Борис Крылов - Русалочка

- Нет, не забыл. Но разве жена не может одновременно оставаться девочкой? Вопросы потом! Лучше скажи мне: когда двое "ваших" любят друг друга и хотят иметь детей, как они поступают, икру мечут?

- "Мечут икру"?! Да ты что! - возмутилась Мара. - Если они любят друг друга, зачем им ругаться?

Ага! Отрицательный результат - тоже на пользу.

- Ну и как они поступают?

- Я не очень-то знаю, - русалка повела плечами, - они прячутся в тинных зарослях, и...

- Вот-вот! Расскажи-ка: что скрывается за "и..."?

- Нет, не знаю, - Мара напряженно терла ладонью лоб.

- Обычная история! - воскликнул я, - хлопнул кулаком по колену. - И даже твоя "мать" не удосужилась рассказать тебе?

- Я никогда ее не видела, - печально ответила русалка.

- Прости, - замялся я, обнял Мару за плечи.

- Я не сержусь, - она осторожно откликнулась на руку, просто ты никогда не спрашивал. Мама жила на Суше: отец увидел ее, влюбился и утащил в озеро. Через неделю они ноже нились.

- Вот видишь! - выкрикнул я, но осекся, приглушив радостный пыл, - значит, с твоей матерью было все нормально?

- Да. Но вскоре после моего рождения она умерла от тоски.

- Хм-м, - выдохнул я, - печальная история. Ну, а папаша?

- Нет. Он ничего не говорил, но обещал, что за мной явится принц и все расскажет. Сам же повторял одно и тоже: "Иметь дочку-русалку престижно". И потирал плавники - один о другой.

- Та-ак, - я задумался, - Ты говорила, что нарушила правила Лукоморья?

- Конечно, нарушила! Я считалась невестой Бесполого Принца Многонога.

- Бесполого? - вытаращился я.

- Да, - спокойно ответила Мара, - у него нет полости внутри тела. Как у тебя или у меня.

- Уж он бы тебе объяснил! - першило в горле, - давай танцевать от печки.

- Танцевать? От стенки, где лежаночка?

- Не перебивай, - отмахнулся я, - ответы на вопросы трудящихся - в письменной форме.

Мара не приняла моей шутки, надулась, сжав губы, стала еще прекрасней и желанней. Хотелось вцепиться в нее, высосать всю, до последней капли, опьянеть, разбушеваться, исправить в себе ее врожденную беду, а затем наполнить новой жизнью. Уу-у! Хотелось выть... Я прислушался: кто-то действительно подвывал. "Молчи, грусть, молчи, я тоже мужик!.." - стонал вэ-гэ.

- Примем, как аксиому, - я - тот самый принц, который был тебе обещан.

- Котик... - промурлыкала Мара, и еще раз: - Милыйкотик! Ты - свет очей моих, муж мой - единственный хозяин! Не мучай себя и меня из-за Бесполого Принца! Вот она - я - твоя навеки: делай со мной, что хочешь!

- Да я хочу! Я очень хочу! Но как? Скажи на милость: как?!

- Как хочешь, так и делай, - предложила она, с тихим любопытством следя за мной: так что я стану делать?

- Успокойся, Мара, - сказал я, а сам досчитал до тридцати и обратно. - Твой папаша, у него... такой же хвост?

- Да, - игриво улыбнулась русалка, - наши хвосты неотличимы, как два пузырька воздуха!

- Тогда объясни: как он смог, при хвосте, поиметь женщину?

- Что? Я не разобрала, ты сказал "поймать"?

- Извини, это слово... не слишком красивое. Я хотел лишь выяснить, каким образом на свет появилась ты?

- Я? Меня родила мама, ты знаешь...

- Но рождению твоему предшествовал акт близости родителей?

- Акт? Что это - сцена из видеоспектакля? - и русалка наиграно, как драматическая актриса, глубоко вздохнула и повела плечами: одеяло съехало с плеч, обнажив грудь... Я осторожно поцеловал Мару, сначала в губы, потом в шею... осторожно касаясь языком розового соска, в упругую грудь...

- Оо-оо... - восторженно выдохнула русалка, - как сладко! Что-то оживает внутри, бьется, как второе сердце, греет... Еще, еще, еще милый, котик!

