Гарри Тартлдав - «Если», 1999 № 10

— Прекрасно сработано, чародей! — искренне восхитилась Беррендаль, все еще скрытая облаком пара. Разогнав его энергичными взмахами рук, она подошла в Триставеру и, широко улыбаясь, протянула ему ладонь. — Ты доказал свою решимость, и потому добро пожаловать ко мне на службу.

Маг пожал протянутую руку. Длань Беррендаль оказалась сильной, а ее пальцы — мозолистыми.

— Благодарю, миледи, — отозвался он заметно ослабевшим голосом.

— Разделишь ли со мной обед?

— Думаю, лучше сразу покончить с делами, чтобы побыстрее вам помочь. Когда вы отправляетесь?

— Мы выступаем на рассвете. Собери вещи и будь наготове.

— Собрать вещи?! Я что, должен сопровождать вас?

— Конечно. Разве не в каждом походе требуется чародей?

— Нет, это совершенно не обязательно! — Триставер собрал волю в кулак, стараясь выглядеть убедительнее: — Откровенно говоря, я не собирался отправляться в какие-либо долгие путешествия. И вообще я, как правило, никуда не езжу. Вояжи отнимают слишком много времени, а спрос на мои услуги очень велик.

— Твои услуги потребовались сейчас, чародей.

— В таком случае, я постараюсь подготовить заклинание до вашего отъезда.

— Нет, твое присутствие в этом путешествии необходимо. Но не огорчайся, — ободряюще улыбнулась Беррендаль. — Оно станет недолгим, а в моей щедрости ты убедишься.

Триставер, не имея сил спорить, попрощался с юной нанимательницей, кое-как вскарабкался по узкой лестнице и рухнул на кровать. Чародейство отняло у него гораздо больше сил, чем он ожидал. Засыпая, маг вдруг осознал, что понятия не имеет о цели путешествия. Куда они отправляются? Зачем? И насколько велика опасность? Ему очень хотелось броситься вниз и задать Беррендаль все эти вопросы, но тут он обнаружил, что спать ему хочется гораздо больше.

Он забылся сном до самого рассвета.

На следующее утро, примерно через час после отъезда из гостиницы, Триставер подъехал к Беррендаль и спросил:

— Не соизволите ли вы, миледи, обсудить детали нашей экспедиции? Меня снедает любопытство.

Беррендаль стиснула челюсти и пронзила Триставера ледяным взглядом:

— В момент гнева, когда меня невыносимо оскорбили насмешки моих братьев и отца, я поклялась совершить такое, что еще не удавалось ни одному мужчине.

— Что же именно?

— Тогда я сама на знала этого. Но потом нашла ответ. Я сорву черный плод с дерева в Роще Отчаяния и привезу его домой, чтобы швырнуть в лица тех, у кого не хватает мужества добраться до него.

Сердце Триставера упало, во рту пересохло.

— Но… миледи Беррендаль… подумайте о риске… — пробормотал он.

— Ха! Что это за поход, в котором нет опасностей?

«Безопасный поход», — едва не вырвалось у Триставера, но он вовремя прикусил язык, а вместо этого проговорил, отчаянно стараясь придать голосу спокойствие:

— Одно дело — рисковать. И совсем другое — бессмысленно расставаться с жизнью. Ваша затея — чистое безумие.

— И что ты знаешь о Роще Отчаяния? — спросила воительница, презрительно хмурясь.

— Гораздо больше вас. Чтобы туда добраться, нужно сперва пересечь Ручей Дурных Предчувствий, даже капля воды из которого, попав на кожу, полностью лишает человека уверенности в себе.

— Через ручьи перебираться нетрудно, — пожала плечами Беррендаль.

— Но только не через этот. Моста нет, течение быстрое, а брод предательски опасен, потому что его дно усеяно зазубренными камнями.

— Ты чародей. И переведешь нас через него.

Триставер ахнул.

— Миледи Беррендаль, я не… — пробормотал маг, но вовремя спохватился, не успев признаться, что понятия не имеет о заклинаниях, позволяющих пройти над водой. Этой областью чародейского образования он в свое время пренебрег. Его знания грешили многими другими пробелами, и у колдуна возникло неприятное предчувствие, что Беррендаль очень скоро обнаружит их. Нахмурившись, он продолжал:

— На другом берегу нас ожидает кое-что похуже — Лес Рыданий. Хитроумная магия, действующая через убаюкивающий ветерок и шелест листьев, вытягивает мужество из сердца человека, проходящего через сей коварный лес. В центре же его и находится Роща Отчаяния, где на деревьях висят черные плоды, запах которых уничтожает надежду и веру, заставляя людей искать смерти. На каждом дереве там тела повесившихся, а под ними толстым слоем лежат кости тех, кто убил себя или скончался от безысходного отчаяния.

— Все твои слова правдивы, чародей. Но вот тебе другая истина: еще ни одна женщина не нашла там свою смерть, — ловко возразила Беррендаль.

— Да, о таком мне слышать не доводилось. И я доныне предполагал, что женщины достаточно благоразумны и не стремятся в это ужасное место, дабы сорвать с дерева плод, который никто не захочет есть.

— Тогда я стану первой!

— Чтобы умереть страшной смертью в Лесу Рыданий? Поздравляю!

— Не насмехайся надо мной, чародей! Я должна доказать этим пустозвонам, что женщина способна на подвиги более великие, чем любой из мужчин.

— А нельзя ли просто отправиться на турнир и сломать о них парочку копий? Неужели обязательно предпринимать нечто столь безумное и самоубийственное? — спросил Триставер.

— Они отказались сражаться со мной, — с печалью поведала воительница.

— Разумеется, отказались! Никто не пожелал выступить в роли болвана, раскроившего череп собственной сестре. Неужели это не очевидно? — воскликнул Триставер.

Девушка покачала головой и потупила взор:

— Нет, чародей. Я одолела бы их всех, и они это знают. Так что предстоящий подвиг — мой единственный шанс проявить себя.

Триставер промолчал, потрясенный откровенностью ее слов. Ведь она не хвасталась, а лишь излагала правду такой, какой видела — и правда эта, несомненно, была горька. Невыносимо, когда твое мастерство принижают, вызовы игнорируют, а желания высмеивают. Смягчившись, маг негромко признал:

— Что ж, возможно, вы и правы. Но все же…

— Помоги мне, мастер Триставер, — тихо попросила девушка.

— Я… я сделаю все, что смогу, — ответил чародей, отчаянно пытаясь придумать предлог, который помог бы ретироваться, не покрыв свое имя позором.

— Я знала, что ты не такой, как эти обвешанные оружием трусы. Ты не испугаешься и не сбежишь от меня, — добавила она с трогательной уверенностью.

Услышав такое, Триставер поморщился. Больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше от воительницы. На мгновение ему отчаянно захотелось пришпорить лошадь и умчаться в любом направлении кроме того, куда следовали Беррендаль и Каими. Да, сбежать он мог. Но безумная парочка наверняка поедет вперед, навстречу своей гибели, и ему не миновать угрызений совести.

К тому же всегда оставался шанс, что решительные девы добьются своего, а потом вернутся и поведают миру, каким малодушным трусом оказался великий чародей Триставер. И тогда для восстановления репутации среди простого люда ему потребуется не менее столетия. Коллеги же не дадут ему забыть о позоре никогда.