А Аттанасио - Темный Берег

Факел попятился, в ужасе вскинул руки. Из стаи позади Властелина Тьмы вынырнул змеедемон и полетел к баронету. Визжа от страха, Факел успел повернуться и пробежать два шага, но демон схватил его за одежду и поднял, воющего, в воздух.

- Так, дорогая, - обратился Худр'Вра к леди Вон. - Вызови мне Совет Семи и Одного, чтобы я собственными ушами услышал их капитуляцию.

Леди Вон мельком глянула на мужа, отчаянно извивающегося в когтях змеедемона, махнула жезлом силы в сторону светового столба:

- Собрать Совет!

Влажный жемчужный луч расширился и превратился в стеклянный стол, за которым сидели два мага и стояли шесть пустых синих кресел.

Худр'Вра протянул руку, и подошедший змеедемон подал ему тяжелый пояс из тисненой белой кожи. Властелин Тьмы сложил его так, что получился талисман Печати Сокола. Эту эмблему Худр'Вра поднял на вытянутых руках.

- Вот самый мощный амулет Ирта, - объявил он. - Пояс славы, носимый Наместником Совета Семи и Одного. Его я снял с трупа маркграфа Кеона в развалинах Арвар Одола. Вот почему он не присутствует сегодня на нашем историческом собрании.

Властелин Тьмы пошел вдоль стола, показывая пояс славы каждому креслу.

- Ярл Мак из Чарн-Бамбара, блестящий маг, - объявил он первому из пустых кресел. - Он отказался подчиниться моему правлению. Его нашли в убежище Янтарных Мхов, куда он забился, как червь, и не спасло его святое место от моего гнева. Сейчас он переживает четвертую смерть в моем Дворце Мерзостей. И много раз он еще умрет, прежде чем я отпущу его в небытие.

- Леди Рика, - произнес Худр'Вра перед следующим креслом и мотнул поясом славы в жемчужном свете. - Волшебница с Рифовых Островов Нхэта моего родного доминиона. Отсутствует! - Он встряхнул талисман в кулаке и закачался из стороны в сторону, как бык, обуянный гневом. - Найти и доставить ко мне - ибо никто не может бросить мне вызов и остаться жить, разве что в муках.

Стая змеедемонов взвилась из-за спины Властелина Тьмы и растаяла в звездной ночи.

Худр'Вра поднял лицо к небу и потряс поясом славы.

- Вот сильнейший амулет Ирта - и он бессилен передо мной и моими силами! Ибо он есть собранный свет Извечной Звезды - а я обрел силу вдали от света Чарма, в холодных мирах, обращающихся в пустоте. Я отвергаю свет и его Чарм, ибо я - Властелин Тьмы, и я собираю тьму!

Выкрикнув последнее слово, Властелин Тьмы разорвал Печать Сокола, и его окатил дождь зеленого света. Жилы молний рванулись из его рук ввысь, к арке небесных врат. С раздирающим ревом сияние самоцветов и стеклянный стол исчезли в пылающем вулканическом пламени. Алмазной пылью рассыпался догорающий пояс славы из стиснутых рук Властелина Тьмы.

Леди Вон лежала ниц, прижавшись лицом к траве, и трепетала.

- Встань, леди Вон! - эхом раскатился приказ Властелина Тьмы. - Встань и прими награду, обещанную мною.

Женщина испуганно вскочила.

Мановением пальца Худр'Вра вызвал из толпы змеедемонов гномьего карлика Ромата.

- Вот твой новый муж, леди Вон. Исполняй каждый его каприз. А за это пребудет с тобой мое благоволение. Рядом с Роматом ты по-прежнему будешь править Дорзеном и всем Уксом.

Леди Вон задрожала, не в силах отвести расширенных глаз от приземистой бородавчатой фигуры. Потом заставила себя присесть так глубоко, что чуть снова не упала на землю.

- Ромат, - объявил Властелин Тьмы с какой-то дикой радостью, - возьми в свое владение все, что принадлежало когда-то герцогу. И здесь ты с леди Вон будешь править от имени моего. Правь и будь счастлив - счастлив в отмщение за поражение Храбрецов, счастлив нашим возвращением, счастлив тем, что уничтожишь то, что уничтожало нас!

4

ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ ОЧЕЙ

Прилив звездного пламени заполнил высокие окна большого зала Святилища. Прямые, не тревожимые ветром струйки дыма из курильницы благовоний на широких подоконниках поднимались в пылающую ночь. Мудрые, завершив ночную медитацию у алтарей под гигантскими окнами, выходили из зала цепочкой, шуршащей линией серебряных одежд.

Чародей Кавал глядел с высоты балкона, господствующего над великим залом, как цепь мудрых истекает сквозь огромный портал и исчезает струйкой дыма в темной колоннаде. Чародей вздохнул. В молодости ему хотелось быть священнослужителем в этих коридорах величия, быть мудрым. Но право рождения преградило путь его честолюбию, и от стремлений всей его жизни остался только этот вздох.

Кавал, высокий и крепкий, стриг рыжие волосы очень коротко, подчеркивая угловатость черепа, а оранжевые бакенбарды резко очерчивали мощную челюсть и жестокий абрис губ. Одетый в яркую мишуру и кисейный саван, словно для похоронного вознесения, он в последний раз озирал великий зал, держась за балконную балюстраду призматического стекла. Вскоре Ирт повернется лицом к Извечной Звезде, и Кавал покинет этот мир форм и видимости. Неудовлетворенное честолюбие юности, долгий путь по общественной лестнице, цепь жизненных неудач, яростные битвы прошлого - все исчезнет. Навсегда.

- Печалишься, Кавал? - донесся еле слышный голос из темной галереи, и на балкон вышел крошечный человек в ореоле иссиня-черных волос и с густой бородой. - Еще не поздно вступить в ряды мудрых. Извечная Звезда терпит вечно.

- Мастер Аг! - Кавал отвернулся от перил и поклонился адепту святилища так низко, что показал остриженный затылок. У адепта не было и признаков старости, но все отлично знали, что это самый старый из жителей Ирта. - Я лишь остановился почтить тех, кто почитает тайны небесные, - произнес он.

- Тогда оставайся, Кавал. - Адепт был одет, как обычный работяга-служитель, в неброский серый комбинезон и черные матерчатые туфли. Он небрежно облокотился на перила балкона, которые были ему до плеча, и с восхищением поглядел на гиганта. - Оставайся и почитай с нами эти тайны небесные. Ты здесь был очень недолго, мы только-только успели узнать тебя. Оставайся.

- Нет. - Кавал коротко тряхнул головой. - Это было бы безнравственно с моей стороны.

- Верно, - согласился адепт, приподняв густые брови. - Ты накопил достаточно Чарма, чтобы подняться на Календарь Очей. И другие наверняка решат, что нежелание сделать это безнравственно. Но ведь никто из них не пошел на такой риск, как ты, чтобы овладеть сокровищами Чарма. - Брови мастера опустились, глаза смотрели пронзительно, повелевающе. - Останься, Кавал, и дай им повод восхищаться.

- Восхищаться, мастер, или завидовать? Суровое лицо адепта смягчила улыбка, и он ответил обычным тихим голосом:

- Разве это не одно и то же? Что вызывает в нас восхищение, как не желание понять то, чего не можем достичь? Если подумать, восхищение - та же зависть, но на октаву выше.

- Мастер, перед вашей мудростью я чувствую себя ничтожным.