Дэниел Худ - Драконья справедливость

Как-как? С помощью Фануила. Тут и придумывать нечего — обмозговать кое-какие детали, и все. Выбраться отсюда и смыться — это не штука. Выбраться и одолеть ведьму с парой приспешников и демоном на подхвате — вот задача, которую надо решить. Крепкая ножка от койки сгодится, чтобы дать стражнику по башке, но против черной магии она не потянет.

«Фануил, на каком расстоянии действуют твои заклинания?»

«В нескольких ярдах, мастер, не больше».

«А как долго длится их действие?»

«Смех, сон, чесотка проходят минут за пять. Огонь горит как обычный, пока есть чему гореть».

Значит, дракончик способен ему помочь, только находясь рядом, в тюрьме. Встреча Райса с ведьмой должна состояться ночью, что облегчает задачу. Фануилу в темноте будет легче пробраться в замок. «Они начнут действовать после полуночи, — решил Лайам. — Они ведь не могут просто встать во время ужина и сказать — извините, нам пора вызывать лорда-убийцу». Времени хватит и на то, чтобы отдохнуть, и на то, чтобы все хорошенько обдумать. Он глянул на койку, и ему вдруг захотелось прилечь, так захотелось, что все ушибы его жалобно заскулили. Лайам вздохнул, покрутил головой и сел, потом лег, сладко потягиваясь и одновременно морщась от боли.

«Как думаешь, ты сможешь проникнуть в замок так, чтобы тебя никто не увидел?»

«Тут полно окон. Труднее будет добраться до подземелья».

Дракончик начнет движение после заката, стал прикидывать Лайам, на спуск ему понадобится не менее часа…

«Тебе хватит часа?»

«Двух хватило бы точно, но, наверное, доберусь и за час. Тут ведь не разбежишься, придется соблюдать осторожность. Однако, как это поможет тебе, я не очень-то понимаю».

Лайам оторопел.

«Что ты хочешь этим сказать?»

Фануил с присущей ему педантичностью изложил свои мысли, и Лайам вынужден был признать их резонность. Чтобы освободить узника, понадобятся ключи, а они висят на поясе у одного из солдат. Усыпив охранников, дракончик сможет выпустить Лайама, но… зачем? Что он будет делать потом? Пойдет в камеру к ведьме и попросит у нее позволения посидеть тихонько в углу? Магический сон длится очень недолго, а ключи ведь надо вернуть, чтобы стража могла впустить к Аспатрии Райса и Проуна. Было бы проще, если бы у кого-нибудь имелась запасная связка ключей или если бы стражники хотя бы на время расставались со своей связкой. Оставляли бы ее где-нибудь, что ли. Вполне возможно, что второй комплект ключей существует и что стражники бдительны далеко не всегда, но информации о том у дракончика нет, а значит, и нечего брать это в расчет.

«Мне кажется, смысл всей затеи не в том, чтобы освободить тебя, мастер, а в том, чтобы не дать этим людям совершить свой обряд. И сделать это необходимо так, чтобы все убедились в их лживости и в твоей невиновности. Я верно понял тебя?»

Лайам недовольно скривился. Он догадывался, что сейчас предложит дракончик, и потому ограничился угрюмым кивком.

«Тогда, мастер, послушай мой план. Я спрячусь где-нибудь в подземелье и стану ждать, пока Проун и Райс не спустятся вниз. Затем я просто пойду за ними и буду вести незаметное наблюдение. Как только компания приготовится к вызову демона, я выскочу из укрытия и усыплю их. И буду повторять сонное заклинание до тех пор, пока их не найдут — со всеми уликами, от которых не отвертеться. Вряд ли меня заметят. В поднявшейся суматохе, думаю, мне удастся спокойно уйти. Раз меня не заметят, то и тебя к этой истории приплести не удастся, даже если кому-то вздумается это проделать. Все поймут, что ты не виновен, но только в том случае, если ты будешь сидеть под замком».

Да, план дракончика был определенно неплох. Но стопроцентной гарантии успеха он не давал. Фануила могли обнаружить. И тогда… Впрочем, Лайаму не хотелось и думать, что будет тогда. Риск есть риск, и на него, хочешь не хочешь, идешь, если намереваешься чего-то в этой жизни добиться.

Правда, рисковать-то на этот раз придется совсем не ему. Рисковать будет дракончик. А он будет полеживать в своей камере, сложа руки, и поплевывать в потолок. Лайама страшно злило то, что он сделался заложником ситуации. Не в его привычках отсиживаться за чьей-то спиной. Около получаса он вертелся на койке, пытаясь отыскать в плане уродца лазейку, позволяющую ему подключить к ночной заварушке себя, но не преуспел в том нимало. Части головоломки не стыковались — ключи, время сбора преступников, расположение стражей…

Фануил терпеливо ждал. Наконец, Лайам сдался.

«Ладно. Так мы и сделаем. Вернее, все сделаешь ты. А я, пожалуй, вздремну. Разбудишь меня, когда справедливость восторжествует?»

«Да, мастер».

«Шучу. Будь осторожен, малыш!»

«Да, мастер».

«Устал? Может, найдешь безопасное местечко и выспишься?»

«Я сижу на крыше центральной башни. Спать можно и тут».

Лайам потянулся всем телом и шумно вздохнул. Может, и вправду залечь вечером спать, чтобы не сходить с ума от тревоги за Фануила. По крайней мере, надо попробовать прикорнуть хоть сейчас. Чувствуя себя совершенно несчастным, он закрыл глаза и затих.

Сон не шел, ибо мысли кружились в его голове, словно стая птиц, готовящихся к перелету. Вопросы, которыми он задавался, в немедленном разрешении совсем не нуждались, однако отмахнуться от них Лайам почему-то не мог.

Хорошо бы, к примеру, понять, чего ждет от обряда граф Раис? Бессмертия? Безграничной власти? Или он хочет повелевать армией демонов? Что обещала ему Аспатрия и чем он должен за то заплатить? Вопросы не имели ответов, но, наслаиваясь друг на друга, они создавали картину чего-то ужасного, надвигающегося не только на Лайама, но и на Дипенмур, и на герцогство, а возможно, и на весь Таралон. Тревога росла, беда казалась неотвратимой, она приближалась, и только маленькая фигурка дракончика маячила у нее на пути. Теперь все зависело от того, как справится со своей задачей крылатый уродец. Он безусловно не отступит, не дрогнет, но его противники сильны и коварны, да и потом, много ли надо силы и хитрости, чтобы справиться с таким малышом?

Сердце Лайама защемило от нежности к своему фамильяру. Лежа на койке, усталый, разбитый, он дал себе слово никогда больше не дразнить Фануила и не посмеиваться над ним. Если все пройдет хорошо, он станет покорно сносить его педантичность, его занудство, его туповатость и постарается даже смириться с полным отсутствием чувства юмора у этого дурачка. «Слова плохого ему не скажу, — думал Лайам. — Только бы все обошлось, только бы он опять был рядом со мной!»

Словно в ответ на эти покаянные мысли, под койкой что-то зашевелилось. Раздался короткий шорох, потом царапанье. Он сел. Койка скрипнула, царапанье прекратилось, затем возобновилось с удвоенной силой. Медленно, стараясь не шуметь, Лайам свесился с койки и заглянул под нее. Прямо в глаза ему смотрела здоровенная крыса, шкурка ее влажно поблескивала.