Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

справочниках «Кто есть кто», изданных в начале XX века. Кое-что объяснил

протокол первого допроса в Бутырской тюрьме: там записано, что документы

на имя Бартини и соответствующую «легенду» барон получил перед

отправкой в Советский Союз. Ранее Роберто носил фамилию отчима — венгра

Людвига Орожди. Своего родного отца — австрийского барона Формаха — он

никогда не видел. Со слов Бартини следователь записал и девичью фамилию

матери — Ферсель (по другим документам — Ферцель). Но и эти фамилии в

справочниках не встречаются.

Большую помощь в наших розысках оказало посольство Республики

Хорватии в Москве и работники городского архива Риеки. Директор архива

д-р Горан Горнкович сообщил, что в сентябре 1912 года русский пилот

Харитон Славороссов действительно летал в Фиуме. Но вице-губернатором до

1902 года был д-р Франческо Вио. Затем он был назначен губернатором, а

вице-губернатором стал д-р Андреа Беллен. Сведений о людях по фамилии

Бартини, Формах и Ферсель в архиве не обнаружили. Зато нашелся другой

след: неподалеку от Фиуме было поместье барона Филиппа Орожди (Orozdi)

— итальянца по происхождению, крупного землевладельца и депутата

верхней палаты венгерского парламента. Барон фигурирует и в списке

почетных членов венгерского аэроклуба. Его брат жил в Будапеште.

Роберто Орос ди Бартини: Orozdi?

Кто же был отцом или отчимом Роберто — барон, увлеченный авиацией, или его брат Лайош (по-итальянски — Лодовико, по-немецки — Людвиг)?

Ответ подсказывает отчество Бартини — Людвигович. Но нельзя исключать

того, что история с внебрачным рождением выдумана от начала до конца, и

мальчика привезли из другой страны. Такое бывало: ребенка из знатной

семьи увозили подальше или отдавали на воспитание, когда ему угрожала

опасность или его рождение путало какие-то династические расчеты. Значит, Бартини не эмигрировал в Советскую Россию, — он вернулся из эмиграции!

(Иван Бездомный — о Воланде: «Это русский эмигрант, перебравшийся к

нам!»)

7."ТИПИЧНЫЙ ПРОГРЕССОР"

Статья про испытание «невидимого самолета» и книга о «красном

бароне» — как две половинки разорванной купюры. Пароль. Возможно, он

откроет «второе дно» булгаковского романа и объяснит, почему прототипом

Воланда стал Роберто Бартини — инженер, художник, физик, пилот, подпольщик, аристократ… Парадокс Агриппы: «Я — Бог, я — герой, я —

философ, я — демон, я — весь мир, на деле же это просто утомительный

способ сказать, что меня нет».

«Человек-невидимка».

Истина проявляется в мелочах. В книге И.Чутко можно прочитать о том, что главный конструктор носил очень старое пальто и шапку, которой впору

было чистить обувь. Работал в полутьме. Писал странные картины. «Одну

комнату в квартире он попросил маляров выкрасить в ярко-красный цвет, другую сам разрисовал таким образом: на голубом потолке — солнце, чуть

ниже, на стенах, — поверхность моря, волны в белых барашках, кое-где

островки. Чем „глубже“, ниже по стенам, тем зелень воды становилась гуще, темнее, и в самом низу — дно». В красной комнате барон работал, а «на дне»

отдыхал — пил бурду из крепчайшего чая и кофе со сгущенкой — один к

двум — и кушал вафельный торт «Сюрприз».

(Был такой случай: в тридцатые годы один наш разведчик зашел в

берлинскую парикмахерскую и с непривычки дернулся, когда его стали брить

с холодной водой. Сообразительный парикмахер позвонил в гестапо).

Рассказывая о картинах Бартини, Чутко особо подчеркивает

фантастичность сюжетов: «…про то, чего никто не видел, но нельзя сказать

уверенно, что такого быть не может». Явно неземные пейзажи, солнце —

маленькое, нездешнее, похожее на яркую звезду, необыкновенные

сооружения и летательные аппараты… А эта картина описана в первой статье

о «невидимке», напечатанной еще при жизни конструктора: «На другом

рисунке было море, волны и остров. На острове невероятно высокая башня, каких не бывает и быть не может, уходящая сквозь подсвеченные снизу

облака. И на кончике башни, за облаками, чуть ли не среди звезд — белый

огонь».

Картин у Бартини было много, — почему же Чутко (или сам Бартини) выбрал именно эту — с явно аллегорическим маяком? Последователь Рерихов

непременно вспомнит о Башне Шамбалы. Белый свет на вершине исходит из

таинственного кристалла, называемого Чантамани. Тибетские ламы

утверждают, чтс мелкими осколками этого камня владеют десятки

посвященных, выполняющих свою тайную миссию в разных странах.

Похожая легенда была известна в духовно-рыцарских орденах раннего

Средневековья. Говорили о чудесном камне, разбившемся на два или три

осколка; меньший из них был вделан в знаменитое кольцо Соломона, а из

большого выточили чашу Святого Грааля — ту самую, из которой Апостолы

причащались на Тайной Вечере. После казни в нее собрали кровь Учителя.

Красиво и неправдоподобно… Но все, кто рассказывал нам о Бартини, отмечали, что на его галстуке была булавка с каким-то блестящим камушком.

Эту же булавку он прикалывал на шарф, — если надевалось пальто.

И.Чутко: «…Некоторые странности в его поведении, в том, как он

воспринимает окружающее, можно было заметить еще задолго до гимназии.

Например, он ничего не боялся: в пять лет, был случай, темным осенним

вечером ушел один в заброшенный парк князей Скарпа, чтобы увидеть фею, жившую, по преданию, в боковой башне пустующего замка. К этой башне, сложенной из небольших ноздреватых валунов, чуть подует ветер —

гудевшей внутри на разные голоса, добрые люди и днем-то решались

приближаться только компаниями. В парке Роберто заблудился, заснул под

папоротником».

В последнем издании «Красных самолетов» есть эпизод с неким

гипнотизером и телепатом. Он предложил проверить наличие таких

способностей у зрителей. Здесь появились слова, которых не было в первых

изданиях: «…оказывается, по части телепатии пятнадцатилетний Роберто

может поспорить с самим маэстро».

«Типичный прогрессор!» — полушутя-полусерьезно уверял нас один

таганрогский знакомый Бартини, большой почитатель Стругацких. В

доказательство он привел немало случаев, когда барон отвечал на вопрос

раньше, чем его успевали задать. Знали за ним и другую странность: Бартини почему-то не чувствовал жажду и голод, и коробка с вафельным

тортом стояла на рабочем столе, — как напоминание. Однажды конструктор

упал в обморок прямо у чертежной доски — забыл вовремя попить! То же

самое произошло в минавиапромовской столовой , когда Роберта

Людвиговича заставили пригубить водку. Об этом вспомнили два