Лоис Буджолд - Границы бесконечности

— Ты уверена, что с тобой будет всё в порядке? — спросил Майлз, подбирая поводья Дурачка-Толстячка и усаживаясь в седло. — Я всё время думаю, если твой муж где-то поблизости, он может заглянуть домой. Ты говоришь, ничего из вещей не пропало, значит, непохоже, что он был здесь и ушёл до нашего прибытия. Тыне хочешь, чтобы кто-нибудь остался здесь с тобой?

— Нет, милорд. — Она стояла на крыльце, опираясь о метлу. — Я… я хотела немного побыть одна.

— Ну… ну ладно. Я, э-э, я дам тебе знать, если случится что-нибудь важное.

— Благодарю Вас, милорд. — По ее голосу было ясно, что она и вправду хочет остаться одна. Майлз воспринял намёк.

На тропе, ведущей обратно в дом старосты Кейрела, в широком месте, Пим и Майлз поехали бок обок. Пим, всё ещё в напряжении, высматривал неведомые опасности в кустах.

— Милорд, я бы хотел предложить Вам в качестве следующего логичного шага мобилизовать всех физически крепких мужчин деревни на охоту за Цуриком. Вы установили несомненно, что убийство младенца было убийством.

Интересный оборот , сухо подумал Майлз. Даже Пим не считает это тавтологией. Бедный мой Барраяр.

— На первый взгляд, это кажется разумным, сержант Пим, но не приходило ли Вам в голову, что половина всех физически крепких мужчин деревни, вероятно, находится в родстве с Лемом Цуриком?

— Это может оказать психологический эффект. Если устроить переполох и как можно больше мешать нормальной жизни деревни, то, может быть, кто-нибудь выдаст его, хотя бы для того, чтобы это наконец прекратилось.

— Хм, возможно. Если предположить, что он еще в этих краях. Он, может быть, был уже на полпути к побережью, когда мы заканчивали вскрытие.

— Только если у него была возможность воспользоваться транспортом. — Пим посмотрел на пустое небо.

— Откуда мы знаем, может, у кого-нибудь из его троюродных братьев в сарае стоит старый проржавевший флайер. Но… он никогда не выезжал из Лесной Долины. Вряд ли он знал бы, как скрыться, куда бежать. Ну, если он покинул округ, то эта проблема переходит к Имперской Полиции, а я могу умыть руки. — Счастливая мысль. — Но одна из вещей, которые меня беспокоят, вернее, меня беспокоит многое — очень уж противоречивый портрет нашего главного подозреваемого складывается у меня. Ты заметил противоречия?

— Боюсь, что нет, милорд.

— Хм. Кстати, куда староста Кейрел водил вас арестовывать этого парня?

— На какую-то пустошь, где сплошь кусты да овраги. Там уже было полдюжины человек, что искали Харру Они только что прекратили поиски и возвращались, когда мы наткнулись на них. Из этого я заключил, что наш приход не был сюрпризом.

— Вы думаете, Цурик на самом деле был там и бежал, или же Кейрел просто водил Вас кругами?

— Я думаю, он и вправду был там, милорд. Те люди говорили, что нет, но, как Вы заметили, они с ним в родстве, и, кроме того, было заметно, что они, э, совсем не умеют врать. Им было не по себе. Кейрел, быть может, не особенно рвётся сотрудничать с Вами, но я не думаю, что он осмелится на открытое неповиновение Вашим приказам. В конце концов, он ведь двадцать лет отслужил.

«Как и сам Пим,» — подумал Майлз. По закону граф Форкосиган имел право держать не более двадцати телохранителей — для церемониальных целей, но, поскольку он занимал высокий пост, в число их обязанностей входило практическое обеспечение его безопасности. Пим был типичный телохранитель — украшенный многими наградами ветеран Имперской Службы, отставник, поступивший на службу в элитную личную гвардию. Пим не был виноват в том, что ему пришлось влезать в чужие ботинки — заменить покойного сержанта Ботари. Майлз с грустью подумал, есть ли хоть кто-нибудь во всей вселенной, кроме него самого, кто скучал бы по смертельно опасному и трудноуправляемому Ботари.

— Хотел бы я допросить с фаст-пентой этого Кейрела, — мрачно сказал Майлз. — По всем признакам, он знает, где собака зарыта.

— Ну так допросите, — логично сказал Пим.

— Может быть, и придется. Однако в допросе с фаст-пентой неизбежно есть нечто унизительное. Если этот человек лоялен, то, может быть, публично опозорить его — в конечном итоге не лучшее решение.

— Это будет не публично.

— Нет, но он не забудет, как его сделали слюнявым идиотом. Мне нужно… больше информации.

Пим оглянулся через плечо.

— А я думал, у Вас уже есть вся информация, какая Вам нужна.

— У меня есть факты. Осязаемые факты. Большая куча… бессмысленных, бесполезных фактов. — Майлз размышлял вслух. — Если мне придется допросить под фаст-пентой каждого жителя этой глуши, я так и сделаю. Но это некрасивое решение.

— Всё это дело некрасиво, милорд, — сухо сказал Пим.

Вернувшись, они обнаружили на месте супругу старосты Кейрела. Процесс хозяйствования шел полным ходом. Она в исступлении носилась по дому кругами, нарезала, взбивала, месила, подкладывала дрова в очаг, взлетала на второй этаж, чтобы сменить постельное бельё на трёх тюфяках, и гоняла перед собой своих трёх сыновей, которые по ее команде приносили, уносили и бегали. Растерянный доктор Ди следовал за ней, пытаясь замедлить ее ход, объясняя, что они привезли свою собственную палатку и еду, не стоит беспокойства, и что ее гостеприимство совсем излишне.

Матушка Кейрел ответила ему с негодованием: — Сын моего господина прибыл ко мне в дом, и чтобы я выгнала его в поле, как лошадь какую! Да я бы со стыда сгорела! — И она возобновила свои занятия.

— Она, кажется, несколько возбуждена, — произнёс доктор Ди, оглядываясь через плечо.

Майлз взял его за локоть и вывел, слегка подталкивая, на крыльцо.

— Лучше не стойте у неё на дороге, доктор. Мы обречены претерпеть Приём. Это обязательно для обеих сторон. Самое вежливое, что мы можем сейчас сделать — это притвориться, что нас здесь нет, пока не будет всё готово.

Ди понизил голос.

— Может быть, в свете обстоятельств, нам лучше есть только наши рационы в упаковках.

Из открытого окна поплыл соблазнительный аромат трав и лука, а также частый стук рубящего что-то ножа.

— О, я полагаю, что из общего котла мы можем есть без опаски, разве не так? — сказал Майлз. — Если Вам покажется подозрительным какое-то блюдо, Вы всегда можете отложить немножечко и потом проверить, я думаю, но только — незаметно, да? Мы ведь не хотим никого оскорбить.

Они устроились на деревянных стульях кустарной работы, и им ту тже опять подали чай, на сей раз к делу был приставлен мальчик лет десяти, младший сын Кейрела. Его явно проинструктировали либо отец, либо мать, потому что его реакция на уродства Майлза была такой же, как и у них: нарочитое незамечание. Только у него это получалось не так гладко, как у старших.

— Вы будете спать на моей кровати, милорд? — спросил он. — Мама говорит, что мы будем спать на крыльце.