Михаил Ахманов - Первый после бога

Вытащив пистолеты, он направился к лагерю. Крики, что доносились из деревушки, теперь заглушали хрип умирающих испанцев, стоны раненых и обожженных. Те, кто еще мог двигаться, выползали из объятых огнем палаток, бились в агонии на земле, звали товарищей, молили о помощи. Смрадные запахи горящей кожи, пороха, крови и фекалий насытили воздух, превращая стан испанцев в преисподнюю. Раны от пороховых зарядов были ужасны; кто сразу стал месивом костей и плоти, кто лишился конечностей, кто вопил, зажимая дыру в животе.

Загремели выстрелы. Прошло недолгое время, крики и стоны смолкли, и только мертвые тела да мерзкий запах напоминали о побоище. Сунув за пояс разряженные пистолеты, Шелтон подошел к палатке командира, вытащил клинок и откинул полусгоревшую ткань. Перед ним лежал человек с золотистой бородкой и того же оттенка усами; глаза у него были серые, немного выкаченные, полные губы приоткрыты, светлые волосы залиты кровью, сочившейся из огромной раны на виске. Он умер мгновенно – взрыв гранаты снес чуть ли не половину черепа.

– Молодой, – раздался сзади голос Уильяка Уму, – совсем молодой. Но испанец, так что было бы лучше ему не родиться или умереть. Что он и сделал.

Приблизился Мартин Кинг, посмотрел на покойника, сказал хриплым голосом:

– Светлые волосы и серые глаза… Редкость для них!

Оглядев старого инку и Мартина, капитан заметил, что старец невозмутим, а вот второй помощник бледноват. Его ладони и пальцы были в крови, и он нервно потирал их, словно алые пятна жгли ему кожу.

Воздев руки к небесам, Уильяк Уму что-то зашептал на кечуа – видимо, молитву. Смысл ее остался для Шелтона загадкой; то ли старик простил недругов, сокрушивших его страну, и молился за их души, то ли проклинал, обрекая на вечные мучения.

Мартин прочистил горло.

– Точно ли это дон Руис? Как думаешь?

– Серые глаза, светлые волосы и борода… Подходит под описание, – буркнул Шелтон, наклонился и стащил с пальца погибшего перстень с крупным рубином. Затем произнес: – Сармиенто нужны доказательства… Ну не рубить же голову этому Руису! Хватит кольца.

– Быстро мы их… – Краски жизни постепенно возвращались на лицо Мартина. – Быстро и жестоко…

Шелтон пожал плечами:

– Это тоже нужно уметь, братец. Лучше мы их, чем они нас.

Подошел боцман, помахивая тесаком, доложил:

– Все покойники, сэр, и большинство в полном раздрае – без рук, без ног. Боюсь, дьяволу придется собирать их по частям.

– Дьяволу такая работа привычна, – сказал капитан, озирая разгромленный лагерь и замершую в ужасе деревню. – Седлайте лошадей, Томас, тут все закончено. Теперь поедем в усадьбу Орельяны.

Но боцман со смущенным видом переминался с ноги на ногу.

– В чем дело, Том?

– Парни хотят пошарить в лагере и по карманам испанцев. Просят вашего дозволения, сэр. Покойникам монета ни к чему.

– Хорошо, пусть заберут деньги и все ценное. Я свою долю уже получил. – На раскрытой ладони Шелтона лежало кольцо с рубином. – Пусть шарят, только побыстрее!

– Блоха помочиться не успеет, – молвил Томас Белл и махнул рукой команде: – За работу, ублюдки! Все в общий карман, потом поделим!

Начался торопливый грабеж. С луга привели лошадей. Они изгибали шеи, ржали, косились на трупы, и капитан велел отогнать их на полсотни шагов. Уильяк Уму направился к крайним хижинам селения, снова вскинул руки к небу и испустил протяжный вопль. Индейцы тут же успокоились – вероятно, поняли, что схватка случилась меж белых людей, а их не тронут. Да и брать в деревушке после испанцев было нечего.

Солнечный диск вышел из-за гор, когда отряд Шелтона помчался вдоль реки на запад. Река была неширокой, но полноводной – видимо, в горах начали таять льды и снега. Чего-то похожего на дорогу не нашлось, но берег покрывал слой мелких камешков, принесенных потоком – удобный путь для конных. За этой каменной россыпью простиралась равнина, частью распаханная и пересеченная канавками, в которых струилась вода, частью поросшая травой и деревьями; пейзаж по другую сторону реки был точно таким же. Эта мирная картина и привычное движение успокоили лошадей, они уже не храпели в панике, не прядали ушами, а подчинялись узде. Звонкий цокот копыт по камням сливался с журчанием реки; иногда ножны или приклад мушкета стучали о седло, или кто-то из всадников погонял лошадь хриплым криком.

Расстояние до усадьбы Орельяны было небольшим, шесть с четвертью миль, как говорил Сармиенто. Так и оказалось. Границу поместья отмечали пара столбов и оливковая роща, за нею лежал виноградник с зеленеющей лозой, а дальше виднелись хозяйственные постройки – конюшня, кузница, сараи с прессами для отжима масла, навес, под которым стояли винные бочки. Несмотря на ранний час, там уже копошились люди, замершие на месте при виде всадников.

Господский особняк, называвшийся в этих краях каса, высился тремя милями дальше. Дом стоял на невысоком холме у реки – массивная квадратная постройка из бревен и досок на каменном фундаменте, о двух этажах, крытая черепицей. Еще не заглянув внутрь, Питер Шелтон знал, что там увидит: внутренний дворик-патио с непременным крохотным бассейном, окружающие двор галереи, защищенные от солнца плотными тростниковыми циновками, лестницы, ведущие на второй этаж, и двери в комнаты, в двадцать или тридцать прохладных комнат, скрытых в глубине строения. Таким был дом деда, в котором он вырос, и точно такими же были другие дома, возведенные на испанский манер, что больше всего подходило для жаркого климата Вест-Индских островов.

От реки на холм вела плотно утоптанная дорога. Одолев ее, отряд спешился; люди настороженно озирались, держа клинки и мушкеты наготове и ожидая приказов. Каса встретила их мертвой тишиной: ни шарканья ног, ни звона посуды, ни человеческого голоса. Шелтон хмурился, глядел на дом в недоумении: легкие изящные ворота, сорванные и изломанные, валялись под входной аркой, коновязь слева от нее явно разбита в схватке, цветник справа растоптан, а в стене засело не меньше дюжины мушкетных пуль. Вид у дома был такой, словно он подвергся осаде и штурму. Эта картина никак не могла стать фоном для долгожданного соединения двух любящих сердец.

– Странно… что-то здесь не так… – пробормотал капитан, переглянувшись с Кингом. – Смарт, ты и Нельсон осмотрите окрестности, поищите следы на дороге и у реки. Айрленд, твоя команда пусть оцепит дом. Брукс и Миллер, останетесь при лошадях. Остальные – за мной!

Он нырнул под арку, сделал два шага и чуть не споткнулся о труп чернокожего – негр лежал на спине, его шея и лицо были залиты кровью. В патио, у бассейна, валялись стулья, сорванные циновки и тонкой работы столик из фернамбука, а среди них – трое мертвых мужчин, два индейца с топорами и повар-испанец, судя по фартуку и тяжелому секачу. На верхней галерее тоже виднелись неподвижные тела, а на лестницах и каменных плитках патио – кровавые отпечатки сандалий.