Леонид Пузин - Рассказы (сборник)

И когда из репродуктора зазвучал голос Левитана, передающий вечернюю сводку информбюро, женщина не удивилась, услышав:

"…особенно отличились сталинские соколы. Так, лётчик-истребитель гвардии майор Иван Окладников, в неравном бою сбив пять самолётов врага…"

С радостно бьющимся сердцем дослушав сводку, Надежда Васильевна зажгла свет и медленно повернулась к зеркалу.

Февраль — март 2006

("Порог", N 5, 2007 г.)

Первыми закрыли лица бойцы спецназа. Затем — мусульманские женщины. После чего не прошло и двадцати лет, как Государственная Дума приняла закон об обязательном ношении лицевых платков в общественных местах и ввела в Уголовный Кодекс статью тринадцать прим, предусматривающую ответственность за нарушение вышепоименованного закона. По этой статье люди, замеченные в общественных местах с голыми лицами, могли быть приговорены к наказанию сроком до пяти лет лишения свободы, как виновные в злостном нарушении общественной нравственности.

Впрочем, ко времени принятия закона только экстремальный мазохист или психически больной человек рискнул бы выйти на улицу с незакрытым лицом. Ибо за семь лет до эпохального, резко оздоровившего нравственный климат России постановления Государственной Думы сначала в провинциальных городах, а затем в Петербурге и Москве широко распространилось молодёжное общественное движение "Стражи Чести", радикальное крыло которого образовало "Гусарский Эскадрон". И горе было попасться в руки юных блюстителей нравственности с "голой мордой": в лучшем случае легкомысленного гражданина жестоко избивали, превращая его бесстыже обнажённое лицо в сплошной синяк, а в худшем — могли облить кислотой. Правда, если при этом страдали глаза, то чересчур рьяного борца за возрождение исконной российской нравственности могли привлечь к ответственности за превышение меры необходимой социальной защиты. Однако максимально полагающиеся по этой статье три года тюрьмы не производили особого впечатления на бойцов "Гусарского Эскадрона" — тем более, что их осуждали, как правило, условно. Только в тех нечастых случаях, когда оказывались выжженными оба глаза гнусного эксгибициониста, превысивший необходимую меру социальной защиты мог реально попасть за решётку на год, а то даже и два.

Словом, когда Государственная Дума проголосовала за новый закон и в Уголовный Кодекс была внесена соответствующая статья — судить по ней оказалось некого: благоразумные россияне уже давно занавесили лица. Лидеры общественного движения "Стражи Чести" начали подумывать о том, что обнажённые кисти рук с десятью бесстыже торчащими пальцами являются верхом неприличия, и их необходимо упрятать в перчатки, но в Думе этот законопроект был встречен без особого энтузиазма: во многих отраслях производства в перчатках работать не слишком удобно и, значит, потребуются исключения. А всем известно, стоит из закона что-то исключить — весь закон превращается в фикцию.

Спасли положение, в очередной раз напомнив россиянам, что Враг не дремлет, опять-таки "Гусарские Эскадроны". И хотя связь между подростковыми бандами "срывателей платков" и движением "Стражи Чести" ни разу не была доказана ни одним судом — все знали откуда дует ветер.

Ниночка зябко ёжилась на углу Страстного бульвара и Тверской улицы — странноприимный дом вновь построенного на месте кинотеатра "Россия" Страстного монастыря открывался только в шесть часов утра, а сейчас было пять. Съеденный вечером пирожок с капустой давно переварился, в животе бурчало от голода, девушка собралась заплакать, и в этот момент послышался рёв мотоциклетных моторов. Испуганная Ниночка бросилась в подземный переход, где, по наивности, надеялась найти убежище, и просчиталась. Заметив юркнувшую вниз фигурку, сроднившиеся с мотоциклами подростки без колебаний помчались по пологой широкой лестнице — вслед убегающей преступницы. Конечно — преступницы! Ибо первым настигший Ниночку пятнадцатилетний Петька-Живоглот ловко сорвал с неё лицевой платок, оставив девушку "с голой мордой".

Обнажив Ниночкино лицо, мотоциклисты стремительно умчались; понимая, что, описав круг, они вот-вот вернутся, дрожащая преступница лихорадочно соображала, чем бы прикрыть верхний срам — увы. Другого платка у девушки не имелось, шарф пропал вместе с сумочкой и деньгами, кроличий треух не годился — кофточкой? Обрывая пуговицы, Ниночка расстегнула дешёвую синтетическую шубейку и даже успела вытянуть из рукава левую руку, как, ревя моторами, мотоциклы вновь загрохотали по лестнице.

В себя избитая до бесчувствия девушка пришла только в сто восьмом отделении милиции — глаза, слава Богу, видели. Значит — не кислота. Заурядное мордобитие.

— Благодари Бога, сучка, что дёшево отделалась, — глухо, будто сквозь вату, дошли до Ниночкиного сознания слова старшего лейтенанта Градова. — Глаза в порядке, челюсть не сломана, нос, кажется, тоже цел, а что вся рожа синяя — до свадьбы, ха-ха-ха, заживёт! Вообще, блин, не перестаю дивиться на вас проституток — живучие как кошки! И бьют вас, и режут, и депортируют на стройки капитализма, и пачками продают в заграничные бордели, а вы всё не переводитесь! Но ты — вообще! Совсем обнаглела стерва! Это надо же — в центре Москвы появиться с голой мордой! Хотя, конечно, при твоём промысле закрывать верхний срам… солидный клиент не клюнет… Ну, вот дура и допрыгалась. И какого чёрта тебя в пять утра понесло к Страстному монастырю? Там и вообще строго, всегда наш пост, а в эту пору — какие клиенты? Натурально — чокнутая!

Гул в Ниночкиной голове утих, сознание прояснилось, обвинение в занятии проституцией возмутило девушку: как раз напротив! В столь бедственном положении она оказалась именно потому, что сбежала от завербовавших её на работу якобы горничной в отеле московских сутенёров. Конечно, что скрывается за фасадом фирмы "Дорогу молодым" наивная провинциальная девушка поняла только попав в Москву — в холле разместившейся в современном многоэтажном доме гостиницы "Дюймовочка". Увы, только после того, как у неё отобрали паспорт, Ниночка догадалась, какой работой ей предстоит заниматься. Будучи девушкой весьма решительной, она ухитрилась обмануть охранника и выскользнуть на улицу. Как оказалось — в буквальном смысле: да, у неё были деньги на обратный проезд, но без паспорта не продавали билетов даже на пригородные электрички. А скоро, спасаясь от очередной милицейской облавы на лиц не имеющих регистрации, Ниночка лишилась и этих денег — в поднявшейся суматохе их то ли украли, то ли она попросту потеряла сумочку с девятьюстами рублями. Позвякивающей в кармане старой шубейки десятки мелочью хватило только на пирожок с капустой, на вокзал без денег возвращаться не имело смысла — растерявшаяся девушка вспомнила услышанный в очереди возле касс разговор, что будто бы в странноприимном доме Страстного монастыря кающаяся грешница может получить помощь, и, боязливо расспрашивая редких ночных прохожих, Ниночка к утру добралась до заветного места. Да уж — добралась…