Дамарис Коул - Знак драконьей крови

- Нет, он возглавил половину войск и преградил Фелее путь в районе южной пустыни, у самой границы. На протяжении трех лунных циклов, когда луна становилась полной, Брайдон, казалось, одерживал победу, но лишь только луна шла на ущерб, как армия Фелеи продвигалась в глубь страны. Я провел с Бреанной многие часы, помогая ей при помощи колдовства остановить ее сестру, но этого было недостаточно. Растущий в ее чреве ребенок отнимал у нее немало сил, а Фелея прибегала к помощи таких сил, которые моя королева не решалась призвать. Наши армии таяли, но Бреанна посылала и посылала людей на помощь Брайдону.

Медвин поднялся и подошел к окну, уставившись на беспорядочную смесь крыш домов, спускающихся к гавани по крутому склону холма.

- Когда королева была на седьмом месяце, прибыл очередной гонец с просьбой о подкреплении. К тому времени у королевы оставалось всего около четырех сотен солдат. Половину она послала Брайдону, а сама, оставив меня удерживать поместье, отправилась с оставшимися воинами на северо-восток. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы прекратить появившиеся слухи, будто бы королева покинула страну и короля. Прошло два месяца, прежде чем она и Сэлет вернулись... без армии. Ни слова она не сказала ни о том, что сталось с ее воинами, ни о том, куда она ездила.

- А что же ребенок? - перебила Норисса. - Ей уже пора разрешиться...

Медвин возвратился на скамью возле стола.

- Мне пришлось сказать ей, что Брайдон пал в битве и что Фелея со своей армией ускоренным маршем движутся на замок и находятся на расстоянии двух дней пути. Было очевидно, что Бреанна во время своего путешествия подверглась суровым испытаниям, а мое сообщение было последним ударом. Королева слегла в постель, и в ту же ночь родился ее ребенок.

- И вы забрали ее ребенка, бросив королеву? - Байдевин не сумел скрыть осуждения, прозвучавшего в его голосе.

Медвин поднял голову и встретился с его глазами, но в его взгляде не было ни гнева, ни вины, а одна только застарелая боль.

- Бреанна знала, что умирает. Передовые отряды Фелеи уже подожгли деревушку Лингейт и вскоре осадили бы замок. Лишь только я и Сэлет покинули замок, Бреанна собрала остатки своей волшебной силы и последних солдат, которые отступили к замку под ударами превосходящего противника, чтобы заставить Фелею как можно дольше осаждать замок. Время да еще знак принадлежности к клану Драконьей Крови - вот и все, что могла Бреанна подарить своему дитя.

- Очевидно, что вам удалось благополучно скрыться, - перебил Байдевин. - Но что же стало с ребенком?

Норисса взяла со стола амулет и осторожно погладила его поверхность большим пальцем. Медвин сказал, что медальон принадлежит ей по праву наследования... Она сжала украшение в ладони и тихо молилась про себя, чтобы ответ волшебника был другим, не тем, которого она страшилась.

- Мы добрались до Дромунда и расстались, пообещав друг другу встречаться каждую весну на рынке в Таррагоне. Сэлет забрала ребенка с собой. Когда мы встретились с ней через год, она рассказала, что поместила младенца в крестьянскую семью, которая потеряла своего ребенка. Я так и не узнал тогда, родилась ли у Бреанны дочь, или это был сын, и как было имя ребенка. Я знал только, что у ребенка, как и у Бреанны, должны быть серые глаза, прекрасная тонкая кожа и черные как смоль волосы.

Теперь настал черед Нориссы встать и в одиночестве подойти к окну. Внизу она увидела корабли с высокими мачтами и изогнутыми бортами, толпящиеся у причалов и заполняющие гавань вплоть до самого рейда, где уже начиналась зыбь открытого моря, и почувствовала, как противоречивые эмоции овладевают ею. Она одновременно испытывала гнев, печаль, даже восхищение. История, рассказанная Медвином, объясняла ежегодные путешествия ее отца в Таррагон, объясняла она и то, откуда взялось все золото, которое он ей оставил. Теперь ей стал понятен его интерес к любым новостям из Сайдры, настойчивое желание, чтобы она выучилась тому, что необязательно знать дочери охотника. Теперь Норисса смогла бы объяснить причины странных настроений, которые овладевали отцом в последние годы жизни; иногда мать посылала ее за ним, и она часто находила отца на склоне горы, сидящим возле небольшой кучки камней... Ей стал ясен и смысл его слов, когда она долгими зимними вечерами сидела у отца на коленях, а он гладил ее по голове и приговаривал:

- У тебя должна была бы быть сестричка, чтобы ты могла играть с ней этими длинными одинокими вечерами...

Когда же Норисса протестовала и заявляла ему, что вовсе не чувствует себя одинокой, он только улыбался и качал головой.

Байдевин слез со скамейки и подошел к ней.

- Стало быть, в тебе течет королевская кровь, Норисса. Это - заветная мечта каждой девчонки, а ты ведешь себя так, как будто в этом есть что-то постыдное. Может быть, ты винишь своих родителей, я имею в виду приемных родителей, что они не сказали тебе всей правды? Но, может быть, они просто боялись, что, зная правду, ты станешь добиваться своих наследственных прав и будешь для них навсегда потеряна...

Норисса вздохнула, припоминая отцовское терпение и внимательную опеку.

- Моя мать не знала об этом. Все эти годы один отец знал о смерти их настоящего ребенка и нес на себе все бремя забот обо мне. Он истратил всю свою жизнь на то, чтобы подготовить меня к этому.

- Тогда тебе должно быть ясно, что тебе следует делать, - заявил Байдевин. - Ты должна требовать того, что принадлежит тебе по праву. Или это не так, волшебник?

- Она должна сама выбрать свой путь, - отозвался Медвин. - Если она объявит себя наследницей королевы и станет добиваться того, что должно ей принадлежать, - это будет означать для нее величайшую опасность, но одновременно, в случае победы, награда ее будет велика. Если она откажется от этого пути, то это будет означать для нее неминуемую гибель, потому что она является живым олицетворением всего того, что ненавидит Фелея и что она пыталась уничтожить. Она не успокоится до тех пор, пока не покончит с этим.

- Отец знал, что у меня есть только одна дорога. - Норисса ощутила внутри себя настойчивый зов далекого голоса. - Да! И этот путь может послужить для достижения двух целей!

Байдевин положил ладонь на ее руку.

- Мы должны вместе сражаться против общего врага, сражаться за то, что было у нас отнято. Я могу собрать армию, чтобы разбить Тайлека. Будь со мной, пока мы не победим колдуна, а потом я помогу тебе в борьбе против этой Фелеи.

Норисса благодарно улыбнулась и повернулась к Медвину:

- Ты не дал мне произнести мою клятву несколько минут назад, волшебник, так что выслушай же меня теперь, когда я полностью осознаю все, что бы я ни говорила. - Она чувствовала, как все ее тело сотрясает экстатический восторг; лежащий на ее раскрытой ладони амулет нагрелся так, что в иных обстоятельствах она ощутила бы боль, но теперь она не чувствовала ее. - Клянусь высшими силами, я отдам все свои силы и все, что во мне есть, решению этой задачи. Клянусь дыханием, я потребую восстановить все права, вытекающие из принадлежности к клану Драконьей Крови!