Сергей Палий - Финальная загадка

Я в сердцах жахнул ампулу оземь. Она весело разлетелась на мелкие осколки, словно только этого и ждала. Это уже ни в какие рамки не лезет! Здесь невозможно работать!

Я обреченно посмотрел на свои пальцы, вымазанные в чернилах и направился к «пещере» — еще одному вызывающему интерес объекту. Вход в нее располагался в довольно высоком холме и напоминал две сводчатых арки высотой метров пятнадцать, разделенных стеной из какой-то твердой породы.

Анализы почвы я проводить больше не рисковал — все одно: без толку. Поэтому решил просто осмотреть эти гроты. Подойдя ближе к одному из них, я почувствовал, как оттуда дует слабенький ветерок. Быть такого не може… Да какого дьявола, в конце концов! Может! Еще как может! И прими это, Мишенька, за аксиому наконец: здесь, кажется, все что угодно возможно!

Я зашел внутрь. Пахло сыростью. Не успел сделать и пары шагов, как вдруг из темноты вышел человек, заставив меня вздрогнуть. Одет в штормовку и клетчатые брюки из плащевки — видимо, тоже ученый.

— Nothing interesting, — провозгласил он без энтузиазма, зато с жутким европейским акцентом. — Not deep tunnel. It's about hundred meters and a blank wall in its end. And don't try to use matches — all the same not working. [8] Ничего интересного… Неглубокий туннель. Что-то около ста метров и дальше — глухая стена. И не пытайтесь использовать спички — все равно не сработает. (англ.).

Я кивнул, что понял его, и подумал, как же в конце пещеры может быть глухая стена, если оттуда дует ветерок? Решил все-таки проверить и двинулся вперед, ощупывая ногой землю, чтобы не споткнуться в сумерках.

Ученый оказался совершенно прав. Метров через девяносто-сто пещера заканчивалась, упираясь в непроходимую стенку. Я потрогал ее руками: прохладная, упругая, будто из очень плотной резины, и вся в мелких отверстиях: на ощупь — не больше полусантиметра в диаметре.

Я побрел обратно и в который раз уже поймал себя на мысли, что происходит нечто странное. Сквознячок снова дул мне навстречу…

Помнится в этот момент меня впервые посетила одна безумная догадка, но я тогда отбросил ее, разозлившись на себя за излишнюю романтичность и потерю научного нюха под воздействием необычных обстоятельств.

Выйдя наружу, я направился дальше к южной оконечности территории. Размышляя над все новыми вопросами, которыми заботливо снабжала зона, я не сразу обратил внимание, что меня кто-то окликнул.

— Михаил, да постойте же!

Я обернулся. Вот те здрасьте!

— Лариса, вы здесь откуда? — искренне удивился я.

— Я же вам говорила, что работаю журналистом.

— Не знал, что сюда пускают прессу, — насторожился я.

— Ну… зарабатываю свой хлеб тем, что умею попадать туда, куда не пускают прессу, — улыбнулась она. — Здравствуйте.

— Здравствуйте. — Я скосил глаза на ее строгую юбку выше колен. Красивых, между прочим, колен.

— Перестаньте так открыто таращиться на мои ноги. Лучше составьте мне компанию и объясните что здесь к чему.

— Хорошо, пойдемте. Надеюсь, вас предупредили, что по территории лучше не ходить с кем-то в паре? Вот и отлично. Так что, если кто-то из нас двоих сойдет с ума, виноваты, в любом случае, будете вы.

Господи, что я несу…

Она с сарказмом взглянула на меня и быстрым движением большого пальца правой руки поправила обручальное кольцо. Не знаю, был этот жест демонстративным или нет, но я его заметил.

Лариса оказалась не только любопытным и эрудированным собеседником, но и чрезвычайно обаятельной натурой. Я не раз чувствовал ее дыхание, когда мы опускались на корточки, чтобы рассмотреть на земле какую-нибудь деталь поближе. Если я заведу тут роман и притащусь в Россию с журналистской, Еремин меня убьет. Зато Фрейд, навечно застрявший в 1939 году, будет доволен.

— Nosce te ipsum, — задумчиво произнесла Лариса, остановившись почти у самого края каньона и теребя красный флажок.

— Что это значит? — Я не очень хорошо разбирался в латыни.

— Познай самого себя. Эти слова высечены над входом в храм Аполлона Дельфийского. Правда, по-гречески. Их приписывают Фалесу.

— Здесь, на территории, все становится с ног на голову, — ответил я, вставая рядом с девушкой. — Ни себя не познать, ни… — Я хаотично помахал руками, подбирая слово.

— Ни меня, — закончила Лариса.

Я осекся и почувствовал, как затянуло под ложечкой…

До отеля мы добрались буквально за полтора часа. Боб удивленно и, кажется, не особо одобрительно поглядывал на мою спутницу, когда мы ехали в машине. Швейцар, ресепшн… Лифты заняты. К черту! По лестнице…

В номере она безошибочно шагнула в спальню, упала на кровать и просто закрыла глаза. Я же, как юнец, непослушными пальцами стал расстегивать легкую блузку. На некоторое время удалось даже забыть обо всех феноменах территории и о наклевывающейся лысине. Строгая юбка полетела в одну сторону, обручальное кольцо в другую…

— Никогда раньше не вытворяла такое с ученым. — Лара потянулась, выгибая спину и вытягивая носочки голых ног. — Как в вашей среде подобные выкрутасы называются? Опыты? Эксперименты? Исследования?

Я натянул брюки и врубил питание ноута. Какой ужас. Доктор наук, уважаемый человек, не последний ум в НИИ…

— Мне нужно поработать, — непринужденно сказал я, чтобы не обидеть девушку.

— Фу, какой ты зануда, — возмутилась она, обняв меня сзади. Соски уперлись в спину двумя напряженными горошинами.

— Перестань… — Я нажал иконку входа в сеть.

— Да ладно, я хорошая девочка. Отличница. Не стану приставать к ботанику-очкарику. — Она хихикнула и сползла на пол в поисках символа супружеской верности. — Куда мой мальчик зашвырнул колечко?

— Киноварь, — сказал я через минуту, глядя на экран. — Раз, два — киноварь. Кажется, понятно…

Она подняла голову и уставилась на меня, словно я попытался ее укусить.

— Какая киноварь?

— Понимаешь, я вижу на скалах штрих-коды, — попытался объяснить я. — Вчера один, сегодня уже другой. Сначала это был штрих-код от спичек. Теперь — киноварь. Стандартная красная краска.

— Ну и что? — Лара вернула найденное обручальное кольцо в исходное положение — на безымянный палец правой руки.

— Неужели ты не понимаешь?! — Я даже не заметил, как вскочил и принялся жестикулировать. — Спички — это огонь! И киноварь! Их объединяет красный цвет!

— И что? — застегивая бюстгальтер, повторила она.

— Как что?! Это же… Это… — Я набрал воздуха и, постояв так четверть минуты, шумно выдохнул вхолостую.

— Вот именно, — хладнокровно сказала Лара. — Это ничего. Лишь пустой выдох.

— Но… по крайней мере, появилось хотя бы одно логическое звено… — обреченно прошептал я.

— Посмотрим, что ты увидишь завтра. Не думаю, что цепочка продолжится. Я накануне общалась с твоим коллегой из Англии, он тоже в первые несколько дней радовался, а теперь — совсем запутался. Впал, надо сказать, в серьезную депрессию.