Дмитрий Баюшев - Гостинец из будущего

Брошенное мимоходом семя не дало всходов, бершонцы не жаждали посмертной славы, хотя и обнаружили весьма неприятный факт: капсула методично прошивала века и не имела тенденции к самостоятельной остановке.

======

А теперь вновь вернемся в утро 24 июня.

Солнечный луч проскользнул сквозь неплотно закрытую занавеску и упал на лицо спящего Антона. В тот же миг ему приснилась Маша, за спиной которой ослепительно сияло солнце. Маша улыбалась и что-то говорила Антону, а золотое светило било порой по глазам, заставляя зажмуриваться и прикрываться рукой.

Он проснулся и обнаружил, что загораживается рукой от узкого слепящего луча. Где-то далеко гудели моторы мчащихся по трассе автомашин, гавкала собака, вот закукарекал петух, голосисто заверещала какая-то молодуха: "Любка-а, Любка-а, слышь, чего скажу...", замычала корова - и Антон радостно ощутил: он в деревне. А рядом, в соседней комнате, Маша.

Молодуха со своей Любкой разбудила Толяна с Буханкиным. Толян ночевал на продавленном диване, а Буханкин на матраце, брошенном на пол. Антон, кстати, ночь провел на узкой панцирной кровати. Когда выбиралось место для ночлега, и вопроса не возникало, кто где будет спать. Толяна мог выдержать только диван, Антону годилась и панцирная кровать, ну а валютному фарцовщику самое место было на полу, как собаке какой-нибудь. Буханкин больно-то против и не вякал.

Зевнув, Буханкин мелко перекрестил рот и сказал, обращаясь к Толяну:

- На дело сегодня идем?

- Какое, нафиг, дело? - ответил Толян. - Забыл, о чем просил Игорек?

Буханкин подумал-подумал и сказал:

- Да. Неудобно отсюда ездить на дело. Далеко-с.

- Зато никто не найдет, - откликнулся Толян. - Если вдруг захочет тебе пендалей навешать. Дело-то оно такое - пендалями пахнет.

- Если кто захочет, он и здесь сыщет, - пробормотал Буханкин. - Риск есть в каждом деле. Не рисковать - икры не жрать...

Потом оказалось, что ночью Игорь ушел. Куда - непонятно. Записки не оставил. Света была в шоке, но виду старалась не показывать.

Маша с Антоном сходили в магазин, который работал с 8.00, и принесли диетической колбасы, яиц, банку зеленого горошка, свиную тушенку, две банки фасоли и хлеб.

После завтрака приволокся Кузьмич. Зачем-то ему понадобился Игорь. Толян, сказав, что Игоря нету, сунул ему в карман сотню. Жалко стало старика, у которого аж голова тряслась с похмелья.

Ночные трофеи, добытые Толяном малой кровью, лежали там, куда их ночью же отнес Игорь - в кладовке с садовым инвентарем.

С оружием Толян в своей жизни встречался, но в основном это были кастеты, ножи, пистолеты, максимум пистолеты-пулеметы. А тут в компании со шлангами, опрыскивателями и вилами на полу лежали солидные такие, военные-военные автоматы и гранатометы. В армии Толян не служил из-за плоскостопия, и подобное оружие видел лишь в боевиках, которых в свое время насмотрелся до одури. Это, однако, вовсе не означало, что он бы в решающую минуту спасовал и не взял его в руки. Взял бы, и не просто за ствол, чтобы прикладом отходить противника, а как надо, и всадил бы в брюхо ему тройку горячих пуль, и разнес бы его из гранатомета в пух и прах.

- Ту-ту-ту-ту-ту, - "застрочил" из автомата Толян, взяв его в руки.

Антон хмыкнул - Толян при всех его хоромах и машинах был такой ребенок. Оружие было классное, супероружие. Антон быстро с ним разобрался, одного только не мог понять, как ночные диверсанты собирались его применять? Не война ведь. Стрельба пойдет очередями и не обязательно в цель, от гранат полетят осколки, а вокруг гражданское население. Где у этих диверсантов голова, почему бездействует милиция, куда, в конце концов, смотрят органы безопасности? Ведь это же армейское оружие, как оно вообще попало на гражданку? Глупое время, безответственное.

Антон почувствовал легкую тоску по ушедшему уже так далеко 37-му году, жизнь в котором была строго и определенно очерчена: карьера кадрового офицера, очередные звания, заслуженные награды, но главное, конечно, работа. Человек хоть и не лошадь, однако тоже предназначен для работы.

А тут что? Холуй при обормоте.

Антон посмотрел на Толяна, который, встав на четвереньки, изучал гранатомет, и вздохнул. Обормот и есть.

Буханкин с Ремизовой болтали в тени на лавочке.

Маша ушла куда-то звонить, а Света сидела в комнате и никуда не пускала Кольку. Тот слонялся из угла в угол, не зная, чем бы заняться, пока Света не подсунула ему коробку с китайскими головоломками.

- А ежели они пушку приволокут? - глубокомысленно изрек Толян и повернул к Антону свою большую круглую голову.

Нет, этот парень обормотом не был. Просто время было такое - непосредственное, без экивоков. В этом времени диверсанты вполне могли прилететь на самолете и скинуть на дом Поповых бомбу. А чо? И ничо.

Вскоре пришла Маша. Антон увидел её в окно и вышел в сени встречать. Она улыбнулась ему, совсем как там, во сне, и он понял, что был суров и несправедлив к нынешнему времени.

- Будем, наверное, прощаться, - сказала Маша.

То есть, как прощаться?

- Почему? - сказал Антон, чувствуя, что говорит глупость. Маша ведь не при Толяне.

- Стоп, - заявил Толян, выходя в сени. Он всё слышал, поросенок этакий. - Так не пойдет. А ежели они сейчас нагрянут? У нас всего-то двое стрелков - Антон да ты, Мария.

- Кто нагрянет? - спросила Маша.

- Диверсанты, - ответил Толян.

- Извини, Толик, работа, - сказала Маша. Прозвучало это как: некогда мне тут с вами глупостями заниматься.

- А нам кизяками, значит, отбиваться, - произнес Толян. - Ну, спасибо, Мария.

- Свету и Кольку я забираю с собой, - сказала Маша. - Так что можете кизяками, а можете возвращаться в город.

- Мы бы вернулись, да у меня хата арестована, - помявшись, признался Толян.

Маша посмотрела на Антона. Тот утвердительно кивнул и вздохнул.

- Ну-ка, ну-ка, - сказала Маша, согнав с лица улыбку. - Прошу пройти на кухню, граждане...

Рассказанное Машу не удивило, так как про виртуалов она знала. Вопрос с арестом квартиры был бы легко разрешим, если бы не одно но: применение стрелкового оружия. Вот тут была большая закавыка, ибо ни у Толяна, ни у Антона не было санкции на право применения оружия.

- Позвольте, позвольте, - перебил Машу Антон, не заметив, что перешел на "вы". - У меня есть.

- Тридцать седьмого года, - усмехнулась Маша. - Просрочено, товарищ.

Антон сжал кулаки, но Маша похлопала его по руке - расслабься, мол, и сказала:

- Это я как бы милиционер. Как бы с их позиции рассуждаю. Однако ситуация неординарная, поэтому я думаю, что этот крючок мы разогнем. А тебе, Антон, как чекисту-ветерану выхлопочем официальное разрешение на право ношения и применения оружия.

Теперь уже усмехнулся Антон.

А через пять минут на дом началась атака.