Майкл Коуни - Здравствуй, лето и прощай

- Понятно, - сказал я.

- Итак, происходит следующее. В начале лета солнце постоянно освещает Южный полюс, вызывая массовое испарение и приливный поток через узкий перешеек Центрального океана, с севера на юг, замещающий воды Южного океана, которые продолжают испаряться. Затем в середине лета - положение Е - день в Паллахакси снова становится равен ночи, жара на Южном полюсе несколько спадает, и достигается положение всеобщего равновесия. Огромные облачные образования над Южным полюсом удерживаются в полярных регионах за счет нормальной циркуляции воздушных масс. Затем планета постепенно поворачивается и подставляет солнцу свою северную часть.

Теперь я начал представлять себе всю картину.

- И тогда начинает испаряться Северный океан, - сказал я. - Но когда вода Центрального океана течет мимо Паллахакси, чтобы его пополнить, это не обычная вода. Она уже подвергалась испарению. И потому она плотная. Это и есть грум.

Местлер восторженно улыбнулся.

- Это захватывающая тема. Даже сейчас мы многого не понимаем. - Он снова показал на свой рисунок. - Так или иначе, грум достигает максимума в положении С. После этого планета удаляется от солнца, быстро остывая, и облака распространяются над всей ее поверхностью. В положении Н начинается сезон дождей и продолжается до наступления сухой зимы. Тогда все начинается сначала.

Я посмотрел на море. Несмотря на отлив, там, где канал Паллахакси выходил в Центральный океан, глубина была достаточно большой.

- Просто не могу представить, как испарение может повлиять на такое количество воды, - сказал я. - Ее так много.

Местлер кивнул.

- Да, но это Центральный океан. Он глубокий и узкий, и, говорят, он возник в результате гигантского землетрясения в те времена, когда наш континент окружал всю планету. Появилась трещина, отделившая Эрто от Асты и соединившая Северный и Южный океаны - ты знаешь, что береговая линия Асты очень похожа на нашу? Их можно было бы почти сложить вместе. Но полярные океаны были всегда, и они мелкие, словно громадные сковородки. Постоянное сияние солнца почти иссушает их. Все, что остается, - это грум.

Тяжело хлопая крыльями, с юга приближалась большая стая грумметов. Возле скалы они опустились к самой воде, скользя вдоль поверхности и жадно поглощая рыбу. Я задумался, потом сказал:

- Но ведь это все равно не имеет никакого значения, верно? Вы ничем не можете доказать то, о чем только что говорили, а для меня это знание ничего не меняет. Мы так и не доказали, что быть невежественным плохо. А грум тем временем продолжается.

Он весело улыбнулся.

- Такова жизнь. Значит, тебе кажется, что я зря теряю время, пытаясь добиться помощи от Стронгарма? - Он встал, давая понять, что разговор окончен.

Я поднял листок бумаги и сунул его в карман, надеясь, что он этого не заметил.

- Можете попробовать, - сказал я. - Но у вас все равно ничего не получится.

* * *

В храме все происходило примерно так же, как и в прошлый раз. Лента, Кареглазка и я сидели в первом ряду, и я заметил неодобрительный взгляд отца с высоты сцены, когда он увидел, что Каре-глазка сидит очень близко ко мне и держит обе мои руки в своих. Я почти слышал его мысли о том, что сейчас неподходящее время и место для этого.

Местлер не заставил ждать себя. Он вышел к трибуне, заложив руки за спину, с необычно серьезным выражением лица.

- Сегодня у меня нет для вас хороших новостей, - сказал он.

Если он полагал, что Паллахакси по достоинству оценит его честность, то сильно ошибался.

- Тогда заткнись и вали домой, - крикнул кто-то. - У нас хватает проблем и без тебя, Местлер!

- Послышались шум, ропот, чьи-то возгласы.

- Тогда я сразу скажу вам худшее! - прорычал Местлер, в одно мгновение выйдя из себя. - Ни вы, ни я ничего не можем с этим поделать, так что сидите и слушайте! - Он воинственно огляделся по сторонам.

Вскоре наступила относительная тишина, и он продолжил:

- Как вы знаете, пароход "Изабель" затонул вчера неподалеку от Пальца - к счастью, с малочисленными жертвами. Как я уже говорил, Парламент постоянно проявляет заботу об интересах простого народа и высоко оценивает усилия, которые все вы прилагаете в эти трудные времена. Естественно, долг вашего Парламента - защищать Паллахакси от астонских орд. И таковы были наши намерения. - Он грустно посмотрел на нас. - Таковы были наши намерения.

Лента наклонилась ко мне и прошептала: "Но, к несчастью...", и я громко фыркнул, что повлекло за собой неприязненный взгляд отца.

- Но, к несчастью, наши надежды рухнули, - продолжал Местлер. - Ушли на дно канала вместе с пароходом "Изабель". Да, друзья мои. На борту "Изабель" были пушки, боеприпасы, военное снаряжение, с помощью которых мы надеялись защитить наш город. - Он сделал паузу, устало глядя на слушателей, позволяя ощущению катастрофы проникнуть сквозь их толстые паллахаксианские черепа.

- Вы хотите сказать, - спросил Стронгарм, - что мы не получим ничего для своей защиты?

- Нет. К счастью, мы получим замену, и она будет доставлена по суше. Но это будет не скоро. Очень не скоро.

- Когда? - громко спросил кто-то.

- Ну... дней через тридцать, - поспешно сказал Местлер, заглушая несколько подавленных возгласов. - Наши промышленные рабочие самоотверженно трудятся, но, как я уже говорил, большую часть их продукции мы вынуждены отправлять на фронт. И здесь, боюсь, опять плохие новости. Враг прорвался сразу на нескольких направлениях и сейчас находится у самых ворот Алики!

Внезапно война пришла ко мне, и я увидел дом, в котором родился, оккупированный вражескими силами.

- Значит ли это, что Парламент может подвергнуться опасности? - с надеждой спросил Гирт. - Насколько я понимаю, Алика - наша столица. Так написано в учебниках. Так что, я полагаю, всем членам Парламента выдали оружие, и они теперь героически защищают нашу землю?

Взрыв веселья, которым была встречена эта острота, не оставил никакого сомнения относительно настроений аудитории, и Хорлокс-Местлер покраснел до кончиков ушей.

- Ладно, вы, мерзляки! - заорал он. - Можете веселиться. Радуйтесь, пока есть такая возможность. Вы перестанете смеяться, когда астонцы хлынут из-за Желтых Гор!

Стронгарм пересек сцену, остановившись совсем рядом с Местлером, так что парламентарий нервно отступил в сторону.

- Во всяком случае, мы не побежим, - спокойно сказал он.

Глава 14.

Шли дни, и грум все усиливался, пока старики, потягивая пиво в "Золотом Груммете" и мудро покачивая головами, не стали говорить, что это самый сильный грум на их памяти. На рыбном рынке и на причале у волнолома разгружались феноменальные уловы, так что никто не возмущался - разве что из принципа - тем, что огромное количество рыбы отправляется на новый завод. Большая часть ее доставлялась на новый причал за Пальцем не на виду у горожан, хотя кое-что возили и по дороге из гавани. Устье реки давно высохло.