Журнал «Если» - «Если», 2011 № 06

— Если это вершина горы, то океана там точно нет, — сказала она. — И чем мы будем питаться?

— На горе десятки видов дичи — от огромных животных до совсем мелких. И большинство из них съедобно. Есть реки и ручьи, где полно рыбы. И множество птиц.

— И эти воинственные существа просто так позволят тебе заходить в лес, убивать и есть их добычу? — ехидно осведомилась Марбови.

— Не все имеют атомное оружие, — возразил Ниболанте. — Насколько я понял, обитатели горы, да и всей округи, в основном пастухи, которые охотятся и защищаются с помощью копий и луков.

— Но убить тебя они прекрасно могут и копьем, и стрелой.

Он улыбнулся, подошел к переборке, коснулся особой точки на ней, и участок стены сдвинулся. Он сунул руку в нишу и достал очки.

— Эти очки позволят мне видеть ночью так же ясно, как и днем, — сказал он. — У местных ничего подобного нет, а на горе водятся кое-какие опасные животные. Я буду охотиться по ночам, пока они спят. — Он присмотрелся к жене. — Ты вроде бы сомневаешься.

— Мы улетаем отсюда, потому что здесь есть опасные животные, а теперь ты хочешь перебраться туда, где водятся другие опасные животные.

— Но есть разница, — пояснил он. — Полярные медведи питаются рыбой и редкими млекопитающими, которые им попадаются. Но на горе буквально десятки тысяч травоядных. А это означает, во-первых, что пищи нам хватит, а во-вторых, что никакие хищники не станут караулить нас возле корабля только потому, что им больше не на кого охотиться.

Итак, она возражать не стала, и он дал кораблю команду взять курс на Килиманджаро. Обитатели планеты уже разработали примитивные радары, но Ниболанте знал, что корабль сможет избежать обнаружения или уклониться от него. Он достиг горы в середине ночи, завис над вершиной, пока сенсоры отыскивали ровную площадку на средней высоте ледника, и мягко опустился на снег.

С помощью корабельных датчиков Ниболанте убедился, что на километр вокруг нет ничего живого, надел очки и выбрался на ледник. Он глубоко вдохнул и с удовольствием обнаружил, что воздух здесь более разреженный и кислорода в нем меньше, чем на полярном севере. Взглянув вниз, он не увидел никаких деревень, значит, и снизу никто не заметит ни его, ни корабль. Он услышал, как трубит слон и ревет лев, но звери находились далеко.

Он немного побродил вокруг, уже мысленно называя это место своим новым домом, потом вернулся на корабль.

— Тебе здесь понравится, — сообщил он жене. — Воздух великолепный.

— Воздухом сыт не будешь, — намекнула Марбови.

— Этим воздухом будешь, — с энтузиазмом возразил он. — И не так уж здесь и холодно. Думаю, одежда нам совсем не понадобится.

— Ты так рекламируешь это место, что остановиться не можешь, — сказала она. — Но мы уже здесь — к лучшему или к худшему.

— К лучшему. Вот увидишь.

— Зато могу сразу сказать, чего я не увижу. Я не увижу ни одного фарачина, кроме тебя и детей. — Она нахмурилась. — Ни сейчас, ни потом.

— Ты неправильно оцениваешь ситуацию, — возразил Ниболанте. — Мы живы. Мы уцелели. Мы станем родителями новой расы на новой планете.

— Мы четыре фарачина на планете, обитатели которой убивают друг друга. С чего ты решил, что они примут нас? А если не примут, то долго ли, по-твоему, мы сможем прятаться на этой горе?

— Послушай, я тоже хотел бы, чтобы наш материнский корабль не погиб. Чтобы все друзья были с нами. Чтобы местные жители приняли нас с распростертыми объятиями. Но мы здесь, живы и должны воспользоваться этим.

— Это не то, чего я хотела бы для своих детей.

— Нельзя всегда иметь то, чего хочешь, — раздраженно ответил он.

Они обменялись враждебными взглядами и улеглись спать в противоположных концах корабля.

Ниболанте поднялся рано утром и вместе с детьми вышел осмотреть окрестности. Марбови осталась в корабле.

— Я изучал местную фауну в компьютере, — сказал Салласин. — И теперь могу назвать все, что мы увидим.

— Тогда попробуй назвать его, — предложил Ниболанте, указав на птицу, парящую в потоках восходящего теплого воздуха в нескольких сотнях метров от горы.

— Это орел-рыболов, — гордо ответил сын.

Ниболанте вдруг улыбнулся.

— Что тут смешного? — удивился Салласин.

— Мне придется тебе поверить, — ответил Ниболанте. — Я-то местную фауну не изучал.

Салласин назвал двух других птиц, затем посмотрел вниз.

— Насколько далеко мы можем спуститься?

— Пока мы не изучим склоны и не увидим точно, где расположены деревни, я прошу вас не уходить дальше пятидесяти метров от границы леса, — ответил Ниболанте. Сын не мог скрыть разочарования, и Ниболанте положил руку ему на плечо. — Когда ты чуть подрастешь, и мы лучше узнаем эту гору, сможешь ходить со мной по ночам на охоту.

— Правда? — переспросил Салласин, сияя от радости.

— Правда.

— А сейчас мы можем спуститься к лесу?

— Да, если будете держаться возле меня.

Они спустились по леднику к лесу, остановились и осмотрелись. Неожиданно Чинапо заметила что-то, прыгнула в сторону и схватила какую-то мелкую живность.

— Что это? — спросила она, показав существо брату.

— Ящерица. Она питается насекомыми — знать бы еще, что это такое. — Он присмотрелся к ящерице. — Пожалуй, эти насекомые не могут быть большими. — Он долго разглядывал ящерицу, потом нахмурился. — Это или геккон, или угама, точнее не скажу.

— Можно, я ее оставлю? — спросила Чинапо у отца.

Ниболанте нахмурился:

— Можно, но с условием.

— Каким?

— Мы должны выяснить, кто такие насекомые и живут ли они на леднике. В противном случае ящерица будет голодать, если ты возьмешь ее на корабль.

— А можно нам пройти чуть дальше? — спросил Салласин.

— Да, чуть-чуть.

Они спустились всего метров на пятьдесят. Диких животных они не увидели, зато услышали, как трубит слон, чирикают птицы и даже ревет буйвол.

— Мне здесь нравится, — заявил Салласин.

— Я рад, что хоть кому-то здесь нравится, — отозвался Ниболанте.

Они гуляли еще почти час, затем пошли обратно и вернулись к кораблю уже во второй половине дня.

Чинапо играла с ящеркой, а Салласин тем временем узнал из компьютера, что насекомых они на леднике не найдут. Девочка заявила, что хочет ручную зверушку, но ту, которая живет на леднике и не пострадает, если ее лишат привычной обстановки.

— Сестрицу ждет разочарование, — поведал Салласин отцу, когда они остались наедине. — Здесь, на вершине, никто не живет. Кроме нас.

— Да, здесь никто не живет, — согласился Ниболанте, — но, может быть, кто-нибудь сюда заглянет.

— Не понял.

— Всякий раз, добыв на охоте дичь, я буду оставлять кусок мяса на одном и том же месте. Первые несколько раз его могут и не заметить, но рано или поздно кто-нибудь мясо обнаружит. А после этого, думаю, животное начнет снова и снова являться за едой. Оно будет крупнее ящерицы — может быть, какой-нибудь из орлов, поэтому домашней зверушкой его не сделать, но Чинапо хотя бы сможет его увидеть.