Владимир Петров-Одинец - Лабиринты Гипербореи

– Сына ударило по голове. Когда я поднял его, руки с ногами перестали двигаться…

– Надеюсь, вы его не кормили?

– Он отказался, сжимал губы и шептал, что не хочет. О великая, неужели сын умрёт?

Настоятельница покачала головой:

– Не обязательно. Но ему придётся три месяца лежать согнувшись, а потом больше года делать гимнастику. Иначе паралич не вылечить, ведь ты сломал ему позвоночник!

Отец мальчика затряс головой, отрицая свою вину. Маханта оборвала его, гневно передёрнула плечами, почти закричала:

– Замолчи! Как ты смеешь оправдываться? Захотел сэкономить две монеты, и вместо опытного рабочего взял помощником слабого мальчонку? Это всё твоя жадность!

Её звонкий голос непереносимо возвысился – современный нам человек сравнил бы это со свистящим гулом реактивного двигателя. Звук заполнил купол храма, заметался пронзительными повторами. Он нарастал, вырывался из оконных проёмов, пугая джунгли. Лесоруб пал ниц, скованный страхом, закрывая руками голову, которую жестоко терзала боль. Его старший сын, сидевший неподалеку от входного проёма, тоже сложился вдвое, припал лбом к плитам пола. Послушницы, имеющие опыт, открыли рты и закупорили уши пальцами. Увидев страдание на лицах девчонок, настоятельница подняла руку вверх, сделала хватающее движение – звук исчез. Пала тишина. Лес, окружающий храм, осмелел первым. Щебетание птиц, робкое вначале, вернулось на прежний уровень.

– Вон отсюда, не оскорбляй мой взор! Вернёшься перед закатом. Арчана скажет, как ухаживать за мальчиком. Маниша научит твою жену делать ему массаж. А пока – прочь, ничтожный!

Через полтора часа настоятельница сидела в своей просторной келье, окруженная послушницами. Мальчик лежал на столе, согнутый в кольцо и зафиксированный веревочной сеткой, чтобы позвоночник не разгибался. Его глаза были полуоткрыты, но выражение боли из них ушло. Маханта легко касалась худенького обнаженного тела бамбуковым прутиком:

– Вы убедились, как важно понять место разрыва? И почему? Ты, Каришма, теперь поняла свою ошибку…

Смуглая послушница с пухлыми губами и миндалевидными глазами засмущалась, шепнула в свое оправдание:

– Но позвонок…

Настоятельница кивнула, пояснила:

– Верно. Его выдавило. Но куда? Ах, если бы вы умели видеть руками, как глазами! Давным-давно у меня была ученица, способная превзойти меня…

Она подняла голову к куполу, задумалась. Арчана, самая способная и честолюбивая послушница, не удержалась, задала вопрос:

– Что она такое умела, чего не можем мы?

– Самолюбие взыграло? И правильно, надо стремиться стать лучшей, – улыбнулась маханта, – иначе заскучаешь. Но ты уже лучшая, поскольку та приходила из другого мира и навсегда вернулась в него…

Любопытные послушницы немедленно воспользовались благодушным настроением настоятельницы и упросили рассказать удивительную историю. Маханта распорядилась переложить задремавшего пациента в носилки и приступила:

– Много лет назад, когда жила я на севере… Помните, я рассказывала о той стороне? Так вот тогда часто рвалась ткань мира. Однажды в разрыв упали мальчик и девочка. Мальчик отважный, но нечуткий, а его спутница… Как её звали? Русана. И вот она оказалась тонко настроенной травницей, по запаху и вкусу. А как видела органы человека! Насквозь! И управляла ими…

Арчана усомнилась:

– Как могла девочка овладеть таким знанием, о маханта?

– Не знаю. Возможно, боги наградили её даром врачевания… Ах, как жаль, что я не смогла передать ей свои знания…

Настоятельница улыбнулась ревности, которая прозвучала в голосе лучшей ученицы, и успокоила ту:

– Вы отличаетесь, словно слон от тигра. Ты рождена лечить переломы, ушибы, удалять зубы, зашивать раны – всё, где есть резкая боль, где надо спасать человека от скорой смерти. А она – находить неявное расстройство, восстанавливать ослабшего, уставшего от тяжелой жизни человека. Если бы вы её увидели, то сразу бы поняли, в чём она сильна.

– А как она выглядела, о маханта?

Послушницы принялись расспрашивать настоятельницу, та подробно описывала, как выглядела Русана при первой встрече. Сидя с закрытыми глазами, чтобы точнее вспомнить облик, странную одежду девочки из далёкого будущего, маханта так увлеклась, что дружный вскрик учениц заставил её вздрогнуть.

И было от чего! Раскрыв глаза, Гера в изумлении увидела напротив себя девочку, которая держала в руках пушистого серого кота.

Полумрак храма, прохладный камень пола, незнакомые лица вокруг… Русана ойкнула, прижала к груди Пушка, словно заслонилась им от всего мира. Мамин крик ещё звучал в ушах, но глаза говорили совсем иное – она не дома. Но что-то знакомое было в новой обстановке. Что? Мысли мчались лихорадочно, не давая сосредоточиться и понять. В голове роились догадки: «Я упала в обморок, меня перенесли сюда… Не больница – темно, врачей нет… Клуб? Почему все сидят на полу? Где мама, Томка, тётя? Странные одежды…»

Молодые девочки её возраста пугливо вскочили, пятились прочь. Их одежды, необычные одежды стали зацепкой: «Какие платья… Не платья… Сарафан? Сари! Индия?» Русане вспомнились приметы индусок, и глаза немедленно нашли маленький красный кружок у единственной взрослой женщины. Между бровей.

«Индия! Это Индия! Это Индия… – Русану ошеломило открытие. – Как я сюда попала? Зачем? Почему? Что я такого натворила?»

Год назад Лихачёва-младшая уже заливалась бы слезами, но нынешняя знала – истерика бесполезна. Русана поднялась на ноги, крепко держа Пушка – такого же «попаданца», как и сама: «Если это всё не сон. А если сон? Надо проверить… Спрошу старшую…»

– Извините, пожалуйста…

Голос девочки дрогнул, когда она усомнилась – на русском ли стоит спрашивать? Но тотчас окреп. Почему нет, чем родной язык хуже английского!

– Извините, я куда попала? Это Индия, да?

Женщина с красной точкой между бровей тоже встала, прислушалась, всплеснула руками:

– Не верю своим глазам!

Нет, не на русском прозвучало восклицание, хотя Русана всё поняла! Сердце девочки замерло – санскрит? Неужели опять?

– Боже мой! Бедная моя мамочка, что с тобой будет, – тоже на санскрите, но уже со слезами, прошептала Лихачёва-младшая, – ты не переживёшь это…

– Руся. Как же ты сюда попала? – Гера подошла к ней. – Бедная девочка. И как всегда, плачешь…

– Это вы? Но как? Я никуда не проваливалась, я…

Волшебница смотрела в Русану пристально, слегка щурясь, как обычно читают мелкий текст. Вспугнутая стайка учениц тихонько приближалась к гостье и Гере, пытаясь понять, что творится. Стремительный диалог босой, странно одетой светловолосой девушки и маханты храма Сурьи, когда обе говорили, не слушая друг друга – закончился молчанием. Девушка, прижимая к груди пушистого кота, плакала без всхлипов, а волшебница положила руки ей на плечи и не отрывала взгляд от лица. Минуты текли, ученицы подступили совсем близко. Самые отважные потрогали мягкую ворсистую ткань короткой одежды странной гостьи.