Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

Вернемся к Ильфу и Петрову: Корейко — человек с «ветчинным рылом»

— прячет свой чемоданчик в камере хранения Восточного вокзала, а

заветный миллион Бендер получает от него на Восточной магистрали.

Восточный вокзал столицы — Казанский. Какие же сокровища хранились в

казанском «чемоданчике»? Об этом могут рассказать детали, кажущиеся

несущественными: в первом романе — общежитие студентов-химиков имени

Бертольда Шварца (он был монахом и знаменитым алхимиком), во втором —

артель химпродуктов «Реванш». Нельзя не вспомнить и знаменитый

алхимический трактат Гельвеция «Vitulus Aurelus» — «Золотой Теленок». А

кто направляет Бендера к цели? Его возлюбленная, — девушка, которую он

встретил на лекции по химическому оружию! Вот еще одно совпадение: в

начале «Двенадцати стульев» делопроизводитель Воробьянинов («Великое

Делание») регистрирует брак («Химическая женитьба»), а почти в конце

герои смотрят гоголевскую «Женитьбу».

Про грибоедовского метрдотеля Арчибальда Арчибальдо-вича сказано, что в прошлой жизни он имел отношение к флоту — командовал пиратским

бригом в Караибском море. Булгаков неспроста использует это архаичное

название: «кара» по-татарски — «черный» (ср.: Карадаг). Не видится ли

здесь намек на Бартини — бывшего военинженера Черноморского флота?

«Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил

фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали

рукоятки пистолетов, а его волосы воронова крыла были повязаны алым

шелком, и плыл в Караибском море под его командой бриг под черным

гробовым флагом с адамовой головой». Немало тайн скрывается в этих

строчках. «Алый шелк», «вороново крыло», «адамова голова», гроб и черное

покрывало («под черным гробовым флагом») — известные алхимические

символы, обозначающие стадии процесса трансмутации.

К этим знакам мы еще вернемся, а пока заметим, что метрдотель — то же

самое, что управдом, но происходит от слова «мэтр» — учитель, наставник, профессор. (Мэтром дважды называют профессора Воланда). Может быть, Булгаков имеет в виду годы перед отставкой Роберто Бартини — «время, когда красавец не носил фрака»?

«По лестнице поднимался вверх бегом одинокий фрачник. — Граф

Роберт, — шепнул Маргарите Коровьев…». Первый гость на балу Воланда

(«черноволосый красавец» и «недурной алхимик») неявно ассоциируется с

метрдотелем. Второй — «одинокий фрачник» граф Роберт, а последний —

«одинокий гость» барон Майгель. Сходство гостей с Воландом тоже

несомненно : в Варьете на маге был «фрак дивного покроя». Булгаков

подсказывает: «Все их имена спутались в голове, лица слепились…».

«Слепим» имена и лица: барон Роберто Бартини — наставник, маг и…

алхимик?! Это объясняет странные слова Воланда: «Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить

нового гомункула?»

6. «У МЕНЯ СЛИШКОМ БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ»

Принято считать, что цель «Великой Работы» — превращение

неблагородных металлов в золото. Одни алхимики тратили десятилетия на

проверку самых причудливых рецептов, другие без конца повторяли один и

тот же опыт, вычитанный в древних трактатах, — абсолютно бессмысленный

с точки зрения современной науки. Но некоторые тексты утверждают, что

главное превращение происходит с самим алхимиком. Подвижничество в

работе с веществом вознаграждается появлением магических способностей, а

трансмутация металлов — всего лишь проверка подлинности награды. Тест.

Гурджиев говорил: «Алхимия — это не что иное, как аллегорическое

описание человеческой „фабрики“ и ее работы по преобразованию „низших

металлов“ (т.е. грубых субстанций) в металлы благородные (т.е. в тонкие

субстанции)».

Знаменитый алхимик Теофраст Бомбаст фон Гугенхейм Парацельс

пишет: «К черту этих алчных лицемеров, сводящих божественную науку к

одной цели: делать серебро и золото!» В своем сочинении «О царстве

природы» Парацельс приоткрыл одну из наиболее тщательно охраняемых

тайн «божественной науки»: «Искусству алхимии посильно создание

гомункулуса — совершенно подобного человеку, но прозрачного, лишенного

тела». Об этом пишет и Сирано де Бержерак:

«Они тоже тела, но не такие, как мы; и вообще не такие, каких мы

можем себе представить, ибо в просторечии мы называем телом лишь то, до

чего можем дотронуться. Впрочем, в природе нет ничего, что не было бы

материальным, и хотя они сами материальны, все же, когда они хотят стать

для нас видимыми, им приходится принимать такие формы и размеры, которые доступны нашим органам чувств…».

«Что знаем мы о себе?» — прочитал юнга из «Золотой цепи» на

«внутренней стороне» пустого книжного переплета. Затем он вспомнил про

издевательскую надпись, которую выкололи на его руке пьяные матросы: «Я

все знаю». Духовное золото — внутри человека?

Именно об этом рассказывают зашифрованные книги бар-тиниевских

учеников. Санди видит золотую цепь и становится помощником

библиотекаря, герой повести А.Платонова «Эфирный тракт» вырастил

огромный куб золота, в куваевской «Территории» открывают золотоносную

провинцию, инженер Гарин добирается до слоя жидкого золота, Хоттабыч

материализует телефон из чистого золота, Балаганов и Паниковский пилят

«золотые» гири, Дар Ветер находит золотого коня, мастер и Маргарита

получают золотую подкову…

Булгаков почти выдает эту тайну: его героиня преображается при

помощи массивной золотой коробочки с кремом. Алхимическое золото

(«наше золото», — так писали в древних трактатах) выступает как знак

Солнца и его «представитель» на Земле. Они обозначались одним и тем же

символом — кружком с точкой. Алхимики считали Солнце сердцем нашей

планетной системы, управляющим центром, поддерживающим существование

материального мира — «и дольней лозы прозябанье, и гад морских

подводный ход». Мы увязнем в дебрях метафор, если попытаемся словами

передать суть удивительной связи всего со всем. Ясно только, что Солнце не

«питает» каждый предмет в отдельности: любая вещь представляет собой

лишь микроскопический участок гигантской «голограммы» — идеи этой

вещи.

Гриневский сверхчеловек Друд выступает в цирке «Солейл» («Солнце»).

На цирковой сцене прозвучал и вопрос Воланда: «Изменились ли эти

горожане внутренне?» При этом он дважды говорит о милосердии — на сцене

и после бала. Трансмутацию человеческого сердца алхимики называли

«Работой Солнца». Бартини утверждал, что «тонкая» структура сердца