Дэниел Худ - Драконья справедливость

Лайам проснулся в холодном поту, дивясь тому, что кошмар столь неотступен. Потирая лицо ладонями, он пожалел, что опрокинул кружку с водой. В горле першило.

«Почему мне никогда не снится смерть Даймена?»

Сосед победителем вернулся домой. Спустя два месяца Лайам проник в его замок и пробрался в покои. Когда дело было сделано, он украл лошадь и умчался на север. О награде за свою голову ему стало известно через полгода, но к тому времени случившееся так от него отдалилось, что казалось делом чужих рук.

«А ведь он не просил пощады».

Лайам разбудил Даймена, чтобы тот видел, кто перережет ему глотку. Прижатый к постели, беспомощный, лорд плюнул и вытянул шею, словно хотел облегчить убийце задачу. Лайам крепко держал врага за волосы, намереваясь по капле выпускать его кровь. Но в глазах Даймена было слишком много ненависти, и он коротким ударом кинжала прикончил убийцу отца. Сталь наткнулась на шейные позвонки. «А крови почти не было…»

Воспоминание не взволновало. Видимо, потому, что сейчас у него имелись другие причины для беспокойства. Лайам встал с койки, отгоняя ненужные мысли.

«Ну, как?»

«Никак, мастер».

Лайам вздохнул и привалился к стене.

Где-то через пару часов после полудня Фануил нашел то, что искал. Маленький ручеек пробивался сквозь груду камней, и дракончику пришлось повозиться, прежде чем он пробрался к трубе.

«Сможешь пролезть?»

«Да, хотя лететь не смогу. Придется идти по воде».

«Глубоко там?»

«Несколько дюймов».

Лайаму захотелось взглянуть на все самому, но он удержался.

«Если поток слишком сильный, не лезь. Вернемся к первоначальному плану».

«Да вроде бы ничего страшного, мастер. Ну, я пошел».

Поначалу все было просто. Труба уходила на северо-запад, и Фануил без приключений продвигался вперед. Лайам расхаживал по камере, проклиная свое бессилие. Единственно, чем он мог помочь своему фамильяру, это не терзать его поминутно вопросами, и Лайам, теряя огромное количество нервной энергии, вел сам с собой мучительную борьбу. Когда часа через полтора Фануил сообщил, что дошел до первого разветвления, у него словно гора с плеч свалилась. Очень скоро они разобрались, что верхний рукав трубы сворачивает к поселку, ютившемуся под стенами крепости, и дракончик пошел по нижнему рукаву. Что там с течением, Лайам не спрашивал, а уродец молчал.

— Ненавижу ждать, — бормотал Лайам себе под нос. — Ненавижу ждать.

Он все повторял и повторял эти слова, страстно желая, чтобы Фануил нашел еще одно разветвление, или обнаружил, что течение стало сильней, или просто устал от одиночества. Молчание уродца его тяготило.

Наконец дракончик добрался до новой развилки.

«Могу пойти налево, могу направо».

«А где выше?»

Долгая пауза. Лайам замер посреди камеры, стиснув зубы.

«Похоже, левая труба поднимается вверх».

Лайам громко выдохнул воздух.

«Иди по правой. И в будущем выбирай только нижний рукав. — Он тут же пожалел, что подал такой совет. Теперь дракончик вообще перестанет его о чем-либо спрашивать. — Не забывай время от времени проявляться».

«Да, мастер».

Фануил, похоже, решил, что понятие «время от времени» довольно масштабно. Прошла целая вечность. Лайам, вполголоса чертыхаясь, комкал в руках простыню.

«Я уже в крепости», — сообщил вдруг дракончик.

Лайам вскочил с койки.

«Откуда ты знаешь?»

«Я только что прошел под уборной».

— Ха! — воскликнул Лайам, потом поморщился.

«Надеюсь, в ней никого не было?»

«Нет, мастер. Однако сделалось грязновато».

Бедняга! Таскается там один — по уши в жиже, и ничем ему не помочь.

«Ах, Фануил, будь моя воля, я бы полез вместо тебя!»

«Ты бы застрял».

Теперь, когда дракончик тоже торчал под землей, судить о времени стало совсем невозможно. Ему порой начинало казаться, что ночь уже наступила, хотя умом он понимал, что дело еще не дошло до заката.

Чтобы вконец не задергать уродца бесполезными окликами, а заодно поберечь и собственные нервишки, Лайам решил выходить на связь по системе. Он досчитал до тысячи, затем задал вопрос. Фануил ответил, и Лайам снова начал считать, стараясь не думать о том, что может случиться с его фамильяром. Дракончик запросто мог застрять где-нибудь, сбитый канализационным течением с ног, или упасть в отстойную яму, или отравиться ядовитыми испарениями.

«Как дела?»

«Все замечательно, мастер».

Лайам начал новый отсчет.

«Ты не устал? Отдохни, если хочешь».

«Я не устал».

Лайам, отмечая сеансы связи, стал надрывать простыню.

«Как ты видишь там, в темноте?»

«Немного света идет от уборных и из других водостоков. А потом, у меня хорошее зрение».

Лайам рвал и считал, рвал и считал.

На девятом разрыве Фануил заговорил с ним сам.

«Мастер, мне кажется, что тебе…»

И все. Лайам сел, весь подобравшись.

«Фануил?»

Молчание.

«Фануил!»

«Мастер…»

«Фануил, что с тобой?!»

Он скатился на пол, оттолкнул койку в сторону и встал на колени над сливом.

«Фануил, ты где?!»

Ответа не было.

Он в ужасе смотрел в темноту трубы. Там что-то ухнуло, затем послышался плеск.

«ФАНУИЛ!»

Плеск утих.

«Прошу прощения, мастер».

Лайам ахнул.

«На меня накинулись крысы».

«Крысы! Ты цел?»

«Все хорошо, мастер. Мне кажется, я уже рядом. Если ты крикнешь, я выйду на звук».

«Сколько их было?»

«С десяток».

«Ты не ранен?»

«Я цел. Крикни мне что-нибудь!»

Лайам начал горланить походный марш.

Через несколько минут он вытащил из сливного отверстия Фануила и, радостно улыбаясь, сгреб уродца в объятия.

— Ты лучше всех, понимаешь? Ты чудесный дракон, лучший в мире дракон, самый великолепный… — Он оторвал дракончика от груди. — Только мокрый. — Туника Лайама пошла пятнами. — И от тебя несет!

«Это же канализация, мастер», — напомнил Фануил.

— Да-да! — Лайам отхватил от простыни изрядный кусок и принялся обтирать Фануила. На одном из кожистых крылышек он обнаружил разрыв.

«Это что?»

«Крысы. Пустяк».

Сияя от гордости, Лайам приводил уродца в порядок. Тот неуклюже ворочался, дергался и чихал, но Лайам не отпускал его, деловито орудуя тряпкой и бодро бубня альекирский марш, пока дракончик не намекнул, что вокальные упражнения мастера могут привлечь стражу.

— Привлечь? — воскликнул Лайам. — Скорей отпугнуть.

Однако он придвинул койку к стене и из остатков простыни соорудил под ней нечто вроде гнезда. Как следует обустроив дракончика, Лайам улегся сам. Настроение было прекрасным, и предстоящие часы ожидания его уже не пугали.

«Не хочешь вздремнуть?»

«Нет, мастер. Я не устал».

«Ты замечательный дракон. А я, пожалуй, посплю. Разбуди меня через час, ладно?»

Однако разбудили его стражники. Они пришли поменять свечу в фонаре и принесли еду — еще один ломоть хлеба и кружку воды. Он спросил у них, который теперь час.