Сергей Васильев - Цвет

— Ну, тебя! — скуксилась Хельга и почесала укушенное место. — Болит. И чешется.

— Сейчас инфекцию занесешь: поселится в ранке микоид и прорастешь поганками. Если уже не.

Хельга быстро вскочила и побежала к аптечке, чтобы обеззаразить ранку. Мазнула антисептиком и заодно проверила — кто ее укусил и что вредного занес в организм.

— Надо же! «Неизвестный вид… Дешифровке не поддается… Используйте стандартные меры безопасности…» Ничего себе советы!

— Плюнь. Почувствуешь себя плохо, тогда и будешь лечиться.

— Тебе хорошо — ты не болеешь. А я вот раньше каждый год болела.

— Здесь тоже?

Хельга подумала и, чуть запнувшись, признала:

— Нет. Как здесь живу — ни одной болячки.

— Вот видишь. Значит, и не заболеешь.

— Это потому, что меня всякой гадостью перед посадкой накачали! А то бы точно слегла.

— Тебе именно это надо? Болеть неизвестно чем, и чтоб врачи вокруг тебя бегали и не могли поставить диагноз? Оказаться в центре внимания?

Хельга смутилась.

— Что, другие не хотят? Может, потому и не хотят, что им достаточно. И внимания, и признания, и почета с уважением. А у меня нет ничего. Мать я вообще не помню. А отец и раньше одной работой занимался, и теперь. Нет у меня никого.

Она сидела, подтянув колени к подбородку, обхватив их руками и уперев подбородок. Девушка выглядела глубоко несчастной. Илья приподнялся. Вдруг ему удастся что-нибудь изменить в ее жизни? Приоткрыть створку, в которую залетит маленькая птичка счастья?

— Пойдем на берег, — сказал он.

Хельга устало вздохнула и пошла за единственным человеком, с которым она свободно могла поговорить на Фейне.

По мелководью, со стороны леса, размашисто шагала невысокая женщина в черном комбинезоне. Каждый шаг ее поднимал тучу брызг, которые оседали на одежде. Темные волосы растрепались. Заходящее низкое солнце, светившее ей в лицо, не могло смягчить бледность кожи.

Она не обращала внимания ни на облако насекомых, маленьким смерчем крутившемся над ее головой, ни на орнитоидов, с довольными криками пожирающих даровую пищу, ни на двух людей, стоящих у нее на пути.

Вероятно, солнце слепило ее, потому что женщина остановилась, не дойдя лишь одного шага до пары. Она мрачно осмотрела обоих и сказала обвиняющим тоном:

— Ах, вот ты где?

— Ну, да… — Илья стал прятать глаза.

— Что, с девушками развлекаемся?

— Ты откуда здесь, Шандар?

— Он еще спрашивает! Ты лучше на вопрос ответь.

— Я тут по делу.

— И какому? Давай у твоей девушку спросим… Вас как зовут?

— Хельга.

— Хельга, значит. Так вот, милая Хельга, расскажите нам, что этот оболтус здесь с вами делает?

— Мы ничем таким не занимались! — возмущенно возразила Хельга.

— Я подозреваю… — оборвала ее Шандар. — Вероятно, это убожество вообще ничем полезным не занимается.

— Почему убожество? — попытался вставить слово Илья.

— А ты молчи, я не с тобой разговариваю. Ты тут вообще слова не имеешь. Дезертир!

— Зачем вы с ним так? В чем Илья виноват? — Хельге совсем не понравилась молодая женщина, столь яростно напавшая на Илью.

— Смотри-ка! Она тебя защищает. Тебя! Ты понимаешь?!

— Ну, Шандар…

— Шандар, Шандар… Дурак.

Зель внезапно замолчала и отвернулась.

— Это кто? — Хельга наклонилась к уху Ильи.

Тот помолчал и ответил с ожесточением:

— Мой друг. Шандар.

