Алекс Норк - Еще не вечер

Виктор подошел и взял трубку.

Теплое утро не отличалось ничем от вчерашнего, поэтому жара среди дня, как всё вдруг свалившееся, произвела неприятное впечатление. По пути в мэрию на обед они ускорили шаг — в тени было жарко и душновато, а проходить по открытому солнцу — неприятно совсем. Прокурор, впрочем, подумал и о пользе такого резкого поворота — завтрашний пикник у озер, на который его пригласила Маша, сильно выиграет от такой погоды. Завтра «открытие сезона», а вообще эти регулярные мероприятия проходят у них по субботам — выходным дням, когда газета содержит только рекламные объявления и раздается бесплатно.

— Что если не придут? — нервно спросил Владимир, и прокурор понял о чем. — Что если они вели наблюдение за церковью, видели, как туда приезжала милиция, что-то завернутое выносили… Что же еще кроме икон?

— Володь, не сыпь на рану, мне итак эта мысль постоянно в голову лезет. Да, могли организовать наблюдение, рискуют ведь очень многим — убийство на них висит.

— Однако если они те самые, а не другие люди.

— Нет, не «однако». Другие, как ты говоришь, сразу подумали бы, что на них убийство при поимке и повесят. Тут работают одни и те же люди, Володя. Но странно работают. Зубакину тоже так показалось.

— Кстати о Зубакине, вернее, о том звонке из Москвы в защиту Шестовой… — краем зрения прокурор уловил скошенный на него взгляд.

— Да?

— Я принципиальную схему: у журналистов контакты с криминалитетом высокого уровня не такая уж редкость.

— Ну, бывают.

— Сейчас из супербогатой Москвы деньги движутся в хорошие места в провинции. У нас место отличное: инфраструктура, порядок, хорошая экология.

— Не перехваливаешь?

— Ничуть, я ж относительно других мест. Опять же возьмите, молодежь у нас не особо спившаяся, годится на трудовые ресурсы, и можно еще из близких деревень привлекать.

— Инвестиционно перспективный город?

— Именно. А что здесь из серьезных мест не захапано? Один Черный лес.

— Логично.

Поддержка ободрила.

— Шестова получает задание на компромат Черного леса и деньги, разумеется. Тот московский авторитет обеспечивает ей прикрытие. Потом он через подставные фирмы сожрет всю эту территорию.

Правдоподобно, к сожалению.

Прокурор покивал головой и переменил тему:

— Ты, когда вечером пойдешь квартиру осматривать, прихвати участкового. И пусть хозяин квартиры ему заявление о пропаже жильца напишет, чтобы были соблюдены формальности.

— Будет сделано.

— И постарайся прощупать дьякона, только доброжелательно.

Не слышит сейчас и не видит почти ничего — горечь сковала, проникла в каждую клетку, застыла…

Надо напрячься, надо вернуть себя!

Ответить, вот этой девушке.

«Зайду… да… позже».

Голос слышен, но только звучащим внутри…

Смутно видна улыбка девушки-продавщицы…

Выйти быстрее наружу…

Жарко.

Машины, люди, деревья…

Небо… голова не кружится — уже хорошо.

Замедлить надо дыхание, оно слишком частое.

Звук вернулся… и вроде бы всё остальное уже в равновесии.

Но жарко очень.

Надо зайти, где прохладно, пульс… частый пока, мысль пугающая — что так вот и умирают, пугающая не смертью, а неисполненной, оборванной жизнью.

Он нормально всё видит, но плохо еще понимает — что видит.

Подросток, отвечая, показывает рукой: «Вон там ресторан».

После обеденного перерыва прокурор включился в дела, которые следовало в ближайшее время представлять на судебное производство.

Отработав, очень плотно, уже с двумя сотрудниками и пригласив третьего, он сразу не «въехал», отвечая по телефону Владимиру… тот сказал: сначала пойдет на осмотр квартиры, где проживал китаец, и только потом встретится с дьяконом, который будет сперва на отпевании и похоронах… наконец понял — это к тому, что информация поступит попозже вечером.

И только стал слушать доклад сотрудника, отвлек новый звонок — уже не прямой служебный, а через Надежду.

— Сестра покойного священника очень просит выделить ей всего минуту. Соединить?

— Конечно.

Женщина, поздоровавшись, стала извиняться за беспокойство, которое, наверное, причиняет зря прокурору — тот попытался свернуть это вступление, но все равно пришлось выслушать до конца. Суть оказалась короче: она, назад полчаса, нашла некую квитанцию и хочет ее показать, однако сейчас ей на отпевание и похороны…

— Вы сразу позвоните, и я к вам подъеду.

От непоправимой ошибки отделял один шаг. Траурный день затуманил мысли, оставил в стороне осторожность — она все же смогла прокричать, удержала у черты, за которой начинался провал.

Камеры наблюдения.

Конечно же, камеры покажут его — чужака — в дорогом костюме с букетом больших красных роз, который сейчас собирался купить, проследят от входа в собор, и не исключено — к нему подойдут сразу на выходе.

Да, ошибки удалось избежать.

Но не горя, бросившего вдруг куда-то за край.

Отняли… сколько же здесь у него отняли, и последнее расставание тоже отняли!

А с утра была Нина.

Не в памяти.

Тут: за спиной, в другой комнате, рядом.

Рядом шли по улице, он говорил ей, что делает все как должно, что волнуется немного, перед проводом в путь туда к ней…

Теперь снова один.

Как тогда.

И тогда они были близко совсем, тоже рядом.

И уже навсегда друг без друга.

Страшное ощущение: что всё здесь, а значит — как-то еще можно поправить… и что ничего уже нет — явь, которая ужасней любого кошмара, не имеющая права приходить к человеку.

Где-то тут, тоже недалеко от собора, он сидел, пил, не хмелел, губы шептали — Нина, Нина…

Пил, не хмелел, чувства теряли силы…

И от этого не сошел с ума.

Официанту очень понравился новый посетитель — культурным видом, одеждой хорошего вкуса и лицом — умным и волевым.

Клиент заказал рюмку бренди и бутылку «Бордо».

Но по поводу закусок коротко произнес: «Потом».

Владимир ушел с работы на два часа раньше, чтобы переодеться, спокойно чаю попить и двинуться потом на встречу с хозяином «китайской» квартиры.

Центр тяжести сегодня вообще приходился на вечер — особенная нагрузка ложилась, конечно же, на милицию. При мысли о ночной операции Владимир начинал даже чуть волноваться — очень хотелось представить себя ее участником, и оттого еще, что преступление, непонятное и неудобное для следственных действий, может быть просто и в один раз раскрыто — хороший был бы финал!

…

Через час с небольшим он снова шел по теплым, дождавшимся лета улицам, шел уже не в казенной форме с погонами, которая, впрочем, ему очень нравилась, а в легком спортивном костюмчике, белых удобных кроссовках. Хоть день уступал место вечеру, явившаяся в город жара словно подчеркивая свою неслучайность, не уступила ни градуса, однако солнце теперь не било в глаза, не подпекало на открытых пространствах — жара перестала быть атакующей и тихо повисла в улицах, переулках, приглашая всех к дружескому покою.