Журнал «Если» - «Если», 2001 № 03

— Никакой цены! — высокий отшвырнул окурок сигары. — Мы все погорели на этом. Мы из Аргентум-сити, слышал?

— Нет.

— Теперь уже никто о нем не вспоминает. Город «Невада Силвер Компани». После этого проклятого акта конгресса [10] Имеется в виду акт конгресса США (1893 г.) о выведении серебра из разряда драгоценных металлов и прекращении его закупки для чеканки монеты. (Прим. авт.) — мертвый город. Могила. А что было! Джонсон, ты помнишь, как мы жили? Если б не этот полоумный акт, были бы сейчас миллионерами! Вот эти голопузые ездили бы в коляске с лаковыми рессорами и лакеем на запятках. А она, — верзила перескочил через несколько ступенек, — сидела бы в золотой качалке… что говорить…

Он так и остался возле кресла, положив огромную веснушчатую лапу на подлокотник. Женщина не обращала внимания на его излияния. Ее несходство с высоким мужчиной казалось столь очевидным, что эта пара обязана была являться мужем и женой. Кстати, вид у нее был еще менее городской. Темно-синее платье с коричневой бахромой по подолу. Две длинные черные косы лежали на груди. Смуглое горбоносое лицо неподвижно.

— Сам-то ты откуда? — спросил черноусый.

— Восточный Иллинойс.

— Как зовут?

— Джеф.

— А что раньше делал?

— Учился на фармацевта. У дяди была аптека. Потом он умер…

— А слиток откуда?

— От отца достался. Давно.

— Ладно, — сказал высокий. — Давай его сюда.

Джеф поднялся по лестнице и положил слиток в протянутую руку.

— Попробую показать кое-кому. А насчет комнаты Мэгги с хозяйкой договорится.

Теперь Джеф оказался рядом с женщиной в качалке. Но она смотрела не на него, а на играющих детей.

— Это ваши дети, мэм? — смущаясь, спросил он.

— Нет. Их мать сейчас входит во двор.

Действительно, в поле зрения оказалась толстая женщина с добродушным лицом, в съехавшей на глаза шляпе и с клетчатым платком на плечах. В руках она держала корзину. Дети с визгом окружили ее.

— Ну вот, — заявил усатый, — начинается…

Их было «девять человек в команде» — трое мужчин, две женщины, четверо детей. Дети принадлежали чете О'Лири. Расселы были бездетны. Джонсон — старый холостяк. Познакомились они на приисках, после кризиса решили вместе перебраться в Окленд. Здесь перебивались случайными заработками. Несмотря на уверения Рассела, что в Артентум-сити они купались в деньгах, Мэгги вспоминала, что там бывали времена и похуже теперешних.

С помощью Мэгги Джеф снял в кредит комнату на чердаке. Работа для него нашлась тут же — помощником приказчика в бакалейной лавке. Мало чести для фармацевта с почти законченным образованием, но по нынешним временам и этому надо радоваться. Работа отнимала не так много времени, и он старался по мере сил помогать Мэгги О'Лири, которая, в свою очередь, его подкармливала. Мэгги, казалось, заполняла своим присутствием весь дом — она носилась туда и сюда с дымящимися тазами, кричала: «Патрик! Пегги! Сара! Дайсон!», раздавала оплеухи своим отпрыскам, развешивала по двору белье. Кроме того, она была помощницей и наперсницей владелицы пансиона и обсуждала с ней хозяйственные дела.

Совсем не такой была миссис Рассел. Она, конечно, содержала в порядке жилье и одежду своего мужа, готовила еду, но все это происходило как-то незаметно. Она избегала выходить со двора, и если ей нужно было что-то купить, это делала Мэгги. Все свободное время миссис Рассел проводила в качалке на галерее. Эд Рассел, тип до крайности вспыльчивый, конечно, не мог не кричать на жену. Скандалы, которые он устраивал, были слышны даже из-за запертой двери. Она не отвечала, и это только подливало масла в огонь. Впрочем, ни разу не было слышно, чтобы он ее ударил.

— Рассел знает, — сказала Мэгги, — тронь он жену хоть пальцем, и черта с два ее увидит. Он и так еле уговорил ее уехать из Аргентум-сити.

Конечно, такое упрямство и такое равнодушие хоть кого выведут из себя, думал Джеф, и, возможно, это объясняется тем, что миссис Рассел просто глупа. Но, приглядевшись, он понял, что это не так. Она, например, ведала доходами всей «команды».

— Странная женщина миссис Рассел, правда? — сказал он, когда ужинали у О'Лири.

— Дурак ты, Джеф, — рассердилась Мэгги. — Я ее семь лет знаю, и ничего странного в ней нет. Там она была на месте: Дон Рассел с лопатой, Дон Рассел с киркой, Дон Рассел с ружьем — никто не удивлялся.

— Это точно, — заметил О'Лири, — где жила, там и она. Или наоборот. Где она — там жила. — Он неожиданно замолчал, начал рассматривать что-то у себя на рукаве, потом добавил: — А что она вот гак сидит и молчит — это ничего не значит. В ней примесь индейской крови, может, еще и испанской…

Больше у супругов О'Лири ничего выведать не удалось, зато Джонсон оказался не в пример откровеннее.

Поздно вечером они сидели вдвоем на лестнице. Свет и у Расселов, и у О'Лири давно погас.

— Ты слышал — есть люди, которые чуют воду?

— Слышал. Но дядя говорил, что это предрассудок.

— Нет, это правда. И не только воду. Рудничный газ. Золото. Свинец. А Дон чует серебро. Только серебро — и ничего больше. Не знаю, как у нее это получается. Может, это у Дон в крови. Она ведь родилась там, где потом открыли прииски. Или из-за ее индейских предков — говорят, они что-то такое знали… Так вот, Расселы всегда находили серебро. И действительно, могли бы разбогатеть, если б вовремя спохватились. Но у Эда деньги не задерживаются. Ты же видел. И не то чтобы он сам все пропивал и проигрывал. Но он не успокоится, пока весь лагерь не напоит. А ей вроде бы все равно. Есть деньги, нет — не важно. Только раз за все время заспорила — когда все подались из города.

— О'Лири знают?

Конечно, знают. И думают, что это надо скрывать. А зачем? Что нам здесь — клады искать? Серебряные ложки в особняках? Для этого дара не надо.

Душное и безрадостное лето подходило к концу. Приближался Хэллоуин. Решено было встряхнуться. На ярмарку направились всей компанией, включая детей.

Кругом толпились ряженые, и Дон Рассел в своем наряде, вывезенном из Невады, казалась одной из них. Никто не обращал на нее внимания. Немного посовещались, какое развлечение выбрать первым, и направились в тир. Здесь их ждала небольшая неожиданность.

— Ничего себе шуточки! — сказал О'Лири.

Хозяин тира, видимо, тоже пострадавший из-за акта конгресса, укрепил в центре мишеней вышедшие из обращения серебряные доллары.

Дон Рассел впервые за все время несколько оживилась.

— Дайте-ка мне, — сказала она.

Хозяин тира недоуменно пошевелил усами. Рассел заплатил пять центов.

Дон выбила три мишени, одну за другой, затем с явным сожалением опустила винтовку.

— Все по-прежнему, — произнесла она, машинально поглаживая ложе винтовки.