Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

похожи на обычных людей. Если извлечение «филиусов» невозможно без

перемещения в прошлое, то слова Коровьева про будущих авторов

знаменитых книг надо понимать буквально: они «вызревают», чтобы

переписать историю заново. Но может быть Булгаков просто язвит, —

сопоставляя советских писателей с Сервантесом, Гете и Гоголем? Шутка

чересчур затянулась: «Ты представляешь себе, какой поднимется шум, когда

кто-нибудь из них для начала преподнесет читающей публике „Ревизора“

или, на самый худой конец, „Евгения Онегина“!»

В последней главе Воланд показывает мастеру сад, который пышно

разросся, пока «белая фигура» грезила в каменном кресле. Вероятно, здесь

есть какая-то связь: именно в этот сад бежит «освобожденный» Пилат.

Спешит — в свое прошлое?..

А что произойдет, если написать «Мертвые души» еще раз, — но чуточку

по-другому? Или переиграть битву при Ватерлоо. попридержать Колумба, поторопить братьев Монгольфье… Это будет совсем другая история —

«параллельная». Еще один «вкладной лист», еще одна веточка пышно

разросшегося сада миров.

Несмотря на распространенное заблуждение, идеи не могут «носиться в

воздухе». Необходим носитель — человек, движущийся вспять, навстречу

реке времени — к ее истоку. Он возвращается по своим следам, вносит

что-то новое в уже сыгранные им роли и тем самым разветвляет миры. В

гласе «Извлечение мастера» — там, где Маргарита просит вернуть их в

подвал, — происходит очень многозначительный обмен мнениями. Забывший

все мастер говорит, что «вообще не бывает так. как было». Воланд отвечает:

«Не бывает, вы говорите? Это верно. Но мы попробуем». В последней главе

наступает предельная ясность: «Неужели ж вам не будет приятно писать при

свечах гусиным пером?»

Куда же отправились после своей «смерти» Маргарита и мастер, — судя

по их костюмам? В каноническом тексте остались лишь шлейф Маргариты, а

также ботфорты и тяжелый плащ мастера. Упомянута и коса — правда, как-то

неопределенно: на ветру волосы мастера «собрались в косу». Зато в

варианте тридцать восьмого года все ясно: волосы «забраны в косу» и

покрыты треуголкой. Восемнадцатый век и… будущий автор «Фауста»? Не

случайно в ранних вариантах романа Фаустом звали самою мастера!

Нельзя не вспомнить и пьесу «Иван Васильевич»: по оплошности

инженера Тимофеева вор и управдом отправляются в шестнадцатый век, а

царь — в двадцатый. Затем все возвращаются на свои места. Но

вмешательство уже произошло, история разветвилась, и очнувшийся

изобретатель обнаруживает, что в этом варианте от него не ушла жена.

Шпака не обокрали, а супругов Буншей не забрали в сумасшедший дом.

За два с половиной столетия до открытия Америки знаменитый алхимик

Альберт фон Больштедт написал: «Люди откроют большой берег на большом

расстоянии от Геракловых столбов. Эта земля будет заселена северным

народом, который заполнит ее и сделает огромным государством. В

государстве этом будет господствовать крест». В точности сбылось и это

предсказание: «Германия трижды будет накануне победы за период, равный

700 годам. Она трижды почти овладеет миром».

Друг Пушкина князь Владимир Одоевский был убежден в том, что Россия

первой выйдет в космос. Англичанин М.Робертсон выпустил роман

«Тщетность»,

где

в

деталях

предсказал

катастрофу

«Титаника»,

случившуюся через четырнадцать лет. Сошлось почти все: флаг, название, порт приписки, время рейса, водоизмещение, длина, скорость, вместимость, количество шлюпок, переборок, труб (в том числе — одна фальшивая), мощность машины, причина и место гибели, столкнувшийся борт… Другой

хрестоматийный пример — романы Жюля Верна «С Земли на Луну» (1865) и

«Вокруг Луны» (1869). Американский алюминиевый снаряд по форме, размерам, весу и материалу удивительно похож на «Аполлон». Даже

стартовал он с полуострова Флорида, неподалеку от будущего космодрома!

Облетев Луну, жюльверновский снаряд приводнился в Тихом океане и был

подобран корветом. Это произошло всего в 2,5 милях от того места, где

ровно сто лет спустя — в конце декабря 1968 года — приводнился

«Аполлон-8», впервые облетевший Луну! Правда, подобрал его не корвет, а

противолодочный авианосец «Хорнет».

Они уходят в прошлое и оставляют нам воспоминания о будущем, — под

видом фантастики или пророчеств. Герберт Уэллс рассказал о себе в

«Машине времени»: он и был тем Путешественником по Времени, который

побывал в далеком будущем, «унесся в прошлое и попал к кровожадным

дикарям палеолита». Писатель помнил о пересадке органов и танковых

сражениях, а его роман «Когда спящий проснется», изданный за четыре года

до полетов братьев Райт, завершается воздушным боем двух монопланов.

Физик Лео Сцилард, открывший в середине 30-х годов возможность цепной

реакции, признался, что этим он всецело обязан «Освобожденному миру»

(1914) — уэллсовскому роману, в котором описан взрыв «атомистической

бомбы».

12. «ТАК ПРОНЕСЛОСЬ НЕПОМЕРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ»

Перечитывая роман «Двенадцать стульев», обратите внимание на главу

«Слесарь, попугай и гадалка». Сцена испытания самодельного мотоцикла, названного «прибором» и «загадочной машиной», подозрительно напоминает

уэллсовскую «Машину времени»: «…Раздалось железное чавканье, прибор

задрожал и окутался грязным дымом. Виктор Михайлович кинулся в седло, и

мотоцикл, набрав безумную скорость, вынес его через туннель на середину

мостовой и сразу остановился, словно срезанный пулей. Виктор Михайлович

собрался было уже слезть и обревизовать свою загадочную машину, но она

дала вдруг задний ход и, пронеся своего создателя через тот же туннель, остановилась на месте отправления…».

Бартини говорил о трехмерном — «пространственноподобном» —

времени, по которому может перемещаться только человеческое сознание.

А.Толстой «подтверждает» в «Аэлите»: «Так пронеслось непомерное

пространство времени». В следующей главе намек повторяется: «Летело, летело пространство времени». Куда же путешествуют Лось и Гусев — на

другую планету или в другое время?

Вскоре после возвращения из эмиграции А.Толстой пишет повесть

«Голубые города». Ее герой — контуженный красноармеец Василий

Буженинов — словно во сне видит город будущего и себя — чудесно

омоложенного стодвадцатишестилетнего старика, построившего этот город.

Товарищи зовут его «блаженным». («Василий Блаженный» — собор, воздвигнутый в честь взятия Казани!) После войны Василий действительно