Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

Танрэй уже догадалась, что будет дальше, и тихо хихикала, пряча лицо на плече Ала.

— Все бы ничего, но вскоре я проснулся от ледяного воздуха, продрал глаза и стал замечать, что иду к своему корпусу, а на улице как-то подозрительно мало машин и людей…

Он слегка встряхнул за плечи жену, которая, утомившись с ним бороться, терпеливо дожидалась окончания побасенки.

— Эх… «Орисфереро» оказался закрыт и грустно белел на фоне звездного неба. Я стоял перед входом, дурак дураком, с отмороженным носом и остекленевшими глазами, и только спустя минут двадцать нашел единственного прохожего, у которого спросил, что такое творится. Представляю, что подумал обо мне тот несчастный, когда я, услышав ответ, ухохатываясь, согнулся перед ним пополам и был недалек от того, чтобы покататься в сугробе. В общем, после прошлой бессонной ночи, экзамена и вечеринки жена все-таки не выдержала и уснула вскоре после меня, дохляка. А через пару часов подскочила и решила, что десять вечера — это десять утра. Ну ведь в точности так же темно, кто тут разберет! И давай меня тормошить…

— Браво, — ядовито завершила Ормона, выбираясь из его объятий, — это уже двадцатый вариант исполнения тобой этой трагедии в двух частях.

— Ну не двадцатый, а второй… после тебя…

— Расскажи об этом Алу. Он поверит!.. Пф! «Второй»!..

Вода просочилась в щель, образовавшуюся между перекрытиями потолочного купола. Крепеж дернулся, ферму перекосило, соединение ослабло сразу в двух местах…

Встряхиваясь, под струями ливня к комплексу Теснауто мчал громадный волк, и в голове его звучало единственное имя — Танрэй. Он уже знал, что произойдет там в ближайшее время, он торопился, чтобы предотвратить множество смертей… или одну…

Ал почувствовал прикосновение к локтю.

— На пару слов, — шепнул Дрэян, снимая мокрый плащ и стряхивая капли с черных, закрутившихся от влаги волос. — Отойдем…

Мужчины вышли в соседний зал.

— Мы только что нашли исчезнувшего ученика атме Танрэй… Но мне не хотелось бы сейчас огорчать вашу супругу, Ал. Вы известите ее, когда сочтете нужным.

— Ашшур?

— Да, кажется.

— Он мертв?

— К несчастью, да. Боюсь, той ночью он просто поскользнулся в темноте, свалился с обрыва и свернул шею. Мы хорошо рассмотрели его и не обнаружили ни малейших следов насильственной смерти…

— Падение с обрыва можно инсценировать, ведь правда?

— Можно. Другой вопрос — а кому это нужно? Подумайте.

— Ну да… Логично…

Ал не испытывал ни малейшего сожаления по поводу смерти туземца, однако был обеспокоен тем, как воспримет эту новость Танрэй. Она сегодня так жизнерадостна… Вон стоит и хохочет, слушая болтовню Паскома и Тессетена. А вот к ним подошла Ормона — холодная красавица наконец-то присоединилась к их беседе, но на лице не видно никаких эмоций.

Дрэян с поклоном затерялся в толпе.

Что-то сказав собеседникам, Сетен покинул их и с бокалом в руке поднялся на ассендо павильона. Ливень к тому времени перестал, но горожане выходить под открытое небо не спешили. Ормона и Танрэй одновременно проводили Тессетена взглядом, и первая поджала губы, а вторая тут же отвернулась и с веселой улыбкой продолжила разговор с Учителем.

Плита дрогнула. Если бы не музыка, ее скрежет можно было бы услышать.

Одно из креплений лестницы почти разошлось…

Нат сократил путь и перепрыгнул ров далеко от моста, однако патруль во главе с Саткроном заметили приближение зверя прежде, чем тот, мчась к цели, узнал уже однажды едва его не убивших людей.

— Тварь! — прошипел Саткрон и, когда волк приземлялся на ближний берег рва, выстрелил.

— Уф! Едва тебя нашел! — подкравшись сзади, Ал поцеловал Танрэй в шею.

Ормона сверкнула на них глазами, а после отошла к какой-то женщине, которой не терпелось с нею поговорить.

— А я и не пряталась, — суховато ответила жена.

— Ну прости! Давай уже забудем о вчерашней ссоре, это глупость!

— Глупость, после которой ты бросил меня одну…

— Не одну, а с твоей мамашей!..

— …и ушел ночевать неизвестно куда!

— Известно: в лабораторию. Тримагестр подтвердит, если ты не веришь… Господин Солондан!..

— Оставь его в покое! Я верю. Но ты…

— Да, я — пупырчатый ящер из Кула-Шри. Извини меня за вчерашнее, и хватит дуться, ладно? Обещаю тебе, что сегодня одну тебя я не оставлю и…

Он уже хотел пошептать ей на ушко всякие интимные непристойности, от которых она всегда так смешно краснела, но Танрэй идти на попятную не собиралась:

— Куда тебя уводил Дрэян?

Ну вот, испортила весь праздник… Причем себе…

— Танрэй…

Ну вот и к чему была эта дурацкая торжественность в голосе? Она все поняла, побледнела и опустилась на бортик фонтана.

— Нашли Ашшура?

— Да.

— Мертвого?

Он смолчал, а жена закрыла лицо ладонями.

— Солнышко, давай лучше потанцуем? Убиваться будем завтра, а сегодня ведь праздник, сегодня твоя ночь, ты блистала на сцене, как Волчья звезда!

Он обнял Танрэй и закружил, сам не понимая, почему в ее адрес у него вырвался столь сомнительный комплимент. Светило в созвездии Охотника с Волком всегда считалось как самым ярким, так и роковым. В пламени Волчьей звезды, по древнему обычаю, сгорали умершие ори, а родившийся под Волчьей звездой становился обладателем беспокойной судьбы, и жизнь его была полна смертельных опасностей. Разумеется, на самом деле ничего мистического в ней не было — обычная ближайшая к Убежищу кратная звезда главной последовательности, то есть — две звезды, одна из которых прогорела еще миллионы лет назад и стала белым карликом. После катаклизма, когда Оритан полностью ушел в южное полушарие планеты, Волчья звезда перестала быть видимой для его жителей. И только здесь, на Рэйсатру, ори снова смогли любоваться ею, затмевающей сияние других звезд на небосклоне.

— Всё изменится. Всё пройдет. Мы ведь даже еще не сталкивались с настоящими трудностями.

— По-моему, ты становишься циником. Как Тессетен…

— Да, благодаря обстоятельствам, — он покосился на тестя и тещу, танцевавших неподалеку, — приходилось проводить с Сетеном больше времени, чем хотелось бы мне, а может, и ему.

— Только он умеет вовремя остановиться… — проворчала она. — А тебя иногда заносит… Но вспомни, ты только вспомни, каким был, когда мы увиделись впервые!

Ал едва не взвыл волком:

— Да как же вы все надоели со своей назидательной трескотней о прошлом! Что вы влипли в это прошлое?! Неужели нельзя жить настоящим и заботиться о будущем? А я только и слышу, что сожаления по поводу утраченных «куарт», стенания о потерянном золотом времени, обличение современности…