Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда

Это — «Сын полка», любимая книга нескольких поколений советских

школьников. Ее написал «дисковец» Валентин Катаев — друг Булгакова, Ильфа и Петрова. Повесть начинается с" того, что разведчики находят

спящего мальчика — сироту Ваню Солнцева (ср.: Иван Бездомный). Писатель

упорно именует разведчиков «великанами» и «богатырями»: «Оба великана

не без труда помещались в палатке, рассчитанной на шесть человек».

Богатыри В.Катаева, несоразмерные с обычными людьми — аллегория Сынов

Божьих из шестой главы Бытия. Они — «исполины», родоначальники

«сильных, издревле славных людей». И эпиграф к «Сыну полка» писатель

подобрал соответствующим: «Это многих славных путь». Спасенный из ада

Ваня тоже не из простых: чтобы намекнуть на тайну его происхождения, в

первых строчках повести упоминается сказочный «серый волк, несущий

Ивана-царевича». Катаев без конца повторяет, что «сын полка» —

«пастушок» и «прирожденный воин», — то есть, избранный по праву

рождения. Будущий «пастух народов»?

После страшных испытаний «маленький принц» получает символический

ключ к тайне Трубы. «У меня и ключ специальный есть, чтобы трубки

ставить», — говорит пастушок Солнцев. Сравните: булгаковский мастер

«умирает», передав эстафету ученику Ивану: «Вы о нем продолжение

напишите!» Погибает и наставник Ивана Солнцева — капитан Енакиев (тоже

бывший пастушок!), — а ученику передают, как эстафетную палочку, погоны

капитана — «сберечь до того дня, когда, может быть, и сам он сможет надеть

их себе на плечи». В конце повести Катаев приводит своего героя в

суворовское училище. Легко доказать, что писатель имел в виду

бартиниевскую школу: Атон — солнечный диск, фамилия Вани — Солнцев.

Подойдя к училищу («дом с колоннами»!), новый ученик видит светлый диск

— «низкое солнце, лишенное лучей».

Сказано: «Труба управляла невидимой жизнью этого дома». Только на

одной странице «училищной» главы труба упомянута целых десять раз! Что

же делает бездомный Иван, управляемый Трубой? «Душа мальчика, блуждающая в мире сновидений, была так далека от тела, что он не

почувствовал, как генерал покрыл его одеялом и поправил подушку».

Очевидно, это главная забота «метрдотеля» Школы — управлять снами и

стеречь покинутые тела учеников-астронавигаторов. Но сном была и вся

прежняя жизнь Ивана: «Ему снилось то же самое, что совсем недавно было с

ним наяву». Иначе говоря, сон в училище — лишь продолжение предыдущего

сна: жизнь есть сон. И этим сном, живо напоминающим некоторые

булгаковские страницы, завершается повесть:

"Внезапно какой-то далекий звук раздался в темной глубине леса. Ваня

сразу узнал его: это был резкий, требовательный голос трубы. Труба звала

его. И тотчас все волшебно изменилось. Ели по сторонам дороги

превратились в седые плащи и косматые бурки генералов. Лес превратился в

сияющий зал. А дорога превратилась в громадную мраморную лестницу, окруженную пушками, барабанами и трубами.

И Ваня бежал по этой лестнице.

Бежать ему было трудно. Но сверху ему протягивал руку старик в сером

плаще, переброшенном через плечо, в высоких ботфортах со шпорами, с

алмазной звездой на груди и с серым хохолком над прекрасным сухим лбом.

Он взял Ваню за руку и повел его по ступенькам еще выше, говоря:

— Иди, пастушок… Шагай смелее!"

Алмаз в древности называли адамантом. «Алмазный» Суворов — Адам

Кадмон, Демиург человечества? Куда же ведет старый полководец

маленького «сына полка»? На одну из планет, приготовленных для новых

Адамов: «Там дрожало и переливалось несколько таких крупных и таких

чистых созвездий, словно они были выгранены из самых лучших и самых

крупных алмазов в мире». Напутствие старого Демиурга просто и понятно: паси народы, будь бесстрашен и помни о том, что жизнь — сон.

Нельзя не заметить, что катаевский «Воланд» — в сером. В конце

повести мы видим его в плаще и ботфортах со шпорами, он демонстрирует

алмазный знак и погружает героя в сон. И остальное сходится: бездомный

Иван, сияющий зал и огромная мраморная лестница.

М.Булгаков: "По этой дороге, мастер, по этой!.. .

В.Катаев: «Это многих славных путь».

15. ДВА СОЛНЦА

Символы, увиденные «сыном полка», — алмазный знак и лестница —

вызывают в памяти слова из алхимического трактата «Беседа отшельника

Мориена с королем Халидом»: «Сын мой, мы рождены у подножия горы: внизу пропасть бездонная, слева тлетворная зеленая мгла, справа —

шелестящие изумрудные луга. Если хочешь победить смерть — не страшись

трудного восхождения, не отрывай глаз от сияния горного кристалла на

вершине, ибо кристалл этот — зрелый алмаз Господнего милосердия».

«О, кристалл моей души!» — обращается Хоттабыч к Вольке. Алмазы

ищут в стульях герои Ильфа и Петрова, а булгаковский Коровьев говорит

Римскому: «Алмаз вы наш небесный, драгоценнейший господин директор». В

том же 1944 году, когда был написан «Сын полка» (алмаз и труба), появился

рассказ

И.Ефремова

«Алмазная

труба».

Катаев

пишет

в

своей

автобиографической повести «Алмазный мой венец»:

«Мы много и упорно работали в газете „Гудок“, предназначенной для

рабочих-железнодорожников. По странному стечению обстоятельств в

„Гудке“ собралась компания молодых литераторов, которые впоследствии

стали,

смею

сказать,

знаменитыми

писателями,

авторами

таких

произведений, как „Белая гвардия“, „Дни Турбиных“, „Три толстяка“,

„Зависть“, „Двенадцать

стульев“, „Роковые

яйца“, „Дьяволиада“,

„Растратчики“, „Мастер и Маргарита“ и много, много других. Эти книги

писались по вечерам и по ночам, в то время как днем авторы их сидели за

столами в редакционной комнате и быстро строчили на полосках газетного

срыва статьи, заметки, маленькие фельетоны, стихи, политические

памфлеты, обрабатывали читательские письма и, наконец, составляли счета

за проделанную работу».

Катаев, Булгаков, Ильф и Петров… Кто остался на «алмазной трубе»?

Юрий Олеша. Возьмем, к примеру, его знаменитый мемуар под названием

«Ни дня без строчки» и откроем последнюю страницу:

"Я очень часто ухожу очень далеко, один. И тем не менее связь моя с

некоей станцией не нарушается. Значит, я сам в себе живу? Как же так?

Неужели я ношу в себе весь заряд жизни? Неужели весь провод во мне? И

весь аккумулятор? Это я — вся моя жизнь? Этого не может быть. Очевидно, при каждом моем шаге с тех пор, как я явился в мир, мною заведует внешняя

среда, очевидно, солнце, которое все время держит меня на проводе, на