Гарри Тартлдав - «Если», 1999 № 10

— Не говорите так, мастер Триставер! На вас подействовали чары Леса Рыданий, они леденят сердце и пьют ваше мужество… Сопротивляйтесь им!

— У меня нет сил сопротивляться. Я обречен.

— Защититесь магией!

— Да какой магией? Нет у меня никакой магии. Так, ярмарочные фокусы и ловкость рук. Ни магии, ни мужества, — монотонно пробормотал он. — Я обречен. Мы все…

Бубнящий голос мага превратился в изумленный и сердитый вопль

— Беррендаль выплеснула ему в лицо полный шлем ледяной воды. Хватая ртом воздух, Триставер протер глаза и потрясенно огляделся.

— Ну, как ты теперь себя чувствуешь? — осведомилась Беррендаль.

— Мокрым. Кто это тут болтал всякие глупости насчет обреченности? — потребовал ответа взбодрившийся чародей..

— Вы непрерывно повторяли, что мы обречены! — воскликнула Каими.

— Должно быть, я пережил краткий приступ меланхолии. Такое случается после слишком напряженных размышлений.

— Нет, чародей, то были чары Леса Рыданий. Как я и подозревала, они губят храбрость в мужчинах, но не в женщинах. Сам видишь, ведь нам с Каими не страшно, — торжествующе пояснила Беррендаль.

— Мне и самому немного полегчало, — сказал Триставер и посмотрел на вкрадчиво шелестящие листья. В кронах деревьев вздыхал и стонал ветер. Свежевозвращенная храбрость чародея вновь начала испаряться. — Но все равно: храбрые, трусы ли, все мы…

Второй шлем холодной воды мгновенно привел его в чувство.

— Все, хватит, я в полном порядке, — быстро проговорил он. — И если не стану смотреть на листья и прислушиваться к ветру, отвага меня не покинет. Ведь это листья и ветер лишают человека мужества.

— Так защититесь от них магией, — посоветовала Каими.

— Возможно, мне скоро придется найти своему мастерству лучшее применение, — возразил Триставер, отчаянно надеясь, что ошибается.

Путники быстро продвигались вперед, не встречая никаких живых существ, не слыша подозрительных звуков и не ощущая мерзких или едких запахов. Чародея больше не терзало отчаяние, а решимость Беррендаль и Каими оставалась по-прежнему непоколебимой. Но около полудня на второй день путешествия через Лес Рыданий они достигли Рощи Отчаяния, и все изменилось.

Землю в роще толстым слоем покрывали кости и обломки ржавых доспехов. С ветвей свисали тела самоубийц. А в самом центре рощи стояло дерево с толстым стволом, широко раскинувшее шатер темных листьев. На нем не было ни единого висельника. Его ветви оттягивал другой груз — мясистые черные шары размером с небольшой котел.

Завидев черные плоды, Беррендаль радостно вскрикнула. Воительницы тут же спешились, Каими достала мешок, а Беррендаль принялась набивать его плодами, срывая с ветвей или подбирая с земли, где они валялись среди побелевших костей.

— Какая удача, чародей! Никакой охраны, а плоды настолько спелые, что чуть ли не сами падают в мешок. И посмотри, сколько их попадало! — крикнула Беррендаль.

— Если не возражаете, миледи, я лучше подожду вас в седле. Поторопитесь, пожалуйста. Я чувствую, что на меня вновь накатывает волна отчаяния.

— Мне надо лишь наполнить мешок, и мы помчимся обратно.

— Хорошо. Но все же поторопитесь! — взмолился Триставер и стиснул зубы, борясь с жуткой, леденящей душу атмосферой рощи.

— Я почти… — начала Беррендаль и смолкла.

Они увидели стража рощи. Существо возникло быстро и бесшумно, словно тень пролетающего облака, и, подобно облаку, своим появлением затенило всю рощу.

То была непередаваемо отвратительная тварь, чью уродливость слова бессильны описать даже приблизительно. Триставер увидел нечто вроде огромной заплесневелой медузы с головой дракона, длинными бичами-щупальцами и узкими светящимися глазами, устремленными на чужаков.

Триставера едва не парализовало от ужаса, но желание выжить оказалось даже сильнее стремления упасть в обморок. Сделав над собой чрезвычайное усилие, он ухитрился сохранить твердость голоса и внешнее спокойствие. Приветственно подняв руку, маг произнес, обращаясь к чудовищу:

— Доброе утро. Мы тут просто фрукты собираем. В основном падалицу. Вы ведь не против?

Существо распахнуло длинную слюнявую пасть, полную острых зубов, издало жуткий мяукающий звук и обдало их тошнотворным выдохом. Когда тварь приблизилась, с хрустом давя кости, Триставер увидел, что ее шкура самым отвратительным образом сочетает чешуйчатость рептилии, волосатость тарантула и склизкость только что извлеченных из раковин устриц. Одни участки шкуры были чешуйчатыми, другие волосатыми, а третьи склизкими. Но самым поразительным и отвратительным (для чувственной души мага) был тот факт, что во многих местах существо было одновременно и чешуйчатым, и склизким, и волосатым.

Вновь помахав рукой — на сей раз в прощальном жесте — Триставер заявил:

— Приятно было познакомиться. Вы чрезвычайно любезны, но нам действительно пора уезжать. Спасибо за фрукты.

К тому времени Беррендаль и Каими уже сидели в седлах, и Беррендаль выставила копье, готовая отразить любую атаку. С поразительной быстротой существо выбросило щупальце, выхватило из руки Беррендаль копье и переломило его, как сухую тростинку, после чего страж рощи издал поразительный звук — некую смесь визга, вопля и отрыжки.

— У этой отвратительной гадины еще хватает наглости потешаться над нами? — разгневанно спросила воительница.

— Понятия не имею. Не исключено, что она спрашивает, нравится ли нам погода, — ответил Триставер. — Давайте-ка лучше трогаться в путь. Только спокойно, без паники.

Не проделали они и десятка шагов, как страж с невероятной скоростью промчался сквозь рощу и преградил им путь.

— Может, я и отвратительная гадина, зато быстрая и ловкая. Вам не сбежать, — прошипел страж.

Триставер подъехал к Беррендаль и тихо сказал:

— У вас остался меч. Прикончите тварь.

Девушка взялась за рукоятку меча, но не выхватила его и не бросилась отважно вперед. Вместо этого она после задумчивой паузы предложила:

— В излишнем насилии нет нужды. Напусти на нее чары.

— Я говорю не об излишнем насилии, а о героическом деянии! Подумайте, какую историю вы сможете поведать братьям в замке своего отца!

— Я уже совершила героическое деяние. Сорвала плод с дерева в Роще Отчаяния.

— Да вы этих плодов целый мешок набрали! Почти одну падалицу! Разве может такой пустяк сравниться с победой над чудовищем? — в отчаянии выкрикнул Триставер.

— Для меня сойдет и это.

Долгую секунду они пронзали друг друга взглядами, потом одновременно повернулись к Каими. Девушка решительно покачала головой:

— Ну нет. Такая работа не для меня. Я всего лишь оруженосец.

— А ты считай, что это вызов на поединок, — подбодрила ее Беррендаль.