- Не-ет, - я выскальзнул из объятий Мары, как из заколдованного лабиринта, - хватит она... мазахировать... Помнишь, ты как-то говорила, что умеешь колдовать?

- Немного... в воде... - прошептала Мара, осторожно придвигаясь, призывно выгибаясь, ожидая меня...

- Стоп! - обрубил я, вскочил с постели, открыл форточку: требуется охлаждение. Вот. прочти для начала, - я выхватывал с полок мощные разбухшие книги, листал, раскрывая на нужных страницах. В старинных изданиях написано короче и понятнее... "Биология" Вилли и Детье, "Анатомия" Свиридова, - перечислял я, - страницы: от сих до сих. "Женскую сексопатологию" Свядоща - от корки до корки, на сладкое - пятитомник Кона... - я раскладывал книги на кровати, в общую кучу попали Куприн, Бальзак, Бокаччо, Мопассан. Вспомнил, открыл тумбочку, вытащил из нее пачку самиздата: "Баня", "Японская комната" - тут и классика, и современная похабень. Читать в обязательном порядке! Прямо сейчас.

- Да, прямо немедленно! И подумай - что можно сделать.

- Ты хочешь, чтобы я стала проституткой и смогла заработать на морскую капусту? - Чистые девственные глаза русалки наполнились слезами.

- Замолчи! - выкрикнул я, едва сдержавшись, чтобы не шлепнуть Мару по предхвостию, - какие к черту пирожки! Если хочешь знать, наши девочки заколачивают такую капусту, что морскую покупают железнодорожными пневмосоставами.

Русалка ничего не ответила, но плакать перестала. Несколько минут она переваривала информацию, потом тихо спросила:

- Неужели они так много зарабатывают?

- Еще бы! - кивнул я. "Молчание - золото, - вспомнился вэ-гэ, - если человек болтун, это надолго". "Не понял? - переспросил я. - Поясни!" "Поживешь - увидишь..." - хохотнул оппонент. Я решил не задавать ему наводящих вопросов - выйду на улицу, там и разберемся. На душе почему-то мерзило.

- Ты куда, котик? - позвала притихшая Мара.

- В магазин за рыбой. Может, свежей перепадет. От чудес даже я не застрахован. А что?

- Спасибо, милый, ты такой заботливый... спасибо.

Я щелкнул замком входной двери.

- Костик, милый... - вздохнула русалка, впервые назвав меня но имени. - Купи мне рыбы, живой, как можно больше.

- Хорошо, дорогая, - ответил я, возвращаясь в комнату. Уходить не хотелось, но еще сильнее не хотелось оставаться. Долотом отковырнув крышку серванта, я достал семейную реликвию - серебряный портсигар, осторожно засунул его во внутренний карман куртки. - Заодно захвачу квитанции - пора платить за квартиру, - соврал я. Мара кивнула: она не знала, что есть такое слово - ложь и словосочетание - угрызения совести. - Сколько купить рыбы? И какой? - спросил я из-за крышки серванта.

- Если сможешь достать - бочку. Но только живой.

Я так и крякнул, представив себе бочку рыбы - пятьдесят килограммов! "Стоять, Зорька!" - подбодрил вэ-гэ. Та-ак, придется и обручальное кольцо сдать. "Паспорт возьми, дурень", - подсказал вэ-гэ. Где же он? Ага, вспомнил! В электроплите под утюгом: я его периодически прогреваю - документ все-таки.

Паспорт, портсигар и кольцо, обретя во внутреннем кармане куртки, как и во всей моей жизни, логическое место - поволокли в скупку...

Бензогрыз не заводился. Добравшись своим ходом и отстояв многострадальную очередь, я получил за серебро и золото больше, чем рассчитывал - полтора куска. Запечатанную пачку, вместе с паспортом, я вернул во внутренний карман, где обосновался и вэ-гэ. Деньги - россыпью - оставил в наружном. "Давай их сюда, кретин!" - предложил вэ-гэ, одновременно поставив диагноз, и оказался прав. Я последовательно объехал на моторе с десяток рыбных магазинов - пусто. Пустым оказался и карман, из которого улетели полтыщи. Интересно: куда? На юг или на север?