Брайан Олдисс - «Если», 1994 № 01

Перевел с английского Юзеф ПРЕСНЯКОВ

Какой, однако, парадоксальный исход революционной борьбы за всеобщее благосостояние рисует писатель-фантаст. Хочется мрачно вздохнуть: нам бы их проблемы. Они, дескать, уже устали от того, что мы возводили семь десятилетий, а сейчас усердно перестраиваем. По мысли Рейнольдса, именно такая утопия ждет Америку, нас же интересует, какое будущее ждет Россию. Предлагаем вам версию политолога, которую к моменту выхода журнала вы сможете сопоставить с реально происходящими процессами.

С ССР и наследовавшие ему независимые государства — реализованная на шестой части суши утопия. Советские люди (которыми мы и остаемся) живут в своем времени, начавшемся 7 ноября 1917 года и организованном циклически (а значит, внеисторически) — соответственно периодам государственной отчетности. Пространство их жизни до недавнего времени было свернуто в «шестую часть суши», разделенную на административно-территориальные единицы. Внутренняя динамика жизни советских людей определялась искусственной социальной структурой, состоящей из классов — рабочих и крестьян и «прослойки», интеллигенции.

Советские пространство, время и социум — при всей логической простоте своего устройства многоуровневы и сложно организованы прежде всего потому, что поколения людей обустроили их, приспособив для собственного выживания. Пространственно-временные основы социального бытия не могут исчезнуть мгновенно, они растворяются послойно, постепенно, где-то почти незаметно, а где-то и с шумовыми эффектами. Вместе с ними исчезают и те чисто советские приспособления, без которых невозможно жить. Существование становится невыносимым, и поэтому советские люди, начавшие заниматься политикой, организуются в соответствии с социалистическими формами, такими как Советы, классы, социалистические предприятия. Они надеются, что вместе с формой удастся воспроизвести и то содержание, которое обеспечивало привычный уровень социального комфорта.

Постперестроечную эволюцию можно представить как поворот времени исторической утопии к историческому времени (историзация), как реорганизацию советского пространства в нормальное пространство человеческой жизни (регионализация) и как распад социалистической социальной структуры.

Эти процессы в какой-то степени автономны друг от друга и параллельны. Однако бывают точки, где они пересекаются. Это исторические события, такие, как августовский путч 1991-го, октябрьское «кровавое воскресенье» 1993 года, своеобразные «горлышки», через которые в будущее просачивается только часть элементов прежней системы.

Оставляя за скобками динамику изменений между двумя этими событиями, остановимся на реалиях, сложившихся после октября. Здесь наиболее интересно распределение населения России по относительна слабо связанным слоям экономического пространства.

ЧЕРНЫЙ, КРАСНЫЙ, ЗЕЛЕНЫЙ

Новые социальные слои возникают в отношениях потребления. Это не марксовы производящие классы и не страты современного постиндустриального общества, а промежуточные состояния распадающейся системы.

Слой, совершенно новый для России (назовем его «зеленым»), образован людьми, пользующимися во взаиморасчетах мировыми валютами. Внутри он неоднороден, в частности, в нем есть держатели валютной «налички» и безнала. Капиталы «зеленых» образованы в основном за счет в той или иной степени нелегального экспорта госсобственности. Потребности членов этого слоя удовлетворяются за счет импортируемых товаров и услуг, и деньги эти люди вкладывают в те отрасли и предприятия, продукцию которых импортировать невозможно.

Именно поэтому «зеленые» так зависят от политического устройства государства: фискальная и налоговая политика являются для них начальными условиями. При определенных «исходных данных» существование этого слоя становится невозможным.

Второй слой назовем «красным». Люди, в нем живущие, пользуются во взаиморасчетах рублем. Это основная часть населения городов, все так называемые госбюджетники. Конвертируемая валюта для представителей этого слоя — сокровище, способ сохранить свои сбережения и защитить их от фискальной агрессии государства. Вполне возможно, что бездефицитный бюджет и существование «красных» несовместимы.

Третий слой назовем «черным». К нему принадлежат люди, для которых даже рубль является труднодоступным или дефицитным средством обмена. Это прежде всего те, кто в последние годы перешел к выращиванию продуктов питания на собственной или арендованной земле и к натуральному обмену. Представители этого слоя мало зависят от рынка и политических поветрий.

Разумеется, представители этих слоев комбинируют доходы для удовлетворения своих потребностей, потому возможны «красно-черное» и т. п. сочетания.

Еще раз повторю, что «цветное» расслоение связано с потреблением, а не с отношениями производства. Основные инвестиционные потоки в российское производство будут, очевидно, определять потребности слоев с зелеными оттенками. Другого основания для развития производства, похоже, нет.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ВРЕМЯ: БЕЗ ПОЧВЫ, БЕЗ ИДЕОЛОГИИ

Из всех измерений времени сейчас актуальным становится настоящее. Будущее неопределенно, а прошлое за- несколько октябрьских дней потеряло свое структурообразующее значение. Сегодня не действуют никакие моральные нормы и оценки, историческое обоснование политических действий становится ненужной роскошью, и вопрос о том, что подумают потомки, просто не возникает.

Остатки социалистических мифологем, которые служили основанием для объединения групп, называвших себя постперестроечными политическими партиями, изжили себя и уже вряд ли смогут стать основой для их идеологической консолидации. Новые мифы, в основе которых лежит деление на «наших» и «демократов», конструируемые сейчас и победителями, и побежденными, лоскутны, ситуативно выгодны. Однако они слишком одиозны, чтобы заместить реальность, основные конфликты в которой связаны совсем с иными. социальными отношениями.

Очевидно, основной особенностью политической жизни до следующего фазового перехода будет деидеологизация, переход к чисто расчетным методам формирования как элементарных политических партий, так и политических союзов и блоков, сочетающаяся с видимой аморальностью политиков, их продажностью в прямом и переносном смысле этого слова.

Прямое построение политических идеологем из потребительских интересов «цветных» экономических слоев вряд ли будет приемлемым даже для самих представителей этих слоев.