как и у нашего маленького мира. Все же это поначалу действовало поразительно. Точно так же было и с невесомостью. Она была такой же, как и внутри корабля — и все же другой. Как раз было такое чувство, что ты находишься снаружи. Не было защищающих стен, ограничений. Надо мной и подо мной была бесконечность.

Чи вылез вслед за мной. На наших шлемах были зеленые защитные фильтры; они существенно усложняли нашу работу. В той части «Дарвина», которая была отвернута от Солнца, было темным-темно, я и Чи порой ничего не могли видеть. Затем Солнце снова коснулось нас ярким светом, от которого болели глаза, и даже фильтр не мог защитить их. «Дарвин» выглядел страшно поврежденным. Должно быть астероид распался при столкновении на множество кусочков. Его осколки срезали антенны и выступающие телескопы, обшивка местами была исцарапана словно грифелем. Некоторые пластины, которые служили нам для регулирования температуры, теперь беспорядочно висели на своих пружинах.

Мы привязали Михаила Ковтуна между сломанными креплениями антенн. Если Чи окажется прав и нас когда-нибудь спасут, его похоронят на Земле.

Мы не рискнули пойти к корме, мы опасались возможного радиоактивного заражения. Основное время нам потребовалось для того, чтобы в какой-то степени отремонтировать пластины. Я был рад снова забраться в шлюз. Наше пребывание в открытом космосе продлилось час.

Когда мы закрыли за собой шлюзные ворота и снов были в корабле, нас ожидал сюрприз. Паганини впервые покинул лазарет. В невесомости эта вылазка не была связана с большими усилиями. Рядом с ним парила Соня. Он был похож на привидение. Из марлевой повязки, которая укутывала его голову, торчал только нос.

— Привет, Стюарт, — поприветствовал он меня.

— Привет, Паганини, все снов в порядке?

— Ничего не в порядке, — ответил он, — у меня такое чувство, что мой череп раскололся надвое.

Он повернулся к Чи.

— Это правда, Чи, что мы летим к Алголу?

— Кто сказал тебе такую глупость? — спросил Чи наморщив лоб. — Гиула, почему ты рассказываешь ему такие сказки?

— Я? — возмущенно воскликнул Гиула, — я ни слова ему не сказал!

— Это правда, — серьезно сказала Соня, — он сам придумывает такую глупость.

Гиула сделал движение около головы. Чи увидел это, но не обратил никакого внимания на это. Дали сказал совершенно нормально:

— Хорошо, что вы, наконец-то, привели «Дарвин» в порядок. Я ужасно долго спал — один год или полтора, думаю. Сейчас самое время вернуться домой. Вы хорошенько привязали шефа? Надеюсь, вы получили не слишком большую дозу излучения. С излучением нельзя обращаться так легкомысленно.

— Ты достаточно наговорился, — сказала Соня и потащила его прочь. Когда он пропал из поля зрения, Гиула сказал: «У него не все в порядке с головой. Соня считает, что осколок попал ему в голову».

— Когда он болтает только беспорядочную чушь, это еще ладно, — сказал Чи.