Эдди Шах - Второй мир

Наша странная процессия, петляя, возвращалась к коттеджу «Роза». Там, на пустых и прямых проселочных дорогах, оба представителя спецслужб повели себя так, словно другой для них не существовал. При этом они следили за коттеджем и ждали дальнейших указаний. Человек из Евроразведки неподдельно удивился, когда, наконец, заметил второго соглядатая.

На ферму Джона Мэтьюза я никак не мог вернуться. Охранную сигнализацию я перевел на высшую степень чувствительности; теперь меня автоматически запирало в компьютерной, и у меня хватало времени нажать КатаПульт и вернуться домой, если кто-то попытается вломиться ко мне в дом. Я поджарил себе сэндвич с беконом и, набирая послание Микояну, задумчиво жевал его.

«Здравствуй, товарищ! — набирал я. На тот случай, если обычная линия связи прослушивалась, я добавил: — Приходи ко мне в „Розу“. — Он знал, что охранная система у меня в доме надежна.

Я выждал целую минуту, прежде чем на экране появился Микоян.

— Итак, Конор, твои люди облажались.

— Похоже на то.

— У нас здесь то же самое. Полный хаос. В России прошло полвека после коммунизма, а в обществе по-прежнему никакого порядка. Если ты, конечно, не олигарх и не шлюха. Раньше все были сыты, у всех была работа и всех уважали.

— Откуда ты знаешь? Ты тогда еще не родился.

— У меня это в крови. Мой отец был революционером, который учил меня по-старому. Мой дед стоял рядом со Сталиным, когда мир дрожал и падал на колени, если СССР чихал!

— Это было до или после того, как он убил шестьдесят миллионов русских во время своих погромов?

Микоян досадливо качнул головой:

— Западная пропаганда! Если бы мы не стали слабыми и не захотели обедать в „Макдоналдсе“, мы бы стали сильнее, чем Америка. Тогда я бы сейчас говорил тебе, что президент Кеннеди убил двадцать миллионов своих граждан.

— Но он их не убивал.

— Откуда ты знаешь? Победители всегда переписывают историю. А может, он убил сорок миллионов или даже больше.

— Товарищ, ты и правда веришь в эту чушь?

Микоян лукаво улыбнулся.

— Я верю в то, что все возможно, и я знаю, как они… — он неопределенно махнул рукой, показывая куда-то вверх, — извращают истину. Мы оба это знаем. Нас с тобой, Конор Смит, не так уж много и разделяет. Мы никому не доверяем, потому что всем есть что скрывать. В конце концов, всем правительствам, всем политикам, всем бюрократам во власти ничего другого и не остается, кроме как врать. Они лгут для того, чтобы выжить. — Микоян широко улыбнулся. — Пора возвращаться к коммунизму. Вот единственно правильное решение! — Он вскрыл упаковку фруктовой жевательной резинки и сунул в рот несколько подушечек. — Что значит гибель нескольких миллионов по сравнению с выживанием семи миллиардов?

— Такова твоя цена, товарищ? Двадцать миллионов, а может, и больше? Так вот что лежит в основе коммунистической мечты?

— Ба! Я богат, потому что у меня нет другого выхода. Без денег в России умрешь с голоду. Вот что такое капитализм! В прежнем СССР мне бы не позволили голодать. — Микоян фыркнул и снова взмахнул руками, показывая, что вступление закончено. — Итак, Конор Смит, признавайся, в чем тут дело?

— Понятия не имею. Странно, что Бонэм узнал о нашей с тобой договоренности…

Микоян пожал плечами:

— Мне трудно было не признаться в этом. Ты ведь знаешь, какой он подозрительный. Джим… он определенно замешан в деле, — решительно продолжал он.

— Согласен. Бонэм считает, что Джим — робот.

— Бонэм сообщает лишь то, что хочет. Важно понять, хочет он, чтобы робота схватили, или нет.

— Согласен. Я одного не понимаю: кому понадобилось меня подставлять?

— Я тоже пока не могу придумать никакой причины. И все же мне кажется, что похищение президента — чуточку… как бы сказать, чересхлест.

— Перехлест, — поправил я.

— Учи русский, тогда у нас не возникнет подобных проблем. Почему ты не включишь автоматический переводчик?

— А ты почему не включишь?

Микоян рассмеялся:

— Потому же, почему и ты. Мне нравится слушать, что ты говоришь на самом деле.

— В общем, мне с самого начала казалось, что меня ведут по заранее намеченной тропе. Все эти подсказки, ключи… Уж больно легко они открывались.

— И были слишком очевидны. Подпись Кондор, слова о том, что вирус — мастер… — Микоян вздохнул: — Мастер Паутины. Либо глупо, либо слишком очевидно.

— Он вряд ли глуп.

Микоян кивнул:

— И еще альфа с омегой.

— Так ты заметил? — Первым на них внимание обратил Тибор. И вот теперь Микоян… Они оба дадут мне сто очков вперед!

Архивариус снова улыбнулся в ответ, словно Чеширский кот. Улыбка расплывалась все шире.

— Тут ничего трудного. Сам давно должен был догадаться.

— Для вас, Архивариусов, здесь нет ничего сложного: сидите себе тихо в комнате и не спеша распутываете одно дело за другим. Не так, как мы, грешные, которые постоянно в поле, под диким давлением. — Я обожал наши с Микояном пикировки, но еще больше радовался тому, что он достиг успеха. — Так почему все оказалось так просто? Если, разумеется, ты прав.

— Я в самом деле прав. Удивляюсь, как ты это упустил. — Микоян вдруг посерьезнел. — Друг мой, предлагаю пока оставить все между нами. Иначе для тебя ситуация осложнится еще больше.

— Продолжай! — Мне вдруг стало страшно.

— Я прошел весь путь до самого начала. Пятился назад. И один из тех, кого я проверял, был ты. Я заглянул в твою юность — еще до того, как ты стал Кондором. И увидел, какой самый первый объект недвижимости ты приобрел во Втором мире.

— В „Альфа-мире“.

— Да. В 2017 году ты купил участок и построил на нем дом.

— За три тысячи долларов.

— Сведения о твоей покупке не засекречены. Ты по-прежнему числишься владельцем участка, а налогов платишь в год больше, чем первоначально за него заплатил. Но я заметил, что налог на недвижимость за тебя вносит другой человек. — Микоян хмыкнул. — Кто такой Джон Мэтьюз?

— Предоставляю тебе это выяснить.

— Случайно, не твой сосед-фермер? — Микоян только что не мурлыкал от удовольствия.

Все символично. Впрочем, не важно. Мы защищаем друг друга точно так же, как сами себя. Таков великий неписаный закон Мастеров игры: во все времена защищать друг друга.

— Если это и есть альфа — от „Альфа-мира“ — тогда что такое омега?

— Ты сам только что ответил на свой вопрос. Самому пора бы уже догадаться. Будь осторожен — по-моему, ты стал принимать игру слишком близко к сердцу.

Я закрыл глаза, склонил голову набок и сосредоточился.

— Не покидай „Альфа-мира“, — подсказал Микоян. — Ну, или держись где-то рядом.

Через минуту — щелк! — я открыл глаза.

— Умно!

— Теперь понимаешь?

— „Титаник“!

— Верно.

— Подводят прямо к моей двери.