Андрей Федосеенко - Искатель. 2009. Выпуск №2

Кажется, все логично. Версия выстроена безупречно, если не принимать во внимание мотив убийства Дрягиной. Езерский поспешил поделиться своими соображениями со следователем. Кирута со свойственной ему сдержанностью выслушал капитана и скептически заметил:

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Нестыковка первая: опытная партизанка могла открыть ночью только хорошо знакомому человеку — взлома дверей, разбитых окон в доме Дрягиной, как известно, не было, а труп погибшего никто из селян не опознал. Выходит, что это был залетный, но тогда как он попал в дом? Нестыковка вторая: убийства, как известно, совершают реальные люди из плоти и крови, а не нитки-невидимки. Спрашивается, как этот человек побывал в селе, и, возможно, не раз, нашел нужный дом, сделал свое подлое дело и ушел незамеченным? Если у него был сообщник в селе, то кто он? Нестыковка третья: течение Десны у Старого Крупца сильное, и труп наверняка оказался бы далеко от места совершения убийства, а не в заводи у моста. Не принесло ли его откуда-то сверху, из райцентра, например? Нестыковка четвертая: эксперты утверждают, что неизвестный был убит в апреле-мае, а Дрягина погибла в конце июля…

— Да, тут многое не вяжется, — задумчиво молвил инспектор.

— Хорошо вяжутся только носки да шапочки, — сказал Ки-рута. — Конечно, нам многое еще неизвестно, отсюда так много нестыковок. Главная задача — установить мотив убийства. И здесь мне не дает покоя одна догадка: журналист в своей статье упоминал, что Дрягина готовила книгу «Записки партизанки», в которой излагала свою версию гибели партизанского отряда. Куда девалась эта рукопись: сгорела или ее похитили? Если бы нам удалось обнаружить ее, мы бы ответили на главный вопрос: кто убийца? Но это так, в идеале. А пока надо трудиться: переговорить с племянницей Дрягиной — не было ли у тети родственников или знакомых мужского пола в городе. И одновременно разослать запросы в другие города, и прежде всего в соседние области, о без вести пропавших…

Ответы на запросы в соседние области не заставили себя долго ждать. Первым пришел ответ из поселка Угра Смоленской области, В нем содержалась просьба проверить данные по факту исчезновения Старикова Михаила Павловича, 1935 года рождения, уроженца Смоленской области, который отправился весной на машине в Брянскую область и пропал. К письму прилагалась фотография пропавшего, сообщались особые приметы.

В своем заключении эксперты указали, что у погибшего был открытый перелом предплечья. Родственники Старикова подтвердили, что два года назад в результате ДТП он получил тяжелую травму руки. Совпадали и другие приметы. Так удалось

установить, что погибшим является именно он — Стариков Михаил Павлович, уроженец Смоленской области.

В районном центре Езерский разыскал молодую женщину, с которой познакомился командированный Стариков, и та рассказала Кируте, как водитель «Москвича» подвез ее до дома и как приглянулся ей. Женщина пригласила Михаила в гости и оказала ему радушный прием. Случайный знакомый уже собрался уходить, когда нагрянул ее бывший муж с другом-собутыльником. Они избили ее, а Михаила куда-то увезли, и больше она его никогда не видела. Слышала только, что где-то за городом вскоре нашли сожженную автомашину, и подумала: «Уж, не с Михаилом ли так жестоко расправились?» Хотела сообщить в милицию, но побоялась…

Необходимо было вновь возвращаться к уголовному делу Дрягиной. О потерянном времени Кирута не сожалел. Да и нельзя сказать, что оно было потеряно впустую. То, что дело Старикова не удалось пристегнуть к делу Дрягиной, дало определенный результат: на передний план все яснее выступала версия убийства Дрягиной в связи с ее военным прошлом, о которой с самого начала говорил прокурор.

По поручению Кируты Езерский вновь встретился с Марией Марковной Журавлевой. На этот раз он поставил перед ней два вопроса: первый — что рассказывала тетя о том человеке, которого она встретила в санатории «Жемчужный»? Второй — что ей известно о тетиной рукописи «Записки партизанки»?

Мария Марковна по существу заданных ей вопросов пояснила следующее:

— Свою рукопись тетя Клава прятала в чулане, в небольшой металлической шкатулке, похожей на сундучок. Это была обычная общая тетрадь в клеенчатой обложке. Тетя обещала познакомить меня с содержанием тетради, как только закончит свою работу. По поводу личности человека, которого тетя Клава встретила в санатории в Геленджике, мне известно совсем немного: тетя Клава однажды проговорилась, якобы сдается ей, что видела она его не только в партизанском отряде, но и значительно раньше… «Уж больно он напомнил мне одного юношу, которого я знала задолго до войны. А может, мне просто показалось… У него такая редкая примета — брови, сросшиеся на переносице…»

— Это уже кое-что, — заметил инспектор.

— Вам надо поговорить с моим коллегой, который встречался с тетей и написал о ней очерк, — посоветовала Журавлева. — Возможно, он что-либо вспомнит…

— Спасибо за газету, но вернуть ее пока не могу — в том очерке есть сведения, которые нас весьма заинтересовали.

— Рада вам помочь. Ведь речь идет о близких мне людях — тете и двоюродном брате…

Езерский давно намечал встречу с журналистом Павлом Багинским, автором очерка «Дом в березках». И теперь, находясь в редакции районной газеты «Заря», он решил не откладывать эту встречу. Журавлева провела капитана в соседний кабинет и познакомила со своим коллегой.

Багинский производил впечатление человека старой закваски: мягкие манеры, бородка старого интеллигента, проницательный взгляд, завораживающий голос. Маленький, тщедушный, в больших очках-линзах, этот человек сразу же располагал к себе.

Инспектора интересовало все, что осталось «за кадром», — фрагменты беседы корреспондента с Дрягиной, которые по каким-то причинам не вошли в очерк.

Багинский совсем немного добавил к тому, что уже было известно сыщику. Он отрицательно ответил на вопрос: «Не называла ли Дрягина фамилию или имя человека, которого она видела в санатории «Жемчужный»? Свою рукопись Дрягина не показала журналисту, хотя тот выразил желание ознакомиться с ней. «Материал еще сырой, — сказала бывшая партизанка, — требуется доработка. Вот перечитаю еще раз, подправлю, и тогда смотрите…»

И все же встреча с Багинским, как оценил ее позднее Езерский, была отнюдь не напрасной. Журналист, будто спохватившись, в конце беседы сообщил, что одно обстоятельство он не включил в очерк. У Клавдии Федоровны была догадка: человек, которого она встретила в санатории и которого однажды видела :в партизанском отряде, напомнил ей одного юношу из усадьба помещицы Соловской, где Дрягина когда-то жила и училась, где прошли ее детство и юность. Правда, у Дрягиной были определенные сомнения относительно этого, что и побудило Багин-ского оставить данное обстоятельство за рамками очерка. Да и Дрягина на этом настаивала…