Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

— Сделай, сделай! Наделали уже. А все спешка проклятая! Как приспичит, так хоть стреляйся…

На балконе старший Барбикен недоуменно скреб рукой затылок. На то, что происходило в комнате, внимания он не обращал совершенно.

— Да заберите вы его! — уже откровенно раздраженно выкрикнул Анатолий Петрович. — А то скоро сюда весь ваш Гременец соберется.

Во дворе уже действительно возникла небольшая кучка людей, кажущихся лилипутами с этой высоты и иногда тыкающими вверх коротенькими ручонками. В направлении балкона Барбикенов.

Белые халаты осторожно двинулись вперед. Милиционер держался сзади. Барбикен перестал скрести затылок и уставился на них тяжелым взглядом.

— У! — выдохнул угрожающе.

— У, у, — ласково ответил один из крепышей. — Конечно, у. Иди сюда, давай вместе у.

Владимир Андреевич попятился назад, недовольно скривил лицо и ткнул поднятым пальцем в навес.

— У, у, — пожаловался.

— Угу!

И белые халаты молниеносно ворвались в тесное пространство балкона, подскочили к Барбикену и профессионально заломили ему руки за спину. Тот даже зарычать не успел. Рычать он начал тогда, когда его затащили в комнату и повалили на диван, натягивая на голову рубашку с длинными рукавами. Повизгивающий до этого где-то под одеялом, Такотан вдруг выскочил оттуда и бросился на защиту хозяина. У хозяина текло изо рта и из носа. Милиционер ударом ноги отшвырнул собаку назад. Пудель взвизгнул, но снова бросился к белым халатам. Анатолий Петрович присел на корточки и почмокал языком, подзывая его к себе. Тот подавился лаем и задумчиво уставился на него.

— Такотан, Такотанчик, иди сюда. Иди сюда, дружище. Мы же с тобой знакомы. Я тебя не обижу.

Шум на диване успокаивался. Милиционер и один из санитаров крепко держали Барбикена. Второй завязывал на спине рукава рубашки. Такотан неуверенно завилял обрубком хвоста и подошел к Анатолию Петровичу, обнюхивая его. Молодой человек ласково потрепал пса по длинным ушам. Мимо них, выйди из спальни со шприцем в руках, прошел хмурый Лагута.

— Ну, что там? — спросил у его спины Анатолий Петрович.

— Успокоительное дал. Пусть полежит, — не оборачиваясь, ответил врач и прикрикнул на своих подчиненных: — Да вы держите, держите его покрепче! Укола невозможно сделать!

Анатолий Петрович рассеяно посмотрел на то, как медленно расслабляется большое тело Барбикена. Почесал горло Такотана — тот успокоено вывалил розовый язык — и быстрым движением ощупал широкий ошейник собаки. Нырнул пальцами под него и вытащил какой-то маленький плоский коробок. Быстро сунул его в карман, обнял морду пуделя обеими руками и легонько дунул на его влажный нос:

— Спасибо, дружище. Выручил. А теперь давай на балкон — отдыхать. Переволновался, небось.

Вытолкнул, не особо сопротивляющегося, пса за балконные двери и плотно их прикрыл. Взглянул на диван, на котором спокойно и умиротворенно лежал с открытыми глазами Барбикен и обратился к Лагуте:

— Федор Николаевич, вы тут со своим пациентом побудьте, а мы с вашими орлами пока второго отловим. Как поймаем, сержант вам свистнет.

И взглянул на милиционера, вытирающего вспотевший лоб огромным платком. Тот на мгновение замер, а потом неуклюже выпрямился, поспешно надевая фуражку:

— Есть, товарищ капитан!

Анатолий Петрович кивнул санитарам и пошел вслед за ними к выходу из квартиры, на ходу бросив в полуоткрытые двери спальни:

— Иван! Мы на крыше. Вы пока осмотрите все тут. Литературу — в протокол, а с тем, что на кухне, сами знаете, как поступить…

На плоскую крышу девятиэтажки выбирались в сложившемся порядке: впереди — санитары, за ними — милиционер, а Анатолий Петрович — в арьергарде, внимательно осматриваясь по сторонам. Слева открывалась панорама привокзальной площади с игрушечными машинками, ползающими по ней, и толпами лилипутов, спешащих на пригородные поезда. Справа виднелся Днепр с участком моста, врезающегося в пенистую зелень деревьев Грюкова — правобережной части Гременца. В безоблачном небе серебристый кристаллик высоко летящего военного самолета распылялся прямым, как стрела, инверсионным следом. Двое патлатых пацанов в неимоверно расклешенных брюках синхронно и тупо ворчали головами от группы людей, выбравшихся на крышу, до будки вентиляционной шахты. В руке одного из них была зажата бутылка "белого крепкого".

— Ах, вы!.. — крякнул милиционер и пальцем поманил ребят к себе.

Те, словно загипнотизированные, но почему-то испуганно оглядываясь назад, побрели к нему.

— Что, охламоны, распитие спиртных напитков в неположенном месте устроили? — спросил сержант, вырывая бутылку из липких пальцев и совершенно не надеясь на ответ.

Но ответ был. Пацан с бутылкой легко отпустил заветный сосуд и ткнул пальцем за спину:

— Там… Там…

— Что "там"? — строго спросил милиционер.

— Придурок там, — вклинился второй подросток. — Прыгает по обезьяньи, в зубах — авоська с апельсинами. И откуда взялся, непонятно, — внезапно пожаловался он.

— Разберемся, — кашлянул сержант. — А вы дуйте отсюда и благодарите бога, что мне не до вас. В следующий раз поймаю — на всю катушку раскручу!

Пацаны, все еще испуганно оглядываясь, по одному исчезли в проеме низенького входа на крышу. Из-за будки вентиляционной шахты высунулась взъерошенная голова. И сразу же исчезла.

— Циркач. Акроба-а-ат, — протянул сержант. — Это же надо уметь: с балкона на крышу запрыгнуть!

— Вы смотрите, чтобы он назад не спрыгнул, — хмуро бросил Анатолий Петрович.

— Смотрите, смотрите… — милиционер почесал затылок прямо рукой, с зажатой в ней, бутылкой. — Вы бы объяснили все сначала. А то — бытовая ссора, бытовая ссора… Я ведь не дурак. Понимаю, что бытовые ссоры ваше ведомство не интересуют.

— Нас интересует все, что касается работников секретных учреждений, — прищурился Анатолий Петрович. — А вы что-то совсем разговорчивым стали.

— Станешь тут разговорчивым, — не на шутку начал заводиться милиционер. — Если этот придурок действительно с крыши свалится, происшествие на мне висеть будет, а не на вас. Показатели по району, опять же…

— Вот, чтобы эти показатели и были в норме, — мягко перебил сержанта Анатолий Петрович, — и чтобы вам от происшествий всяких уберечься, давайте-ка и сработаем аккуратненько. Положение исправлять надо. Значит, так. Вы остаетесь здесь и перехватываете его, если он к выходу рванет. Я сейчас осторожненько крышу обойду и с той стороны встану, чтобы он, не дай бог, с дома не сиганул. Черт его знает, что у него в голове творится. Вы, — капитан посмотрел на санитаров, молча топчущихся рядом, — с двух сторон к будке подходите и по моей команде хватайте его. Вроде, ничего не упустил? Надеюсь, хоть в этот раз все нормально получится.