Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

— Вдобавок, — сказала Оддни, — с недавних пор у меня копятся изумительные воспоминания. Было бы некрасиво не поделиться ими с девочками.

Я похолодел.

Мы покинули Титан тем же манером, как прилетели, скрючившись под пузырем колпака в летающем блюдце — Аруэ за пилота, Вейяд на корточках между нами, — во главе маленькой эскадрильи таких же тарелочек с теми, кто уцелел в Первой экспедиции и не пропал со Второй. Корабль взмыл в небо, выпростался из пелены красных туч на подъеме к черным звездным просторам, устремился к точке сбоку от бледного, озаренного изнутри Сатурна и… оп-ля.

В небе вновь повисла расплавленная звезда.

Вейяд сказал:

— Она у нас единственная, настраивается на разные пункты назначения внутри Солнечной системы… Сделать другую мы не сумели.

Оддни заметила:

— Удивительно, что ее удалось переместить, ведь обязательна жесткая привязка ко всем точкам прибытия.

— Вам виднее. Мы не знали. Да и забрали с Марса лишь семя. И, пока не прочли несколько тысяч справочников Бессмертных, понятия не имели…

Дверь открылась, и мы пролетели в нее. На другой стороне в небе висел румяно-розовый Марс, оплетенный паутиной каналов. То-то Скиапарелли [19] Джованни Вирджинио Скиапарелли (1835–1910) — итальянский астроном. Занимался наблюдением двойных звезд и объектов Солнечной системы, в частности планеты Марс. В 1877 году открыл марсианские каналы, как он назвал обнаруженные им прямые линии на поверхности планеты. Во многом благодаря такому названию в конце XIX — начале XX века получила распространение точка зрения об искусственном происхождении «каналов» и существовании на Марсе цивилизации. порадовался бы, подумал я… Не говоря уж о Ловелле [20] Персиваль Ловелл (1855–1916) — американский бизнесмен, востоковед, дипломат, астроном и математик, исследователь планеты Марс. Основатель и первый директор крупнейшей частной обсерватории в США. Разрабатывал псевдонаучную теорию о существовании на Марсе высокоразвитой цивилизации. .

Подлинный Марс — наш Марс — представлял собой видимый с орбитальной высоты красный полумесяц с неровной, бороздчатой поверхностью. Если смотреть в сторону лимба, наличие атмосферы выдавала только кайма высотной дымки на черноте безвоздушного пространства. Здесь же край планеты обозначала смазанная синева, а над красной пустыней плыли розоватые облака.

Мы со свистом вошли в атмосферу, снизились, резво проскочили над вороненой сталью водных артерий и, укрываясь в полумраке, махнули через громадную систему глубоких каньонов. Хотелось думать, что это может быть Долина Маринера или расщелина Копрат, вообще места, где я бывал, где с минувших дней сохранились какие-нибудь знакомые вехи, но… нет. Слишком много времени прошло. К тому же по дну этого ущелья текла мутная красная река.

Мы сели, фонарь кабины открылся; воздух Марса, разреженный и холодный, бритвой полоснул по ноздрям, но дышать было можно. Я без удивления увидел, что титаниды с головы до пят покрылись гусиной кожей, прелестные смугло-коричневые соски Аруэ затвердели и торчат, будто маленькие шишечки, а Оддни дрожит, ёжась.

Оглядев свою шкуру ящера, я сказал:

— Обычно меня бесит, что приходится так выглядеть, но…

Оддни улыбнулась:

— Вы симпатичнее, чем думаете, мистер Зед.

Даже в бытность человеком, услышав такое от женщины, я не верил.

— Сюда, — позвал Вейяд, — вход здесь. Скорее, а то замерзнем!

Экипажи блюдец, держа бластеры на изготовку, строем двинулись вперед и образовали хвост перед металлическим люком, утопленным в стену каньона; их жаркое дыхание длинными султанами колыхалось над головами. Вейяд провернул маховик, и люк отворился; за ним был залитый красным светом коридор. Титаниды по одному полезли внутрь, мы с Оддни — последними: чтобы проникнуть в проем высотой в лучшем случае метр, понадобилось согнуться в три погибели.

Вдвойне довольный тем, что у меня такая дубленая чешуйчатая кожа, я головой вперед нырнул в люк, готовый к тому, что придется долго ползти по узкому туннелю, и…

Шмяк.

Ничком на шершавый серый бетон.

Какого…

Внезапно оробев, я шустро извернулся, присел и, горбясь, щурясь на яркий желтый свет, огляделся, гусаком вытягивая шею, чтобы не набить шишку о… хм. Никакого потолка. Нигде поблизости. Возможно, где-нибудь высоко вверху, далеко-далеко… Краем глаза я заметил, как неуклюже поднимается на ноги Оддни, ободряюще привычная, утешительно голенькая…

— Мистер Зед!

Я полуобернулся на зов, встал и поглядел туда, куда с беспокойством смотрела Оддни. Ч-черт.

Калдан был мне чуть выше колена. Пожирая меня выпученными голубыми глазами без век, он сопел сдвоенной прорезью носа. Рот-сфинктер сложен трубочкой, как для непрерывного свиста, длинные, тонкие членистые руки с пильчатыми клешнями угрожающе подняты.

Он и впрямь свистнул, тоненько, негромко, и только потом сказал:

— Вот как. Челоматы! Я думал, мелкие паршивцы врут.

Невыразительный среднезападный говорок, как… у кого? Рэймонда Мэсси? [21] Американский актер. Обхохочешься. И тогда (дураком родился, дураком помрешь) я выпалил:

— Гхек? И без рикора?

Не знаю, чего я ожидал. На рожон меня толкает неизбывное чувство своего полнейшего бессилия. В ответ он разразился сиплым хихиканьем.

— Нет, меня зовут Варк Фан'ши, и я знаю больше, чем ты думаешь. — Тварь смерила нас взглядом, задержав его на Оддни: — Что ж, определенно не феминный Челомат и едва ли Грезоперсона. — И снова мне: — Кто же ты будешь?

— Можете называть меня мистер Зед, — сообщил я. В ответ — глубокое равнодушие. О-хо-хо. — А это мой добрый друг и коллега Оддни Ильвасдоттир.

Разумеется, по его шарам навыкате ничего нельзя было угадать, однако калдан воззрился на Оддни, приклеился к ней взглядом.

— Ильва? Ильва Йоханссен?

И опять мне:

— Прошу извинить. Запамятовал, что Кавалер-Компаньон Высокочтимой Прародительницы любил называть себя «мистер Зед».

Я подумал: вот ведь хрень. Что дальше? Возвышаясь над маленьким уродцем, Оддни сказала:

— Вы действительно сознаете, что на самом деле я не Ильва Йоханссен?

Углы его рта поехали в стороны, кривясь. Эту своеобразную ужимку я посчитал попыткой улыбнуться; обнажилась несимметричная совокупность беззубых розовых десен.

— Да-да, понимаю. Стало быть, дубль-тело?

— Верно.

— И тем не менее ипостась Высокочтимой Прародительницы, пусть и не столь опасная для текущей реальности.

Оддни сказала:

— Я знаю, что Ильвы Йоханссен нигде поблизости нет, не то я… услышала бы ее.

— Любопытно, — сказало существо. — Нет, уничтожив Землю, Высокочтимая Прародительница превратилась в Первообраз.