Коллектив авторов - Полдень, XXI век (октябрь 2011)

– Кто там у вас сейчас за главного?

– Седой.

– А где Микола Хмурый?

– Убит в прошлом году, в стычке с марьинскими.

Похоже, старушка осталась довольна ответами. Напряжение

на её лице спало. Она сменила позу на более свободную, но ружья не убрала.

– Девочку к себе возьмёте? Десяти лет. Умная, грамотная, работящая, – задала бабка главный свой вопрос.

Трофим понял, к чему та клонит, и успокоился. Всем было известно отношение кузьминских к детям. Наряду с порталом они считались основным богатством, мостом в будущее.

Коренной общинник Трофим не мог понять действий некоторых соседей, живущих без детей и не стремящихся их завести. Ну, пограбил ты, покуролесил, а дальше что? Кто прожуёт тебе краюшку на закате жизни, кто укроет зябнущие ноги? Или они не надеются дожить до старости?

– Отчего ж не взять? Возьмём. И ты приходи, если хочешь.

– Нет, я здесь ещё не всё закончила, – сказала старушка, убирая наконец ружьё. – Уйду – пропадут годы селекции. Может, весной. А внучке у вас надёжней будет.

Она мотнула головой, и из-за соседнего воздуховода вышла худенькая долговязая девочка. Соломенные косички торчали в разные стороны. Голубые глаза испуганно прыгали с гостей на бабку и обратно. В руках она держала взведённый арбалет.

– Здравствуй, – умилился Трофим. – Как тебя зовут?

– Леся.

– А меня дядя Трофим. Будем знакомы. Пойдёшь с нами?

Молчавший до этого рыбой Шнырь обиженно запричитал.

Бабка его усовестила и, прикрикнув для острастки, рывком извлекла стрелу и начала бинтовать рану.

– А что ж вы с внучкой на прорыв не пошли? – глядя на точные движения старушки, задал мучивший его вопрос Трофим.

– Болела внучка. Влёжку. Никак её трогать нельзя было. А я с ней осталась. Поначалу тихо было, а теперь что ни день – новые гости мимо ходят, – ответила старушка, заканчивая оказание первой помощи. – Чую, скоро толпой явятся, ничейную землю обживать. Вы-то как?

– Нам бы своё удержать, – вздохнул Трофим и, отойдя к кадкам и ящикам, принялся изучать бабкины богатства.

Долго гостевать не стали. Взяли, чем хозяйка нашла нужным поделиться, и отправились в обратный путь.

Не успело гостеприимное здание скрыться из виду, как осмелевший Шнырь, нагло осклабясь, поинтересовался:

– Как девку делить будем, командир? Она вроде как общая.

– Это не девка, а ребёнок, – вспыхнул Трофим. – Ещё раз пасть откроешь – половины зубов не досчитаешься.

Шнырь увял и надулся. До самого заката он обиженно глядел под ноги, замыкая их маленькую колонну. Трофим хотел было прикрикнуть, напомнив об обязанностях замыкающего, но решил не накалять.

На ночлег остановились у Чистых прудов. Забрались на крышу и устроились у края. Так безопаснее: не на виду, прикрыты с трёх сторон, и крысы по ногам не бегают.

Трофим отдежурил первым, разбудил Шныря и устроился рядом с Лесей. Заснул он мгновенно. Будто в колодец провалился. Но сон был беспокойным, поверхностным. В нём он карабкался куда-то вверх, тянулся, хватался за что-то мягкое и податливое, соскальзывал и опять карабкался.

Очнулся Трофим рывком. Вынырнул, уловив краем сознания непонятную возню рядом и услышав сдавленное мычание. Открыв глаза, он увидел в свете звёзд нависшую над девочкой тёмную фигуру. Не вставая с места, Трофим отвесил ей смачный пинок.

Шнырь подпрыгнул от неожиданности, оступился и, споткнувшись, перевалился через край крыши. С мягким чмоком тело незадачливого насильника плюхнулось в куст у дома.

Трофим прислушался. Тишина. Ни ругани, ни стона. Три этажа. Мог даже удариться не сильно. Он взглянул на девочку. Та ошарашенно осматривалась по сторонам. Похоже, спросонья она ничего не поняла.

Схватив одной рукой девочку, другой – ружьё, Трофим поспешил к чёрному прямоугольнику люка. Спустившись на ощупь на предчердачный этаж, он нырнул в первую попавшуюся дверь. Протолкнул девочку вглубь квартиры, сел у двери и принялся чутко ждать рассвета. Ребёнок тихо и доверчиво сопел рядом.

Когда окружающий мир посерел, Трофим осторожно спустился вниз. Шныря у дома не было. На расплющенном кусте нашлись капли крови. Редкие красные кляксы сворачивали за угол, чтобы оборваться в десяти шагах маленькой лужицей. Никаких признаков близости упавшего. Никакого намёка на его присутствие.

Быстро собравшись, Трофим двинулся к Яузе, но не бульваром, а в обход, через Китай-город. Шли медленно, сторожко, почти струясь по стенам. Не выходя на открытое место и выбирая узкие улочки.

Первой Шныря заметила Леся. Он лежал у Яузских ворот, укрывшись за проржавевшим остовом машины, и неотрывно смотрел в сторону бульвара. Со стороны Солянки, откуда подошли Трофим с девочкой, он был как на ладони.

Леся взвилась, как тетива, и остановилась. Трофим, отследив её взгляд, прикрыл ей рот и оттащил в укрытие. Там он спокойно улёгся, прицелился и послал пулю в голову предателя. Сегодня милосердие в его планы не входило.

Дальше пошли в рост, почти не прячась. Только зорко выцеливали проёмы окон по обе стороны дороги. Девочка действительно была хорошо обучена. Однажды, поймав краем глаза движение, она спустила тетиву не думая, на автомате. Трофиму пришлось уговаривать её оставить труп крысы здесь.

– Мы такое не едим, – увещевал он ребёнка, – разве что голубей, и то не регулярно.

Не верила. Туго, видать, ей с бабкой пришлось в последнюю зиму.

Подойдя к посту, оба радостно замахали руками. Часовой показался, но радужных эмоций не разделил.

Он был один и очень напуган.

По его словам, ночью прорвались марьинские. Прошли далеко, почти до портала. Седой то ли ранен, то ли убит, полной ясности нет. Сейчас все, оголяя другие направления, стягиваются к сердцу общины.

Уяснив ситуацию, Трофим бросил лишние вещи и ринулся напрямик прудами. Леся увязалась за ним. Аргументов слушать не хотела:

– Бабушка велела с тобой идти.

И всё. Хоть кол на голове теши.

Трофим передвигался длинными перебежками, переходя на шаг только чтобы перевести дух. Девочка старалась не отставать. В районе стадиона она окончательно выдохлась. Села на землю и, тяжело дыша, ела Трофима пронзительно-голубыми глазами. Пришлось взять на руки и нести.

Но даже с девочкой на закорках до портала Трофим добрался меньше чем за час. Там вовсю кипела работа. Мужчины таскали из подвала старый хлам и городили баррикаду у входа. Женщины насыпали в мешки песок и подтаскивали туда же. Подростки набивали обоймы и наблюдали за окрестностями. Все были сосредоточены и при деле.

Самые плохие ожидания не оправдались: Седой хоть и был ранен, но оказался на ногах, бодр и деятелен. Он молнией носился вдоль новой линии обороны, организовывая, направляя, подсказывая. Увидев вернувшегося разведчика, старейшина кивнул, указал рукой на точку и пролетел дальше.