А Аттанасио - Темный Берег

- Ты прав, мерзкая Ворона. - Бульдог поднял глаза и увидел на изголодавшемся лице Тиви страх. Когда он повернулся к Вороньему Хлысту, у него раздувались ноздри. - Я тебя остановлю так, что ты не встанешь, если только попробуешь ее тронуть. Теперь убирайся. - Бульдог вытянул руку к темным полосам леса. - И чтобы больше я тебя не видел. Уходи - пока я не забыл, что я философ, и не разорвал тебя на части, как тролль.

Вороний Хлыст задрожал от ярости.

- Ты что, прогнать меня решил, дворняга? - Он схватил с земли ружье и направил его на вора.

Бульдог с рычанием обнажил клыки и бросился вперед. Он успел схватиться за ствол как раз перед выстрелом, и синий импульс Чарма ударил мимо его головы, опалив гриву и взорвавшись в ветвях. Посыпались опилки и листья. С яростным ревом Бульдог выхватил у Вороньего Хлыста оружие и ударил наводчика прикладом в лоб.

Вороний Хлыст упал на спину, закатив глаза и раскрыв рот.

Тиви бросилась к Бульдогу и приложила руку к его дымящейся гриве.

- Ты ранен?

Голову обжигала пылающая боль, и шахта, ведущая в мир нижних инстинктов, еще была открыта в душе Бульдога. Боевой клич еще гремел, отдаваясь в ней, следуя за ощущением близкой миновавшей опасности.

- Я жив, Тиви. Боль вылечат амулеты. Тиви посмотрела на Вороньего Хлыста, растянувшегося в густой траве. Глаза его закатились.

- Он убит?

- Нет. - Бульдог поднял янтарный посох и рюкзак наводчика. - Он только без сознания. Но мне придется его убить, если мы еще будем здесь, когда он очнется. Этого человека опасно злить. Он ничего не знает об истине - и потому способен на любую мерзость в сумасшедшей погоне за пользой.

Она отступила от лежащего человека.

- Он пытался тебя убить.

- Да. - Бульдог закрыл сундук и начал завязывать лямки. - Ружье было настроено так, что у меня голова бы испарилась.

- И ты его не убьешь?

Он подал ей ленту острых глаз из рюкзака Вороньего Хлыста.

- Я вор, Тиви, а не убийца. И потому я отберу у него все ценное - а если это приведет к его гибели, меня совесть мучить не будет.

- Он может тебя преследовать, - сказала она, принимая амулеты.

- Если хочет получше узнать, что такое боль, пусть приходит учиться. Бульдог привязал к волокуше второе ружье и рюкзак управляющего. - Я преподаю истину - а для таких, как Вороний Хлыст, истина всегда болезненна.

Вор вынул из плаща Вороньего Хлыста все амулеты, не оставив ему ничего. Полоса последнего дневного света протянулась через горизонт оставшейся позади пустыни. Бульдог впрягся в волокушу и, с посохом Вороньего Хлыста в руке, потащил ее в лес.

Прикладывание целительных опалов излечило обожженную голову вора, и к полуночи он был исцелен. Они с Тиви пробирались под плотной парчой свисающего мха гигантских бородатых деревьев, собирая по дороге съедобные грибы и побеги спаржи. Пар звездного огня струился меж ленивых ветвей и освещал поляны похожих на водоросли трав в кафедральной темноте леса.

- Ты здесь в глуши так же благороден, как был в Заксаре, - сказала Тивн и поглядела на него большими ввалившимися глазами. - Я думала - то есть мы в трущобах все так думали, - что, понимаешь, те, у которых звериные метки, они опасны.

- Так оно и есть, - охотно подтвердил Бульдог, вглядываясь в темноту из-под тяжелых бровей.

