Коллектив авторов - Полдень, XXI век (декабрь 2011)

Крошин встал и протянул листок темноволосому.

– Прошу.

Листок перехватил переводчик и сам передал по адресу. Нарушение субординации. Ничего, главное, как учил Дорохов, не делать резких движений. Крошин осторожно отступил и вернулся на место.

Темноволосый взглянул на листок – переводчик сказал:

– Здесь ошибка, которую со временем можно исправить.

Со временем! Значит, есть надежда, есть… А уж какая там ошибка, потом разберутся, кому положено. Что-то привлекло его внимание. Крошин опустил глаза и увидел, что его большие руки, лежащие на коленях, мелко трясутся.

– Кто вы? – спросил он. – Может, я не то спрашиваю, но вам же нетрудно ответить, правда?

– Нетрудно, – не сразу ответил переводчик. – Те, кого мы знаем и чтим как Зачинателей, оставили после себя обширное наследство, разбросанное по всей Пустоте. Они называли это Великими Опытами. Мы с вами – часть Опытов.

– И эти? – Крошин дёрнул головой. – Наши враги?

– Да. Мы дальше, чем они, но мы все – рядом. Вы очень похожи на моего деда, полковник. Одно лицо. Те же голубые глаза и светлые волосы. Он тоже воин. Только вы, люди с Земли, слишком мелкие. – Недоумение Крошина переводчик приписал неточности перевода. – Невеликие ростом.

Вон оно что. Выходит, на самом деле они намного крупнее, выше? А чтобы поговорить с ним, изменили облик, им такие трансформации не в тягость… Он представил себе пигмеев, играющих в прятки в волосах Антея, и это неожиданно пришедшее видение помогло многое понять и прочувствовать. Зачинатели… В то время были на Земле исполины. Подобные богам или ангелам, эти существа жили гораздо дольше людей. Взглядом они могли даровать или отнять жизнь, умели превращаться в животных, предвидеть будущее. Да что там будущее! Им были открыты все тайны жизни, смерти и судьбы. Они научили людей многим искусствам и ремёслам, и дочери человеческие почитали за счастье рожать от них…

В памяти всплыло озабоченное лицо Дорохова. «Если надо будет встать на колени, Крошин, вставай, не раздумывая, а мы тебя здесь к ордену представим…»

Он встал перед ними навытяжку. Больше не мог сидеть. Не считал это возможным.

– Я понимаю, кто передо мной. Согласившись на эту встречу, вы оказали нам большую честь. Пусть мы невелики ростом. У моего народа непростая история и тяжёлая судьба. Он принимал на себя самые страшные удары, как щитом, закрывая собой других и неся при этом невосполнимые потери. Он страдал от тиранов, исторических экспериментаторов, ворья… Но неизменно к моей истерзанной, но всякий раз поднимавшейся с колен стране были обращены взоры всего мира – к её великой культуре, к её человечности. России всегда не хватало двух вещей – мудрых правителей и удачи. И в этот нелёгкий час к вам, как к старшим братьям, я обращаюсь с требованием веры и с просьбой о любви.

Их красивые лица оставались непроницаемыми.

Если они бросят их и уйдут, на Земле начнётся бойня. На смену одной цивилизации придёт другая. Так уже было, ничто не вечно под луной. Но страшен будет его, полковника Крошина, бесславный конец. Он сорвёт свои погоны и будет бродить по дымящимся руинам – безумный, как король Лир, жалкий, не достойный даже презрения, – объясняя мёртвым, что он не виноват в их гибели, что у него гранаты не той системы…

У Крошина темнело в глазах, а они молчали, его братья по крови.

– Что вы решили? – напрямик спросил он. – У нас есть шанс?

– Вы не безнадёжны. Мы поможем.

Для верности он тихо переспросил:

– Поможете?

– Да, – подтвердил переводчик и кивнул аккуратно причёсанной головой.

Почему так бывает? Крошин ждал этих слов – целая планета ждала, – и всё же оказался не готов. Он Крым и рым прошёл, был дважды ранен, с ним всякое случалось, но чтоб такой позорный ступор на нервной почве… Язык во рту как неродной, как после наркоза, да ещё в самый ответственный момент!

– А когда прекратится вторжение? – кое-как выговорил он. – Вы можете назвать примерную дату?

– Конфликт будет нейтрализован, как только воин Алексей Белоусов проживёт свой тяжёлый день.

Крошин не сразу понял, о чём речь.

– Разве он его ещё не прожил?

– Нет. Иначе нам было бы гораздо труднее изменить его судьбу.

Получается, он вместе с ними побывал в будущем… Сердце бешено колотилось в груди.

– Эти сутки вы проведёте на том самом месте в лесу. Ничего не предпринимайте, просто ждите. Выйдете к костру, а утром поможете воину Алексею Белоусову вывести раненых.

– А не случится ничего незапланированного? Вдруг какой-нибудь сбой? Раздавлю бабочку, и грянет гром?

– Не случится, – сказал переводчик.

Крошин замигал, смаргивая соринку – уж слишком защипало глаза…

Шестое чувство подсказывало, что конец встрече, что его вот-вот телепортируют, положат обратно, где взяли. И от сладостных слёз не успею ответить, к милосердным коленам припав.

– Спасибо, – торопливо пробормотал Крошин. Он забыл спросить о чём-то очень важном, и это не давало ему покоя.

Они почувствовали его замешательство. Удивительное дело, переводчик вопросительно приподнял брови.

– Да?

И Крошин вспомнил. Он вспомнил, как мучительна – до сердечной боли – ночная тьма. И если самое страшное позади, если у них снова есть будущее, то для многих там, на Земле, эта беззвездная мука навсегда останется трагическим предощущением конца мира, солнца, света… всего.

– И мы снова увидим звёзды?

Что-то дрогнуло в мертвенно-бледном лице темноволосого. Он встал и подошёл к стоящему Крошину. Переводчик остался в кресле.

– Конечно, увидите, – сам мягко сказал темноволосый и, чуть поколебавшись, протянул Крошину руку. – Конечно…м…

Рассказ

1 мая, вечер

Меня зовут Бамбл Уорд. Мне 23 года. Я ассистент профессора Кевинса из ЦУМа. Дневник мне посоветовал завести наш штатный терапевт. Он говорит, что это поможет избавиться от природной застенчивости и рассеянности, поможет лучше формулировать свои мысли.

Запись всех маленьких побед приведет к улучшению самооценки. А она у меня и так на высоте. Наверное. Я неплохо сложен, хорошо образован, у меня светлые волосы, хорошая работа, широкие плечи, есть своя квартира и немного денег. Я молод, в конце концов. Чего мне не хватает?

Сегодня в подъезде жилого блока снова видел Лору. Она наша новая соседка. Господи, как же она хороша. Настоящая радость для глаз среди серых типовых бетонных кубиков. Я ей улыбнулся, но улыбка вышла натянутой. Скулы болят после таких улыбок.

– Бамбл, доброе утро! – сказала Лора.

– М-м-м, мда, хм… – ответил я. И еще покраснел. Она так красиво выговорила «Бамбл». Ни у кого так не выходит.