Том Годвин - Вирус бессмертия (сборник)

Именно это, по-видимому, и случилось с Генри Вудсом. Из года в год он получал все, что душе было угодно: семиэтажный особняк со слугами-роботами, три личных везделета, два плавательных бассейна с кондиционированием погоды, специально на него, Вудса, настроенная киновку-сонюхорама и тысячи подобных игрушек.

Несмотря на все это, Генри Вудс преждевременно поседел, он беспрерывно потел и не мог прямо смотреть собеседнику в глаза. В одно прекрасное солнечное утро он проснулся раньше, чем жена, и придушил ее.

Вудс подошел и остановился так близко от Келлета, что тот с отвращением заметил, как увеличены его зрачки. Вудс явно употреблял наркотики, скорее всего препарат мескаля, который начинал заменять спирт в роли всемирного барьера против реальности.

— Мистер Келлет, я уже думал — вы никогда не придете! Меня все это с ума сводит! Как только разрешают такое — после приговора упрятывают человека туда, где совершенно нечего делать, разве что думать! — Он протянул обе руки и дотронулся до лацканов Келлета. — Какие у меня шансы на отмену приговора, мистер Келлет? Изрядные, да? Но помните, я хочу знать правду?

Келлет поборол приступ гадливости. Даже в нынешних чрезвычайных обстоятельствах поведение Вудса было тошнотворно. Помолчав, он холодно ответил:

— Вероятность того, что вас оправдают, мистер Вудс, ничтожно мала. Апелляция — всего лишь формальность, в лучшем случае она позволяет оттянуть время. Результат известен заранее. Апелляционный судья оставит в силе сегодняшний приговор.

Вудс широко раскрыл глаза, на верхней губе у него выступила испарина — под стать каплям пота на лбу.

— Не может быть, мистер Келлет! Надо же что-то сделать! Прошу вас, мистер Келлет, можно ведь как-то обхитрить эти машины. Вы же изучали робототехнику. Ради бога…

— Возьмите себя в руки! — не выдержал Келлет и сделал шаг назад, чтобы высвободиться из тисков Вудса. — Вы убили жену. Не думаете же вы, что ваше положение после этого останется без изменений! — Он помолчал немного, вглядываясь в подзащитного. — Откровенно говоря, я не понимаю, из-за чего вы так шумите. Когда я только вступил в Коллегию адвокатов, за такое преступление приговаривали к смертной казни.

Вудс отошел и медленно опустился на деревянную скамейку.

— Уж лучше смерть! Я видел, во что превращаются люди после такой операции. Они теряют личность. Но вам-то что, любому из вас? Оперировать ведь будут меня!

Келлет мысленно вздохнул. В такие минуты его самого неудержимо тянуло к наркотикам. Ему казалось, что наркотики послужили бы амортизатором между ним и многочисленными Вудсами, а он часто ощущал острую нужду в таком амортизаторе.

— Мистер Вудс, — терпеливо зашелестел он, — вам лучше сразу привыкнуть к этой мысли. Вы подвергнетесь лейкотомии, потому что вы убили жену и с точки зрения закона считаетесь невменяемым. Такой приговор вынес сегодня суд, и…

Вудс вскочил и схватил Келлета за руку.

— Но мы ведь подаем апелляцию, мистер Келлет! Я на вас надеюсь!

— Заседание Апелляционного суда состоится в конце этой недели. Операцию отложат до конца недели, только и всего, — безжалостно сказал Келлет.

— Но, мистер Келлет… — Голос Вудса поднялся до визгливых по-бабьи ноток. — …вы могли бы убедить апелляционного судью, что не стоит меня оперировать. У судьи в первой инстанции одно мнение, а у апелляционного может быть другое! Ведь так бывает? — прибавил он неуверенно.

— Нет, — коротко ответил Келлет. — Поймите же, мистер Вудс, что вопрос упирается в программирование роботов. Все эти машины запрограммированы совершенно одинаково, да иначе и быть не может — закон один для всех. У всех роботов мозг одной и той же конструкции, и все они приходят к решению путем беспристрастного логизирования. Если посылки — или, иначе говоря, улики — одинаковы, то и выводы будут одинаковы. Мы ведь не располагаем новыми фактами — значит, исход предопределен.

— Если вам откажет Апелляционный суд, мы можем обратиться в Верховный?

— Это ваше конституционное право, мистер Вудс.

Внезапно Келлет ощутил неимоверную усталость. Он знал, что Вудс никогда не поймет всей безнадежности своего положения. Он будет тянуть волынку: подаст жалобу в Апелляционный суд, потом в Верховный, а потом будет сетовать, что нет суда более высокой инстанции, куда можно было бы направить дело на очередное рассмотрение. Но несмотря на все его усилия, в результате нельзя усомниться ни на миг.

Когда все будет сказано и сделано, Вудса подвергнут лейкотомии.

В отличие от суда низшей инстанции, построенного в старинном стиле, Апелляционный суд был подчинен принципу целесообразности. Кроме Келлета и его подзащитного, в зале присутствовало всего два человека: секретарь суда и сонный охранник с газовым пистолетом, лениво слонявшийся возле двери.

Для адвоката и его подзащитного в зале стояли удобные кресла, а большой черный ящик — Судья — был попросту вмонтирован в стену. Секретарь, пренебрегший положенным ему стулом с прямой спинкой, суетливо вертелся вокруг стола, аккуратно раскладывая перед Судьей перфоленты с протоколом первого судебного заседания.

— Начнем? — спросил он наконец.

Келлет кивнул, и секретарь стал засовывать перфоленты в щель под возглашающим пультом Судьи. Через девяносто секунд робот ознакомился с материалами дела и взвесил приговор своего электронного коллеги. Позади возглашающего пульта что-то негромко щелкнуло, и Судья спросил:

— Есть у вас новые факты или доказательства, мистер Келлет?

Келлет встал.

— Новых фактов и доказательств нет, ваша честь.

Судья усвоил эту негативную информацию. Затем объявил:

— Приговор суда первой инстанции оставлен в силе.

Вот и все. Рассмотрение жалобы длилось чуть более трех минут. Келлет устало пробормотал:

— Ходатайствую о разрешении подать апелляцию, ваша честь.

После секундной паузы Судья ответил:

— Ходатайство удовлетворено.

— Вы не старались! — упрекал его Вудс. — За все время вы из себя и двух слов не выдавили! Как же вы собирались выиграть дело, если ничего толком не сказали?

— А я и не собирался его выигрывать, мистер Вудс. — Келлет от души жалел, что согласился защищать Вудса. Даже глубоко укоренившаяся в нем неприязнь к судьям-роботам стушевалась перед неуклонно растущей неприязнью к подзащитному. Мало того, что этот человек убийца, он в придачу еще и кретин!

Вздохнув, Келлет сделал еще одну попытку.

— Мистер Вудс, отчего бы вам не примириться с тем фактом, что вы осуждены? Апелляция — чистая формальность. Судья рассматривает материалы дела, и ничего больше. Я мог закатить часовую речь, прося суд о снисхождении, но это пустая трата времени. Мы тут имеем дело не с людьми, которых можно переубедить, играя на их чувствах. Мы имеем дело с роботами!