- Нет. Ты не опасен. То есть в Заксаре я думала, что ты опасен. Вот почему я никогда не ошибалась у тебя на работе - боялась ошибиться. Тебя боялась. Мы все боялись. Потому что ты такой - свирепый. Но ты совсем не такой, как Вороний Хлыст.

- Я философ. - Он наклонился сорвать очередной побег спаржи и бросил на сундук, на уже собранную кучу.

- А как? - Она заглянула ему в глаза. - Как ты стал философом?

- Как все философы. - Он поглядел в Глаз Чарма на плече, выискивая, нет ли кого в лесу. Во мраке даже Глазам Чарма не хватало точности, которая радовала его в пустыне. - У меня была учительница. Ее звали Умная Рыбка. Она меня спасла из трущоб. И научила меня истине.

- Истина. Ты столько о ней говоришь. Что такое истина? Бульдог подобрал еще несколько грибов.

- Истина есть то, что есть. Она не всегда полезна. Не всегда добра. Не всегда красива. Не всегда - что бы то ни было. Она изменяется и все равно всегда одна и та же.

- Как это может быть?

- Все меняет все. Всегда. Изменение - это истина, которая не меняется никогда.

- То есть ничто не остается одним и тем же?

- Ничто.

- Даже Извечная Звезда?

- А! - Большие зубы Бульдога сверкнули в широкой улыбке. - У тебя задатки настоящего философа, Тиви. Это проницательный вопрос. - Он на ходу раздвинул посохом мох на пути. - Ты знаешь, что такое Извечная Звезда?

- Начала. Так говорят уличные ведьмы. Это такая книга у них "Начала".

- Да. - Он поднял глаза к ветвям, где истекал звездный пар, и процитировал: - "Пылает над Иртом Извечная Звезда. Ее лучи слепят первичную тьму, как открытая в небеса дверь. И они суть Начала". "Начала", глава вторая, стих девятнадцатый. - Он посмотрел на Тиви, вопросительно подняв брови. - Ты читала "Начала"?

- Нет. - Тиви проводила взглядом ночную птицу, бесшумно перелетевшую им дорогу в верхнем нефе леса. - Мать-ведьма, которая управляет домом сирот на Холодной Ниобе, читала из них перед каждой едой. Я иногда там жила. Но долго там жить нельзя, если не согласна стать ведьмой. Я не хотела.

Бульдог услышал шорох, всмотрелся в Глаз Чарма и заговорил снова.

- Это благородная жизнь. Праздновать времена года, делать амулеты для бедных и больных. Ты знаешь, каждая ведьма - умелый чармодел. Если бы было достаточно ведьм, на Ирте бы не было бедных.

- Но ведьмы не выходят замуж, - сказала Тиви. - Они занимаются ритуальной любовью с мудрецами. Это не для меня, Пес. Я... я чувствую, что для меня есть только один.

Бульдог заметил Глазом Чарма белого оленя, бросившегося прочь. Это объяснило услышанный шорох. "Успокойся, храброе сердце, - сказал он себе. Страх сам по себе тоже враг".

- И кто этот один, кто предназначен тебе?

- Не знаю. Чувствую только, что он есть. Я всегда это чувствовала.

- Отлично! - улыбнулся ей Бульдог. - Такое чувство подразумевает будущее - а в это неверное время наших странствий, юная Тиви, такое чувство надо только приветствовать. - Он ухнул, перетаскивая волокушу через корень, и заговорил дальше: - А что до Извечной Звезды... постой! - Он показал посохом на полянку среди больших деревьев, где дрожали в звездном сиянии папоротниковые стебли. - Это сахарные стебли. Отличная будет добавка к еде. Срежешь несколько штук?

Достав из-за пояса нож, он протянул его Тиви, и она пошла срезать папоротник. Когда она наклонилась срезать сладкий корень пониже, из стеблей высунулась здоровенная рука, схватила ее за шиворот и потащила в темноту.

Вор вскрикнул, сбросил с себя упряжь и бросился к деревьям, топча сахарные стебли.