— Она к тебе прилетела, — непонятным тоном сказала Хельга.

— Это ты спрашиваешь?

— Это я говорю, — рассердилась девушка. — Утверждаю.

Шандар стояла, не обращая внимания на разговор, и помахивала сорванной веточкой. С отломанного конца капал оранжевый маслянистый сок, оставляя несмываемые, как Хельга уже знала, следы. «Вот так она и простоит, — поняла Хельга, — пока Илья не заговорит с ней. Гордая».

Илья поежился, не решаясь выбрать, чтобы не обидеть другую. Но нельзя же вечно сомневаться. Всегда кого-нибудь да ущемишь.

— Хель, извини, мне нужно поговорить, — Илья вымученно улыбнулся.

Девушка вздохнула, но отошла в сторону, демонстрируя свою незаинтересованность.

— Что случилось, Шандар? — Илья тронул ее за локоть.

— Я научилась плакать, — сказала Шандар напряженным голосом.

Она резко повернулась к Илье, обхватила его за плечи и сдавленно зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Воин не должен плакать, — слышал Илья вырывающиеся слова. — Он просто не может себе этого позволить. Я — не воин. Я — вообще никто. Просто Шандар… И у меня нет родной планеты…

Илья не знал, как успокоить зель. Она расскажет, что случилось, когда придет нужное время. Но видеть плачущую Шандар было странно. От этого у Ильи гулко билось сердце, отдаваясь в голове, и дрожали руки. Чем возместить утрату? Зель не шутят.

— Что я могу сделать для тебя?

— Для меня? Уже поздно. Уже для многих поздно… Ты знаешь, что на Гессе уничтожили всех людей? — Шандар подняла чуть помятое лицо.

— Теперь знаю, — Илья был подавлен информацией, которою вывалила на него Шандар. То одно, то другое. Даже сам приезд зель выбил его из колеи.

Они сели на упавшее в последнюю бурю стволе дерева и стали негромко разговаривать, не поворачивая головы друг к другу. Хельга пошла на станцию: двоим нужно было обсудить старые дела. Невежливо навязываться и лезть в них. Ясно, что это нечто серьезное: уж слишком хмурыми были Илья и эта женщина, так внезапно появившаяся, но сразу разрушившая то, что начинала чувствовать она, Хельга.

«Нет, Илья не виноват. Он сильный, справится. Наверняка справится. Но вот что будет со мной? Рано думать об этом. Завтра мы собирались отправиться в лес. Не надо загадывать. Илья — человек слова», — мысли Хельги крутились вокруг одного. Разочарование всё больше охватывало ее. Но мало ли как повернется. Всё впереди.

— Славная девушка. Молодая, — сказала Шандар в спину Хельге, когда та отдалилась достаточно, чтобы не слышать разговор.

— Это комплимент?

— Констатация факта.

— Почему ты вернулась? Только не говори о спасении мира.

— Я не знаю. Честно. Вот есть я. А вот — ты. На самом деле — мне больше не к кому было идти, — зель устало улыбнулась. — Мне стало очень плохо. Ты не представляешь — как. Наверно, любому несчастному одинокому существу нужна поддержка. Даже зель. В определенный момент. И я летела к тебе. Ты ждал меня?

Илья не знал, что ответить. Говорить, что забыл о ней — значит обманывать. Сказать, что надеялся на встречу — тоже неправда.

— Ждал. Но ведь ты могла и не прийти.

— Могла. Но это не оправдание. Хотя, я вижу, ты держался в рамках, — зель успокаивалась.

У Ильи появилось чувство, что вот прямо сейчас он должен задать какой-то самый главный вопрос, Шандар ответит на него и всё изменится к лучшему, станет замечательным и прекрасным. Но вопрос не находился, а время шло. Миг — и всё станет прежним: простым, понятным и пресным. «Спроси! — сам себе кричал Илья. — Спроси!» Не было слов.