Дэниел Худ - Драконья справедливость

После короткого молчания герцог спросил:

— Тут замешан ваш фамильяр?

Лайам кивнул, и герцог прикрыл глаза.

— У меня есть меч, заговоренный против демонов, милорд. Прикажите вернуть его мне и разрешите понаблюдать за ними нынешней ночью. Клянусь, я не сбегу. Пошлите со мной стражу. Мы как-нибудь спрячемся, и, когда начнется обряд, мы схватим их, мы их поймаем с поличным. Милорд, это необходимо, это наш единственный шанс изобличить убийц и предотвратить новые кровавые преступления! — Он старался говорить убедительно, но чувствовал, что сбивается на умоляющий тон, он не думал, что герцога можно склонить к чему-то мольбами.

Впрочем, Веспасиан, казалось, его и не слушал. Открыв глаза, он негромко заговорил:

— Двенадцать лет назад, будучи по случаю коронации нынешнего короля в Торквее, я попал на совет лордов. Там среди прочих дел рассматривалась и тяжба двоих лордов из Мидланда. Решение совета каждый из них счел половинчатым, и раздраженные лорды уехали восвояси.

Лайам насторожился. Нечто похожее и вправду происходило. Правда, не двенадцать, а одиннадцать лет назад. Отец приехал с совета чернее тучи и повелел сыну как можно скорее покинуть студенческий городок. Семестр подходил к концу, Лайам попросил разрешения задержаться, отец позволил, чем спас своему отпрыску жизнь.

— Чем все это кончилось, я узнал уже в Дипенмуре, — продолжал герцог. — Лорд Даймэн, совершив коварную вылазку, убил своего соседа, а замок его разорил. Мне горько было об этом слышать, поскольку убитый слыл человеком добрым и справедливым. Он был вашим однофамильцем, возможно вы знали его. Лорд Отниэль Ренфорд. Вы ведь тоже из Мидланда. Это имя ни о чем вам не говорит?

«К чему он клонит?»

— Река Рен течет через весь Мидланд, милорд, — осторожно ответил Лайам. — Ренфордов у нас много.

Веспасиан нахмурился, уголки его рта дрогнули.

— Сын отомстил за отца. Он убил Даймэна в его собственном доме. — Герцог умолк, не сводя с Лайама глаз. — Я не осуждаю его.

Лайам сдержал вздох облегчения, но расслабляться не стал.

— Теперь я что-то припоминаю, милорд. Кажется, юноша скрылся и за его голову было обещано вознаграждение. Но оно, похоже, еще не востребовано.

— И не будет востребовано. В прошлом году лорды пересмотрели спорное дело в пользу погибшего Ренфорда, а его сыну объявили помилование. Но поскольку беглеца не нашли, а земли, которые он мог унаследовать, давно поглотили другие владения, то реституцию сочли невозможной, и все оставили так.

«Итак, он знает, кто я такой. И что же мне делать?»

Признаться? Объявить себя лордом? Но поможет ли это ему? Рен — река действительно длинная. Веспасиан может и усомниться, тот ли Ренфорд стоит перед ним. Да и в любом случае это не имеет отношения к тому, что сейчас происходит. Смерть Даймэна лишь доказывает, что Лайам способен убить, так почему не решить, что он убил Грациана?..

Но прежде чем он успел прийти к какому-то выводу, Веспасиан снова заговорил:

— Вы останетесь здесь, господин Ренфорд, и утром предстанете перед судом. Я запрещаю вам обсуждать с кем-то еще все то, что вы мне сейчас сообщили. Я запрещаю вам также что-то в связи со всем сказанным предпринимать. Вам это понятно? Жизнь ваша зависит сейчас от того, правильно ли вы меня поняли.

— Я понял, милорд, — ответил Лайам, отводя взгляд и благодаря небо, что герцог не взял с него слова.

Пришел и минул полдень, хотя Лайам мог судить о течении времени только по сообщениям Фануила. Дракончик обшаривал леса к югу от замка, но поиски результатов пока не давали. Лайам лежал на койке и размышлял о визите герцога, попутно прикидывая, стоит ли вносить поправки в намеченный план. И если стоит, то каковы должны быть эти поправки.

Граф — родственник герцога, а кто же дает своих родственников в обиду? Не проще ли сделать вывод, что родича пытаются оболгать? Ведь обвинения против него голословны, прямых доказательств виновности Райса нет. Правда, существует какая-то девушка, вроде бы что-то о графе знающая, но та находится в Хоунесе. Лайам, сидя в тюрьме, не может ее ни опросить, ни доставить в суд. Не может он отыскать и бандитов, так лихо насевших на него на дороге, а они явно были подосланы графом, иначе откуда бы у них взялись боевые лошадки, да и кто бы еще решился напасть на квестора ареопага среди белого дня?

Судя по нынешнему состоянию дел, улик не хватало и для того, чтобы обвинить кого-либо из троих заключенных. О возможной причастности ведьмы к убийству детишек свидетельствовало лишь то, что при ней имелись ключи. Более шатким было положение Котенара, но то, что именно он нашел тела убиенных, причем на глазах у многих людей, говорило в его защиту. Лайама можно было наказать за хранение запрещенной литературы, однако наличие «Демонологии» никак не свидетельствовало о том, что она была пущена в ход.

Похоже, герцог надеется, что все само собой утрясется. Ареопаг ведь закрывает некоторые дела за недостаточностью улик. Возможно, и здесь будет так же. Всех обвиняемых отпустят, а их дела объявят не поддающимися расследованию. Со временем шум вокруг смерти Грациана уляжется, как и вокруг смерти детишек.

«Да, именно так он и думает, именно потому он и приказал мне держать рот на замке. Именно потому и спросил, правильно ли я его понял. Он не хочет, чтобы имя графа было втоптано в грязь, ибо тогда тень падет и на имя Веспасианов. Но ему также нет смысла делать козлов отпущения из нас с Котенаром. Тот, кому грозит казнь, может сболтнуть что-нибудь лишнее во время судебного разбирательства. Если же герцог не будет активен, то и ареопаг не будет активен. Главное, никому не дергаться, и все пройдет хорошо. Тихо, мирно и в соответствии с буквой закона».

А как же обряд? Лайаму вдруг пришло в голову, что герцог ему не поверил. И даже не то чтобы не поверил, а попросту пропустил предупреждение мимо ушей. Почему? Да потому, что оно требовало от него немедленных действий. А действовать герцог не хочет. Похоже, он вообще придерживается политики выжидания.

Значит, придется все же осуществить свой план. Лайам вздохнул и велел Фануилу быть повнимательнее.

Поговорив с дракончиком, он заснул. Во сне его мучил кошмар, некогда чуть ли не ежедневно его посещавший, но в последние годы появлявшийся все реже и реже.

Отчий замок пылал. Лайам знал, что горит родовое поместье, хотя оно больше походило на Дипенмур. Сильный ветер гнал жгучее пламя прямо в его сторону. Солдаты Даймена, отбрасывая чудовищные тени, рыскали вокруг замка, приближаясь к нему. Он пригнулся и в отчаянии побежал прочь, отчетливо понимая, что уйти не удастся. Он бежал со всех ног, но почему-то никак не мог добежать до ворот, где валялось пылающее тело отца.